Рискованный шаг - Элла Уорнер

– Короли Отаго, – вкрадчиво протянул он с легкой усмешкой и, вернувшись к балюстраде, оперся на нее спиной, заслоняя собою вид.

– Я пришел, чтобы удовлетворить свое любопытство в отношении вашей семьи, Мелани, – прямо заявил он. – Я знал о симпатии Марианны к вашему сыну с тех пор, как она возникла… несколько месяцев назад. Мне было известно о ее визите в Эдем Джорданов на свадьбу вашего старшего сына. А в понедельник утром мне сообщили, что у них, по-видимому, установились более близкие отношения.

Действительно ли это было так? Неужели все это время он не упускал Марианну из виду? Или он успел собрать сведения перед приходом сюда?

– Вы пришли, чтобы помешать этому? – спросила она, пытаясь добиться большей откровенности собеседника.

– А вы хотите, чтобы этому помешали? – ответил он вопросом на вопрос.

– По-моему, Кеннет ни к кому еще не был так привязан, как к Марианне, и ни одна из преград, которые она воздвигала между ними, не остановила его. Хотите верьте, хотите нет, но наследство девочки не играет для него никакой роли. Просто в жизни иногда так бывает: что-то происходит, и помешать этому нельзя.

– И вы будете горой стоять за своего сына.

Она кивнула.

– Как и его братья.

– Такое состояние приносит больше проблем, чем радости, – предупредил Филипе Агилера.

Мелани было хорошо известно о политике, проводимой могущественным финансовым синдикатом Сондерса, о контроле, который они способны были установить на любом рынке. Но «Бумага Макинтайра» вполне процветающее и самостоятельное предприятие, не связанное ни с одним из банков этой сети.

– Вы не можете угрожать нашему бизнесу, Филипе. – Мелани подалась в его сторону. – Мы отразим любую попытку вмешательства, и всеобщая поддержка будет на нашей стороне.

Он покачал головой.

– Никаких угроз. Я просто объясняю ситуацию. Это наследство скорее проклятие, чем благо. И ничего с этим не поделаешь, Мелани. Вы потонете в проблемах, которые оно с собой несет.

«Как-нибудь управимся, – подумала Мелани, чувствуя, что начинает все больше понимать Марианну. – Однако здесь не Европа. Если Марианна хочет остаться с Кеном, ее сумеют защитить. Шейла будет надежно изолирована от тех, кто покушается на ее наследство».

Вопрос в том… какая роль во всем этом играет Филипе Агилера? В чем заключаются его интересы?

– Если наследство скорее проклятие, чем благо, то почему вы продолжаете оставаться опекуном Шейлы?

Его губы насмешливо дрогнули.

– Я просто рожден для того, чтобы решать проблемы.

– И все же вы позволили Марианне в страхе бежать от вас. Вы называете это решением проблем?

Он слегка наклонил голову, словно обдумывая ответ или решая, насколько правдоподобным покажется он Мелани.

– У нее были причины для страха… но крылись они не во мне, – хрипловато проговорил Филипе Агилера. – Кое-кому было крайне выгодно настроить ее против меня. Результат – сопротивление Марианны моим попыткам защитить ее и ребенка, которое еще больше осложняет ситуацию. – Он пожал плечами и с иронией продолжил: – Нельзя силой заставить доверять себе. Я решил, что легче позволить ей ускользнуть из сондерсовских сетей, которые она считала тюрьмой.

– Так вы спланировали все это?

– И управлял, шаг за шагом. Мои люди повсюду следовали за ней – покупали те бриллианты, которые она продавала, денно и нощно не спускали глаз с нее и ее дочери. Я могу доказать это, Мелани.

– Независимо от того, существуют доказательства или нет, Марианна продолжает жить в страхе, – сурово напомнила ему хозяйка дома.

– Я ничего не могу с этим поделать, ведь она сама предпочла побег. Он давал ей ощущение свободы, к которой Марианна так стремилась, – резко ответил Филипе Агилера. – Если бы у нее действительно были причины бояться меня, неужели, вы думаете, я допустил бы хоть какие-нибудь контакты с вашей семьей?

– Не знаю. Теперь-то вы здесь.

Он явно расслабился и снова оперся на балюстраду. В его глазах появилось мягкое бархатистое сияние.

– Я доволен тем, что происходит. Все больше и больше доволен, Мелани.

– Думаю, вы должны продолжить свои объяснения, – ровным тоном заметила она, не позволяя себе смягчиться.

Филипе Агилера развел руками.

– Дело в том, что… тщательно срежиссированное исчезновение Марианны и Шейлы служило двум целям. Оно позволило отвести от них очень реальную угрозу и развязало мне руки, для того чтобы покончить с теми, кто хотел оспорить завещание Тимоти.

– А теперь эта угроза миновала?

– Всегда существует опасность похищения ради выкупа, но я доволен тем, что банк Сондерса и его филиалы теперь очищены от… недовольных. – Его глаза недобро блеснули. – Разумеется, время от времени будет появляться некто, желающий изменить правила игры. – Он улыбнулся. – Но я очень хорошая сторожевая собака.

«И даже более того, – подумала Мелани. – Этот человек готов оказаться в любом месте, где бы того ни потребовали возложенные на него обязательства». Была в его улыбке какая-то бесшабашность, и Мелани интуитивно чувствовала, что опасность захватывает его не меньше, чем решение проблем. Может быть, именно это качество делало его таким привлекательным.

– Мы могли бы стать хорошими партнерами, Мелани, – мягко сказал он.

– Партнерами в деле защиты Шейлы?

Она изо всех сил старалась не поддаваться его очарованию.

– Партнерами во всех смыслах. Вы тоже так считаете. Это написано в ваших глазах. С первого же взгляда я почувствовал нашу общность. Это большая редкость, Мелани. Со мной подобного прежде не случалось.

– Мне трудно в это поверить, Филипе.

– Я вдовец. Я любил жену юношеской любовью, страстной, эмоциональной. Но вы… я чувствую, что вы действительно созданы для меня. Если бы был жив ваш муж, я дрался бы с ним за вас.

Майкл… Она почувствовала мгновенный укол в сердце… Но Майкл умер.

На веранде появилась Кэти, катившая тележку с напитками. Неужели прошло всего десять минут?

– Почему бы вам не сесть, Филипе? – снова предложила Мелани, стараясь выиграть время для размышлений.

Он взглянул на Кэти, смирился с неизбежностью отсрочки выполнения своих планов и подошел к стулу у противоположного конца стола.

Мелани думала о долгих годах своего вдовства и о столь же долгих годах одиночества впереди. Сыновья больше не нуждались в ней. Конечно, у нее будут внуки, но смогут ли они заполнить пустоту, существующую в ее жизни?

Возможно, Филипе лжет. Кеннет назвал его искусным манипулятором. Но какой вред может принести единственный вечер, проведенный с этим человеком? Она ничуть не обманывается – ни в духовном, ни в эмоциональном, ни в физическом смысле. Один вечер наедине с ним ни к чему не обяжет ее. Она лишь воспользуется шансом, которым хочет воспользоваться.