Тень воина - Владимир Перемолотов

Вопрос был задан просто так, для порядка. Песиголовцы не могли быть друзьями, не могли служить людям. Они могли быть только врагами. Да и перепутать их с кем-то другим было затруднительно. Старший остановился так и не войдя в кусты, повернулся.

— А то не видишь…

В его голосе слышалась печальная покорность судьбе. Встречи людей и песиголовцев заканчивались всегда одним и тем же — схваткой. Будь песиголовцев побольше, еще можно было бы гадать, как дело кончится в этот раз, но тут… Четыре на одного… Только что делать-то? Делать то что?

Старший взмахнул мечом, пытаясь подрезать ноги коню, и свалить всадника, но тот ждал этого. Обученный конь поднялся на дыбы, и два огромных копыта ударили песиголовца в грудь. Тот охнул, отлетел назад, но тут же поднялся. Копыта проломили ему грудную кость, и прямо на глазах Игнациуса по звериной шерсти заструилась кровь. Человека такой удар отбросил бы в потусторонний мир, но песиголовец был крепче. От удара тот только согнулся, но, зарычав, выпрямился во весь рост.

— Князь!

«И тут?» — удивился маг. — «Легко же у них, видно, в князья выйти!»

Всадник досадливо дернул плечом, готовясь спрыгнуть на землю и сразится в рукопашную, но пока Игнациус смотрел за ним, воины позади него успели натянуть тетивы. Князь дважды взмахнул мечом, но слабеющего песиголовца добило не его железо, а стрела.

Та же участь постигла и двух не успевших сбежать его соплеменников — их закидали стрелами и копьями. Двое оставшихся в живых не стали дожидаться смерти, и бросились в лес. С гиканьем за ними помчался десяток княжеских воинов.

— Стыдно Круторогу-то, должно быть… — произнес незнакомый голос. — Наплодил князь дряни…

Игнациус поднялся повыше, чтобы видеть поляну и того, кто говорил. Ему пришлось второй раз удивиться. Впереди воинов стоял здоровенный, поднявшийся на задние лапы медведь в человечьей одежде. Игнациус недоуменно посмотрел ему за спину (слышал он от Тьерна о странной любви славян к медведям и вроде бы верил, но вот своими глазами…), отыскивая взглядом того, кто это сказал, но тут медведь повторил.

— Выходит, нет тут хозяина…

Игнациус замер.

«Белоян! — подумал он. — Это Белоян!» Мысль стрижом пролетела в голове. Про Белояна он слышал, а вот видеть его еще не удавалось. Шел слух, что этот человек с головой медведя — один из самых сильных славянских магов.

«А раз так, то это, стало быть, тот самый князь Владимир. Киевский…».

Игнациус осторожно перевел взгляд на князя, понимая, как сказочно ему повезло. Попробуй он проникнуть своей магией туда, где уже был Белоян, тот наверняка почуял бы, а тут, когда он пришел туда, где уже была магия Игнациуса он мог и не заметить его, и дать возможность посмотреть на себя…

Князь ногой повернул труп самого старого песиголовца.

— Откуда они тут взялись? Никогда они в засадах не прятались…

Седоусый здоровяк ловко соскочил с лошади, словно невзначай отодвинул князя наклонился, проверяя на самом ли деле песиголовец мертв. Удостоверившись, ответил.

— Нанял кто-нибудь…

— Хороший ответ — «Кто-нибудь»… От тебя, Претичь, я другого и не ждал… — Повернув голову посмотрел на медведя. — А ты что скажешь, волхв?.

…Белоян стоял, пытаясь разобраться в своих чувствах. Что-то странное было тут. Он еще раз обежал полянку глазами. Нет, не трупы… Что-то другое. Чужое колдовство? Нет… Словно чей-то оценивающий взгляд… Живые? Так и не ответив на вопрос князя, он обошел его, и приблизился к лежащим один на другом трупам. Те, кто лежал перед ним, были мертвее мертвого… Мешок? Да есть там что-то, но и это не то…

Белоян стоял неподвижно, потом осторожно повернул голову. Ощущение, что кто-то смотрел в спину, не проходило.

Кто-то тут был еще… Кто-то чужой и любопытный…

— А с этими что?

Волхв отвлекся и увидел, как Претичь кивнул в сторону кучи трупов.

— Оставлять нельзя, — сказал князь. — Сложите в телегу. С собой возьмем…

Претичь взмахнул рукой и молодые дружинники — каждый поперек себя шире — позвякивая железом начали накладывать тела в телегу. Богатырь скорбно покачал головой.

— Скольких добрых людей погубили!

— Не все тут добрые. Это, похоже, разбойники… Жалеть таких..

— Все люди, — возразил Претичь князю. — В каждом капля крови Рода. Молодые все… Им бы жить да жить, девок щупать…

— А они не девок, а мошну у купцов щупают… — сердито отозвался князь, уже понявший с кем имеет дело. — Интереснее им купцов щупать, чем девок… По делам ворам и мука…

Он окинул взглядом тела и с презрением добавил:

— Врут, когда говорят, что смерть всех ровняет. Этих вот с честными селянами и рядом не положу.

— А что так?

— Эти не Руси и не князю служат. Себе… Жадности своей. В конце концов, каждый из них у князя ворует…

— У тебя что ли? — удивился Претичь. — Все равно у Круторога…

— А какая разница?

Владимир наклонился над телегой, потянул богатыря за рукав, чтоб тот наклонился тоже. Игнациус наклонился вместе с ними.

— Вон, погляди… Каков кожушок на хитнике… Волчевка. И мне такую носить не стыдно было бы…

— А то мало тебе, — подал голос Претичь. — В кладовых не повернуться…

Владимир махнул рукой.

— Да не в том дело. Этот не работает, а одет как я.

— А то ты сам работаешь…

— Я мечом тружусь… Головой своей… А вон на того посмотри! Наверняка селянин, хлебопашец… А что на нем?

Он ткнул пальцем в последнее оставшееся на земле тело. Едва княжеский палец коснулся обрывков одежды, как оно дернулось. Князь отпрянул. Претичь шагнул вперед, загораживая его.

— Этот жив!

Странник поднялся, дико оглядываясь. Наверняка в его глазах еще мелькали морды песиголовцев и он никак не ждал увидеть тут друзей. Руки его сами собой шарили по изорванной на груди рубахе. Увидев вокруг себя вооруженных людей, странник, едва поднявшись на ноги, снова повалился на траву. Один из дружинников склонился над ним.

— Светлые Боги! Кто ж его так? На нем же живого места нет… Посмотри, волхв…

Белоян вздрогнул.

— Да, — медленно сказал волхв, отвечая на уже забытый всеми княжеский вопрос. — наверняка наняли… Да и хозяин, похоже, где-то недалеко…

Не дожидаясь повеления, Претич подхватил бедолагу и понес к реке. Заскочив в седло, Владимир наблюдал как тот, зайдя по колено в воду, начал макать счастливчика в воду. Окрашенная то ли закатом, то ли кровью красная вода стекала обратно в реку. Лохмотья облепили тело спасенного, сделав его жалким. Повинуясь княжескому знаку, кто-то из воинов содрал с ближайшего покойника одежду и бросил на берег. Князь повернулся к Белояну.