Команда. Люди-торпеды - Максим Шахов

– А избиение соседнего нам Ирака?! Вооруженное свержение там законной власти и насаждение чуждого всему мусульманскому миру режима? А во что они сейчас превратили Афганистан?

– Но начинали там мы, русские...

– Вы вовремя поняли свою ошибку и ушли. Поверьте, американцы не остановятся ни перед чем! Пока в этом регионе есть хоть капля нефти, они отсюда не уйдут. Но мы сами хотим распоряжаться своими богатствами. Посмотрите, что сейчас происходит в Южной Америке. Венесуэла, Колумбия, Аргентина – это революция. Они национализируют свою собственность и гонят паршивых янки коленом под зад! Я правильно выразился по-русски?

– Ну, по-русски привычнее в морду.

– Вот видите, мистер Редин, наши устремления имеют один общий вектор. Это пока самое главное. А в нашей стране позвольте нам самим определять ту самую «степень решительности». Сохрани нас Аллах, чтобы чужими руками устранять собственные проблемы.

«Интересно, чьими же вы считаете мои руки?»

– Вот теперь я уверен, что могу сформулировать для вас главную задачу. Мы хотим, чтобы свой огромный практический опыт подводника вы передали нашим морякам. Обучили их обслуживанию корабельной техники, поделились секретами ее использования в экстремальных режимах.

Вот этого Сергей совершенно не ожидал. В своих догадках и предположениях он был слишком далек от подобных мыслей. Перестроиться мгновенно было очень трудно.

– Могу я задать несколько вопросов?

– Пожалуйста, Серж. Я обещаю ответить на них с полной откровенностью.

– Ну тогда... Я, видите ли, специалист-атомщик. А насколько мне известно, таких подводных лодок у Ирана нет.

– Прежде всего, вы – инженер. – Было видно, что именно такой вопрос и ожидал услышать Смит. – Вы руководите погружением и всплытием, отвечаете за ход корабля, совершаете тот или иной маневр. Под вашим началом – сотни механизмов от носа до кормы. Столь ли принципиальное значение имеет способ движения субмарины? Атомный реактор или аккумуляторная батарея. Кроме того, по образованию вы инженер-электрик. Что еще нужно для электрической подводной лодки? Да и на вашем атомоходе была своя аккумуляторная батарея. Правда, как резервное средство движения.

– Вы прекрасно осведомлены, мистер Смит. Хотя в этом я и раньше мало сомневался. Но не будут ли лучшими наставниками ваши ученые, проектировщики, строители ПЛ?

– Здесь зависимость не такая прямолинейная. Нас очень поджимают сроки. На полноценный курс теоретического обучения и практической отработки у нас нет времени. Мы не располагаем многими месяцами, а всего лишь от силы полутора-двумя неделями. В таких условиях именно ваш опыт становится уникальным.

– Хорошо. Но, как вы упомянули, я специалист-механик. А знания потребуются и в кораблевождении, связи, минно-торпедном деле.

– Не волнуйтесь. У нас есть и другие специалисты.

– На тех же условиях, что и я, то есть пленники?

– Господин Редин, я думал, мы уже договорились, что вы вовсе не пленник. А временное ограничение свободы – вынужденная мера.

– Так есть или нет?

– Да, – коротко, без пояснений ответил Смит.

«Вроде бы все чинно, прилично и по правилам. Почти цивилизованная договоренность. Но некоторые концы никак не желают вязаться. Кто же будет такой огород городить – с похищением, доставкой, обработкой – ради какого-то учительства, пусть и самого уникального? А с другими спецами как? В этой коробочке, бесспорно, есть второе дно. И я до него докопаюсь, черт возьми! Эх, в Россию бы как-нибудь обо всем сообщить...»

– Предположим, мистер Смит, что, поскольку это не противоречит моим внутренним убеждениям, я соглашусь на ваши предложения. Как все будет обстоять дальше?

Вероятно, Смит предвидел и подобный интерес, потому что его ответы были короткими и точными, но не раскрывали истинного положения вещей.

– Мы все вместе переберемся на юг страны, на одну из наших военно-морских баз. Там уже подготовлено все необходимое. Естественно, – предваряя логичный вопрос Сергея, продолжил Смит, – там же находится и главный объект – подводная лодка. Вы конечно понимаете, что все передвижения, размещение и сам учебный процесс будут проходить в режиме строгой секретности.

– Это уж безусловно!

– Вот и замечательно. – На сарказм Сергея Смит никак не прореагировал. – Я не сомневался, что мы обязательно найдем общий язык, мистер Редин. Наш отъезд отсюда будет весьма скорым. Хотя, вам нечего собирать и готовиться не надо. А вот мне предстоит отдать немало распоряжений.

Сергей понял, что ему вежливо предлагают удалиться. Он вовсе не возражал: впереди еще будет время для любых вопросов. А до истины он все равно докопается.

Данные Юрия о системе внешней безопасности Центра оказались абсолютно точными.

В 3 часа утра группа миновала камеры видеонаблюдения на дальних подступах, используя несколько еле заметных горных расщелин, остававшихся вне зоны видимости. В тех местах, где были установлены датчики давления, реагирующие на превышение нагрузки свыше 20 килограммов, они не пользовались даже обычными альпинистскими крючьями, а датчики движения миновали в тех местах, где из-за частых оползней эти датчики просто нельзя было устанавливать.

В 4 часа, преодолев последний противолавинный барьер, вся четверка собралась на крохотном уступе метрах в пятидесяти от крыши Центра. Здесь они должны были разделиться: Толя с Вадимом уходили в сторону, чтобы выйти к дверям здания со стороны подъездной дороги, нейтрализовав по пути двух охранников, патрулирующих там. Путь Талеева и Гали вел через крышу. Оттуда Гера, так сказать, с тыла должен был помочь ребятам разобраться со стационарным постом охраны рядом со стоянкой автомобилей и входной дверью. Гале предстояла самая трудная задача: проникнуть внутрь через узкую трубу вентиляции, выходящую наверх и тщательно замаскированную. Сами вентиляторы до 5 часов утра не включались, а проделать себе проход сквозь защитные решетки Гюльчатай должна была с помощью жидкого азота, который мгновенно заморозив металл, делал его чрезвычайно хрупким.

По сведениям Юры внутри Центра в это время бодрствовали лишь 4–5 человек, операторы видеонаблюдения и дежурные на главном узле связи. Также на Гале был и коридор жилого блока, куда выходили двери всех помещений, и где дежурил охранник в будке за стеклом.

Каждый из четверки точно знал не только свой маневр, но и любой шаг по времени своих товарищей. Связь через переговорники Гера приказал максимально ограничить и пользоваться только английским языком, который все более-менее знали. Их лица закрывали черные с прорезями маски. Конспирация должна быть соблюдена неукоснительно.

Анатолий с другом начали смещаться вдоль отвесной стены, огибая небольшой выступ скалы с отрицательным углом наклона. Преодолевать его им пришлось только на руках, используя силу пальцев.