Любовь со странностями и без - Маша Трауб

– Могут.

– Алик тоже так говорит. Я не понимаю. Для меня – или человек хороший, или плохой.

Ксения промолчала.

– Алик… Я не могу от него уйти, – продолжала Карина. – Хотела, но не могу. У нас ведь дети. Девочкам нужен отец. Или мне лучше уйти? Я боюсь. Он говорил, что заберет детей. Он может? Скажите мне честно! Он хотел забрать у вас сына? А свою дочь от второго брака? Как я без девочек? Не могу больше терпеть. Знаю, что должна. Но не могу. И рассказать кому-то стыдно. Это ведь стыдно сказать, что муж не любит. Мне все подруги завидуют – все есть, ни в чем не нуждаюсь. Алик говорит, у меня другой менталитет. Я не понимаю, почему другой? Зачем он общается с вами, со второй женой, с ее мужем? Зачем? Разве это хорошо? Разве так должно быть? То, что вы за свекровью ходите, я уважаю – она пожилой человек, ей нужна забота. Но разве так можно? Ваш новый мужчина разговаривает с вашим бывшим мужем. У него нет ревности?

– Карина, дорогая, жизнь такая длинная… Вы еще очень молоды. Так, если всех от себя отсекать, можно вообще одной остаться.

– У вас есть сын. Разве вы одна? Мне никто не нужен, кроме детей. Пусть никого, всех вас не будет, только мои девочки! – чуть ли не закричала Карина и выскочила из кустов.

Ксения онемела. Неужели Карина так ничего и не поняла про Алика? Она думает, что Алик заберет у нее дочек? Да он фиалку из дома не забрал бы! Или он так сильно изменился за эти годы? В нем появилась жесткость, которой не знала Ксения? Почему Карина его боится? Так от него зависит? Если она хотела от него уйти, значит, у них все разладилось. Алик несчастный, опрокинутый. Говорил искренне, что скучает. Куда делись его пофигизм и легкость, бесшабашность? Он тоже изменился? Но люди не меняются. Куда подевалось обаяние Алика? Или опять права Дина Самуиловна – даже самые близкие люди ничего не знают о тех, с кем живут. И жена может дать голову на отсечение, что ее муж не способен на предательство, измену или жестокость, а он оказывается способен. И на то, и на другое, и на третье.

Во дворе роддома появился Кирилл с воздушными шариками. Молодой отец выглядел так, будто его ударили тяжелым мешком по голове. Он дико озирался по сторонам, улыбался как дурачок и не знал, куда деть шары. В другой руке он держал бутылку шампанского, с которой тоже не знал, что делать. Не придумав ничего лучше, новоиспеченный отец вручил связку шаров теще и начал открывать бутылку. Вылетевшая пробка пронеслась в миллиметре от виска Дины Самуиловны. Все ахнули. Дина Самуиловна поправила выбившийся локон.

– Кирилл, ты хочешь моей смерти на ступенях роддома? – уточнила Дина Самуиловна.

– Я? Нет? Я не хотел, бабуля, прости, просто эта пробка… – промямлил молодой отец и достал из пакета упаковку пластиковых стаканчиков. Тесть с тещей от стаканчиков отказались. Теща вцепилась в связку шаров. Карина тоже не захотела шампанское.

– У тебя еще что-нибудь есть? – спросил Алик у Сергея.

– Есть, – ответил Сергей и за спиной передал бутылку водки.

Мужчины отошли. Ксения чувствовала, что хочет в туалет и посидеть – ноги уже не держали. Она присела на ступеньки.

– Вы собираетесь крестить моего правнука? – услышала она голос Дины Самуиловны. Бывшая свекровь тоже стояла со стаканчиком и, судя по голосу и румянцу, пила не шампанское. – Вы хоть знаете, что у него в роду евреи? И я вам открою страшную тайну – много евреев. Больше, чем русских! Не знали? Так я вам сейчас все расскажу! – Теперь уже прабабушка полыхала и размахивала руками перед лицом тещи. Та прикрывалась воздушными шариками.

– Мама, я тебя умоляю, – рассмеялся Алик. – Ну какая разница?

– Тебе-то никакой. Ты еврей.

– У Карины в роду были мусульмане. Но это же ничего не значит! – вступился Алик в перепалку с матерью.

– Твоя Карина – это колоссальная ошибка. Но я же об этом молчу! – объявила Дина Самуиловна так, что слышали все.

Карина, едва успокоившись, снова залилась слезами.

– Мужчины нашего рода, к сожалению, выбирают себе удивительно неподходящих женщин и еще менее подходящих родственников, – не унималась Дина Самуиловна. – Это относится и к Кириллу, как я вынуждена констатировать.

– Дина Самуиловна, вообще-то я тоже здесь, – подала голос Ксения, чтобы разрядить обстановку. – Вы же говорили, что я – лучшее, что было в жизни вашего сына.

– Ты тоже была колоссальной ошибкой, – отрезала бывшая свекровь. – Но у тебя хотя бы есть мозг. К тому же я тебя давно знаю. Привыкла.

– Ну спасибо, я вас тоже люблю.

– Не обращайте внимания, – пояснил Алик родственникам, которые стояли, округлив в ужасе глаза. – Они просто так шутят.

Он присел к Ксении. Налил ей и себе шампанское, но они его не выпили. Сидели молча. Остальные, будто почувствовав, что им надо остаться наедине, отошли.

Дина Самуиловна, бурно жестикулируя, рассказывала родственникам про еврейские корни семьи. Сергей приветливо общался с Кариной.

– Что у тебя с Кариной? – спросила Ксения Алика, нарушив молчание.

– Не знаю. Не могу больше. Тяжело. Понимаешь? Каждый день тяжело. Она не хочет со мной жить. Она терпит… Я это чувствую. Но я не могу с ней развестись. Она не поймет. И девочки… Знаешь, мне даже кажется, что она меня боится.

– Да, она тебя боится. Даже думает, что ты заберешь у нее детей.

– Ты-то хоть понимаешь, что это полный бред? Она придумала себе другого мужчину в моем обличье и приписывает мне качества, которых и в помине нет. Я даже домой уже идти не могу. Она меня ждет, спать не ложится. Ужин подогревает. Всегда накрашенная, нарядная. Я ее провоцирую, хоть какие-то живые эмоции хочу из нее вытащить, а она как кукла – улыбается, терпит. Хоть бы раз тарелку разбила.

– Ты ей изменял?

– Да. Была одна история. Я влюбился. Как дурак. А она терпела, даже виду не подала, хотя все знала. Никому не жаловалась. Все в себе держала. Знаешь, обычно жены узнают об изменах последними, когда уже все в курсе. А я последним узнал, что моя жена в курсе измены. Даже предположить не мог. Ничего ведь не изменилось. Она меня ждала, даже подарки дарила. И все знала. Почему? Она тебе не сказала?

– Хотела сохранить семью. Ради дочек.

– Но почему она молчала? Зачем она со мной живет, если считает, что я жестокий подлец? Неужели простила?

– Нет, не простила. Для нее дети важнее мужа. Так бывает. Она живет ради детей. И ей тяжело.

– Тогда лучше развестись? Зачем так-то?

– Разводись. У тебя есть опыт. Тебе легче. Снова женишься. А она останется с девочками.

– Она тоже сможет выйти замуж.

– Не сможет. Я не смогла. Только сейчас пытаюсь и то – безуспешно, как видишь.

– Мы разные. Совсем. Она все держит в себе. Молчит, если что-то не так. Может дня три молчать. Я уже по потолку хожу, ну хоть бы заорала. А она молчит. Ты меня прости, что без тебя…ну тогда с родственниками встречался. Это была идея Карины. Она очень хотела, чтобы все было «как положено». Мне-то все равно, да и Кирилл не особо настаивал. А Карина все уши мне прожужжала. Ей надо было выходить замуж в большую семью. В семейный клан – с традиционными сборищами, совместными праздниками. Ей было бы хорошо. Со мной ей плохо. Она на меня обижена до сих пор за то, что я ее с мамой не познакомил.