Счастье малое, домашнее - Арина Ларина

– Да без проблем, – недобро улыбнулся Николай. – Заходи.

Он с интересом разглядывал просачивавшегося в комнату парня. Накачанный, но сухой, поджарый, как бегун на длинные дистанции. Совсем молоденький, шейка тонкая ещё, волосики в чёлке уложены красиво, на груди ни шерстинки. Надо же. И как его, Николая Гордиенко, угораздило попасть в столь анекдотичную ситуацию?

Гадость какая, к соседке он приходил… Никакой соседки с мужем над Колиной квартирой не имелось. Выше этажом жила тихая пара голубых. Николай всегда считал себя толерантным, даже здоровался с «эгегеями» в лифте, но руку жать брезговал.

– Коля, дай ему что-нибудь и выгони, – выкрикнула Алиса, у которой в самом деле от переживаний начала болеть и кружиться голова. – Не хватало ещё, чтобы у нас по дому чужие мужики шастали.

– Действительно, – рассеянно кивнул Коля. – Ты давай-ка тоже собирайся. Заодно в аптеку зайдёте, таблеток тебе купите.

– Коля, – пискнула Алиса, всё ещё на что-то надеясь. – Ты что такое говоришь?

– Слышь, братан, ты тоже портки свои веселее ищи, а то у меня уже руки чешутся. – Николай широко улыбнулся сопернику, как аллигатор, приветствующий на берегу реки обед.

– Да как ты мог подумать. – Алиса попыталась пустить слезу, но взгляд Николая стремительно тяжелел, и она метнулась вон из комнаты. Судя по звукам, послышавшимся из гостиной, Алиса пыталась собрать какие-то вещи.

– А может, зря я их отпускаю? – вдруг обронил Николай, прислушавшись к внутренним ощущениям.

Алиса тут же бросила собирать вещи и, шипя на своего красавчика, унеслась в коридор.

Мерзко. Тошнотворно. Какая гадость. От одного из друзей Николай как-то услышал очень интересную характеристику ощущений обманутого мужа: словно тебя со всей дури звезданули по затылку и обокрали подчистую, унесли всё, и у тебя нет шансов вернуть своё и отомстить – такая чернота накатывает.

Наверное, он вообще не испытывал к Алисе никаких чувств, кроме привычки, потому что ощущения потери не было, но эта самая чернота накатывала. Чувство было такое, словно действительно наотмашь врезали по голове, но не обокрали, а нагадили посреди гостиной. Оскорбили, унизили.

Душу бередило лишь оскорблённое и попранное чувство собственного достоинства. Николай даже сам себе не мог признаться, что исчезновение из его жизни Алисы принесло не только злость, но и облегчение. Неужели мама права, и он по жизни этакий бирюк-одиночка, не созданный для семьи. Но когда вдуматься, с кем сейчас можно создать семью? С серой мышкой, которая всю жизнь будет благодарна и не обогатит его череп рогами, как хочет маменька? Ну, она-то, предположим, мышка эта, будет счастлива, а сам Николай? Зачем ему такая? Да зачем ему вообще хоть какая-нибудь, если от серьёзных отношений одни проблемы. Вот, предположим, было бы у него с Алисой серьёзно, и что? Сейчас с балкона сигать? В запой уходить с горя? Да бабам вообще ничего нельзя доверять – ни сердце, ни кошелёк. Алиске чего не хватало? Деньги давал, институт оплачивал, не обижал. Нет! Мало ей было! Дохляка какого-то притащила. Да неужели их можно сравнивать? Или, может, этот прыщ ей стихи читал и комплименты говорил? Догнать, что ли, спросить, чем этот огрызок лучше?

Николай тут же ухмыльнулся, представив, как догоняет парочку для разъяснительной беседы. Да уж. Было бы смешно, когда бы не было так грустно.

Женщины – как зубы. Без них никак, а с ними – постоянная перспектива похода к стоматологу. Куда ни плюнь, всё плохо. И нет нормальному мужику в этом мире покоя.

Стоило только Николаю уехать, Ольга Викторовна тут же усадила Машу в кабинете и начала допрос. Ей требовалось выяснить все подробности, а это уже не дружеская беседа. Девица должна ощущать себя напряжённо, а не расслабленно, должна отвечать за свои слова и говорить чистую правду. Только правду и ничего кроме правды, как хулиган в кабинете директора.

Поэтому сама хозяйка устроилась за рабочим столом, а барышню усадила на скромный табурет посреди комнаты.

– Итак, начнём с того, что, как я уже говорила, мне нужна нянька для фенека. Я просто не очень понимаю, каким ещё словом можно назвать вашу работу. Гувернантка? Помощница? Дрессировщица? Если есть предложения – я готова выслушать.

– Пусть будет нянька, это не принципиально, – пожала плечами Маруся.

– Отлично. Идём дальше. – Покладистость барышни Ольгу Викторовну удовлетворила. – Я бы хотела, чтобы с Фенем работала девушка без амбиций, простая, скромная. Никаких дел по хозяйству я от вас требовать не стану. Убирать за лисёнком тоже будет Валентина. Но! Никаких молодых людей, никаких детей, никаких отгулов, если только это не будет касаться серьёзных проблем со здоровьем, никаких личных дел. Вы – придаток к фенеку как минимум до тех пор, пока он не адаптируется в доме, пока я не адаптируюсь к нему. Не может быть и речи ни о каких гулянках, клубах, учёбе, даже заочной. Ещё раз повторюсь: мне нужна простая девушка. Совсем простая. Но неглупая.

– Я простая и неглупая, – тут же кивнула Маруся.

– А где ваши вещи? – неожиданно поинтересовалась Ольга Викторовна, кивнув на Машин рюкзачок. – Это всё, что у вас есть?

– Так получилось, – вздохнула Маруся.

– Вот. Мне бы хотелось знать, почему так получилось. Поймите правильно: проблемы мне не нужны. – Ольга Викторовна аж подобралась, как тигр перед прыжком. Сейчас-то и выяснится, можно блондинку оставлять в доме и рассчитывать на её помощь в дальнейшем или нет.

Если бы Маруся была честным голубоглазым ангелом, она не продала бы ни одного объекта и не сделала карьеру в сфере недвижимости. Как говорил шеф, хороший риелтор не должен врать, он должен просто правильно подбирать и складывать слова. Маша делала это филигранно. И сейчас врать она не собиралась. Просто ведь необязательно рассказывать всё как на духу. Что-то можно оставить за кадром ради нужного результата.

В итоге рассказ её звучал примерно так. Скромная хорошая девушка, работавшая агентом по недвижимости, поскольку другой подходящей работы не нашлось, влюбилась в нехорошего человека. То есть человек был сначала хорошим, но потом выяснилось, что он сторонник патриархата и даже может ударить. Перепуганная Золушка вынуждена была бежать, прихватив лишь документы. Страх оказался так велик, что она пока не готова возвращаться ни в свою квартиру, ни к маме, ни на работу. Утаила она лишь то, что была не просто агентом, а «нехороший человек» – бизнесменом со связями.

– И ты его так сильно боишься? – засомневалась Ольга Викторовна. – Он кто?

– Да так, – пожала плечами Маша. – В торговле вроде работает. То ли покупает, то ли продаёт, я не вникала. Тряпки какие-то, кажется.

И ведь не соврала! Александр и покупал, и продавал, и тряпки в том числе, если вспомнить пару принадлежавших ему гипермаркетов. Только рассказывала Мария это всё таким тоном, что Ольга Викторовна сразу представила себе торгаша средней руки с байскими замашками и белобрысую дурочку, клюнувшую на смазливую физиономию.