Хулиганка для майора - Ульяна Романова

– Анна, я задал вопрос, – вернул меня с небес на землю Сережа.

– Я сама буду решать, с кем мне дружить, – уверенно заявила я. – Собирайся, ты хотел отвезти меня к деду. Я готова.

– Ладно, – прошипел дядюшка, недобро на меня поглядывая, – собирайся к деду. Зохан, я стесняюсь спросить…

– Стесняешься – не спрашивай, – отрезал Захар, буравя меня взглядом.

– … Белый – это ведь не знак капитуляции? – смеясь, уточнил дядюшка, взглядом указывая на единственный предмет одежды Захара.

Давыдов зыркнул на него и молча ушел в комнату, натянул джинсы с футболкой и вернулся к нам.

– У меня машина сломалась, – объяснил мне Серёня. – Зохан нас отвезет.

Класс!

Но сердце забилось в горле, а по телу снова прошла горячая волна.

– Пошли, – хмуро сказал Захар, одевшись.

Поднявшись к Серёне, я забрала свои вещи, и спустя несколько минут мы же садились в авто Давыдова. Мужчины поочередно бросали на меня недовольные взгляды в зеркало заднего вида, но молчали. И это молчание давило, я чувствовала себя нашкодившим ребенком. Однако сдаваться не собиралась. Дядюшке только волю дай… Я искренне считала, что выбирать, с кем мне дружить, встречаться и ругаться, вправе только я сама. Да и не друзья мы с мажором. Выполню его просьбу «на две минуты» и разойдемся как в море корабли.

Захар включил музыку, и дорога стала намного веселей. Я отвернулась к окну и даже пыталась получать удовольствие, однако мой оптимизм быстро закончился. От взгляда Давыдова становилось томно и неуютно. Кажется, я его кожей чувствовала и машинально стискивала бедра. Ерзала на сиденье, отчего итак короткий сарафан задирался почти до неприличия.

– Когда ты вообще успела с ним познакомиться? – не унимался Серёня.

Я промолчала.

– Зохан! Я же просил присмотреть, – с досадой высказал другу дядюшка.

А я напряглась. Так вот, значит, истинная причина интереса ко мне! Насупилась и ехидно глянула на Захара. Тот сузил глаза и отрицательно покачал головой, словно прочитав мои мысли. Я приподняла брови, показывая, что врет он неубедительно. Давыдов до побелевших костяшек сжал руль. Мы вели безмолвный диалог в зеркале заднего вида, пока Сережа распинался на тему выбора друзей.

– Ты меня слышишь, Анна? – не выдержал Серёня.

– Ничего нового ты не сказал, – пожала я плечами и отвернулась к окну.

– Я запрещаю тебе с ним общаться!

– Серёнь, я уже не маленькая.

– Ну раз ты взрослая, и сама принимаешь решения, тогда не звони мне больше, когда тебя в очередной раз задержат за очередную ерунду! – психанул Сережа.

– Мне позвонишь, – подмигнул Давыдов.

– Зохан!

Захар шкодливо глянул на меня и сделал музыку громче.

Наконец мы въехали в дачный поселок и остановились у ворот дедушкиного дома. Добротный, двухэтажный, из цельного сруба. Со стороны он выглядел сказочным и внутри был невероятно уютным.

Я вышла из машины, открыла калитку и побежала искать деда. Нашла на кухне. Дедулечка помешивал варенье длинной деревянной ложкой.

Бабушки не стало чуть больше года назад, и мы все с трудом пережили ее уход. А дед так вообще теперь безвылазно жил на даче, которую строил специально для бабули.

Обняла его со спины и посильней прижалась.

– Аннушка моя, – ласково произнес дедуля, оборачиваясь. Обнял меня и строго велел: – Марш мыть руки!

– Слушаюсь, товарищ полковник, – приложила ладонь ко лбу, шутливо отдавая честь, и дунула к раковине.

– Егоза, – пробубнил дед, – рассказывай, где провинилась.

– Нигде. Соскучилась очень, – снова подошла к деду и чмокнула его в шершавую щеку, наблюдая, как морщины вокруг глаз стали еще глубже, когда он улыбнулся. – Лера просила передать!

– Анна, я задал вопрос, – дед пытался выглядеть грозно, но получалось неубедительно.

– Замели за драку в центре города, – мстительно сдал меня Серёня, входя в дом.

Следом за ним, с любопытством оглядываясь, вошел Давыдов.

– Я надеюсь, били не вас? – строго поинтересовался дед.

– Нет, – широко улыбнулась я.

– Тогда приведешь в порядок грядку с лилиями. А вы двое забор мне поправите и траву проредите, – дал указание дед, совершенно не интересуясь мнением двух обалдевших майоров.

– Па, мы…

– Баня, трава. Пробежка в шесть утра. А то ты вечно на работе занят. Приезжаешь раз в месяц – так хоть погостишь подольше, – хорошо поставленным командирским голосом воззвал к совести Серёни дед. – А теперь моем руки и садимся пить чай.

Сережа пошел к мойке, закатывая глаза, но так, чтобы дедуля не видел. Захар только хмыкнул. И тут я поняла, что ночевать нам придется под одной крышей. Грудь сдавило от непонятного томления и предвкушения.

– Здравствуйте, товарищ полковник, – протянул ему ладонь Захар.

Дед крепко ее пожал, вернулся к плите, чтобы снова помешать варенье в огромной кастрюле, и скомандовал:

– Аннушка, Сережа, накрывайте на стол.

Переглянувшись с дядюшкой, мы быстро занялись обедом. Кухня была маленькая, и мы четверо без конца сталкивались. Захар активно нам помогал и, постоянно оказываясь рядом, касался невзначай то локтя, то ладони. Каждое прикосновение отдавалось электрическим разрядом по телу. Я смущалась и кусала губы, старательно отводя взгляд.

Наконец все чинно уселись за круглым столом с клетчатой скатертью. Дедушка расстарался от души, и стол был полон вкусняшек.

– А вас кто отделал? – поинтересовался он, указывая на боевые следы на дядюшке и Захаре.

Я подняла голову, с любопытством глядя на обоих.

– Неважно, – отмахнулся Серёня. – Как ты тут? – сменил он тему.

Поднеся к губам чашку с чаем, я встретилась взглядом с Захаром. Мир снова завертелся, а шум крови в ушах заглушил все посторонние звуки. Давыдов действовал на меня почти гипнотически. До ослабевших ног и предательски трясущихся коленей. Я первая с трудом отвела взгляд и низко опустила голову.

Дед с Серёней что-то оживленно обсуждали, а мы с Захаром периодически переглядывались, не замечая ничего вокруг.

– Аннушка, ты почему не ешь? – заботливо поинтересовался дед.

– Дома поела, – выдавила я, возвращаясь в реальность.

– Тогда переодевайся и помоги мне на огороде, – велел дедуля.

Я вздохнула и покорно поплелась наверх. В моей комнате уже стояли две сумки. Глянув в зеркало, приложила ладони к щекам, которые затопил густой румянец. И некоторое время просто сидела на кровати, пытаясь разобраться в своих чувствах. Получалось плохо, и я решительно переоделась в короткие шорты и майку и спустилась вниз.