Жестокая свадьба - Тала Тоцка

Аминат приветливо улыбнулась и обняла ее, а у Данки защипало в носу. Ей вдруг безумно захотелось, чтобы родители были живы, наверняка отцу понравился бы Шамиль. И они с мамой тоже сказали бы Даниялу, что они рады принять его в семью…

Тем временем Дан подвел ее к пожилой женщине, сидящей в кресле и укрытой пледом. Солнце пригревало, и она довольно щурилась, разглядывая Данку.

— Это моя Дана, бабушка! — сказал Даниял.

— Здравствуйте, — Дана слегка склонилась, так научил ее муж, — желаю вам здоровья и долгих лет!

Старушка что-то сказала Даниялу на их языке, и он широко улыбнулся, глядя на Данку.

— Красивая, — сказала она, склонив набок голову, — и дети у вас родятся красивые.

Дана покраснела, а муж продолжал улыбаться. Тут же в беседке был накрыт стол, и Данка про себя порадовалась, что Даниял отказался уединяться в гостинице — их действительно ждали, и забить на это было бы настоящим свинством.

День прошел суетно, скомкано, и когда вечером они с сестрой смогли остаться одни, то она лишь вздохнула с облегчением. Их с Ольгой поселили на женской половине — это был целый отдельно стоящий дом. Вечером Аминат предложила ей принять ванну, и Данка с удовольствием согласилась.

Она как раз погрузилась в пенные  айсберги, когда зазвучал сигнал вызова. Данка поспешно вытерла руку и схватила телефон — Даниял! По видеосвязи…

— Даночка, девочка моя прекрасная, дай посмотреть на тебя, — шептал муж, от чего у нее все замирало и ухало. Он здесь, совсем рядом, и лишь нелепые условности мешают им насладиться друг другом. Дана закрепила телефон и медленно поднялась из воды, собирая с тела пену и призывно глядя в камеру.

Муж долго смотрел, а затем сглотнул и сказал сипло:

— Сможешь незаметно выйти из дома? Справа от крыльца — летняя кухня, я буду там ждать.

Данке уже перехотелось нежиться в теплой пене. Наскоро обмывшись, она завернулась в халат и вернулась в комнату. Дом потихоньку погружался в спячку, свет горел только в одном крайнем окне, и еще у них с Ольгой. Сестра отправилась в душ, а Данка открыла чемодан.

Сначала схватила спортивный костюм, но воображение нарисовало одну картину, потом другую, и костюм отправился обратно. Достала из чемодана легкий сарафан на бретелях и быстро оделась.

— Ты куда? — удивленно спросила вернувшаяся Ольга, закутанная в полотенце. — Ночь на дворе!

— Дан позвал, — пробормотала Данка, стараясь не смотреть в глаза сестре.

— Ну слава Богу! — одобрительно кивнула та. — Слушай, он же на машине, дуйте в наш номер в гостиницу, вернетесь под утро, никто и не заметит. А я прикрою, хочешь, в окно тебя впущу?

Дана была готова на что угодно, но не предлагать же это самой мужу!

— Ты видишь, как у них тут строго, — шмыгнула она носом, — и Даниял мог вечером выпить. Он с друзьями встречался, кажется…

— Нда, — проговорила Оля, окидывая младшую сестру сочувствующим взглядом, — надо же, такое испытание в медовый месяц! Не понимаю, почему вас нельзя положить вместе? Вы же законные муж и жена, или им наши законы побоку?

— Не знаю, Оль, но Дан сказал, только после свадьбы, так принято.

— Мне Русик говорил, что после свадьбы вы летите на Бали. Или Бали тоже отменяется?

— Да нет, отель мы с Даном давно выбрали, не знаю только, на какое число он его забронировал.

— Ладно, беги, сестричка, там уже муж твой извелся. Может, все же в окно? — вопросительно взглянула она на Данку. Та мотнула головой и направилась к двери. — Куда голышом? — возмущенно свела брови Оля. — Кофту возьми!

Данка набросила на голые плечи кофту и очень осторожно выскользнула из дома. Во дворе было темно, в окнах «мужского» дома как раз погасили свет. Она шла по направлению к летней кухне, видя только очертания крыши на фоне темного неба. Луна светила тускло, звезд совсем не было видно — наверное, с утра снова пойдет дождь, хоть вечер был очень теплый.

— Дана, — ее поймали знакомые руки, и тяжелое дыхание у виска заставило сердце запрыгать как резиновый попрыгун.

Они больше ни о чем не говорили, зачем? Твердые губы Данияла накрыли ее губы обжигающим поцелуем, руки потянули за собой, и она сразу же поддалась, позволяя увлечь себя в сторону темнеющей в глубине двора постройки. Звякнул замок, Дан, не разрывая поцелуя, втолкнул Данку в открытую дверь, а потом защелкнул задвижку.

И словно включился тумблер «Можно». Они целовались как безумные, как одержимые, Дан отбросил кофту и сорвал с плеч бретели — все так, как и рисовало воображение Данки. Горячие губы блуждали по ее телу, а нетерпеливые руки уже поднимали подол сарафана, толкая ее к столу, стоявшему посреди комнаты. И это тоже ей подсказывало воображение…

Данка торопливо стянула с мужа футболку и сама прильнула губами к терпко пахнущему и такому же терпкому на вкус телу. Такой знакомый запах и такой знакомый вкус… Больше раздеться терпения не хватило, все, что мешало, было сдвинуто, и когда Дан оказался в ней, ей хотелось закричать.

Он понял, запечатав ей рот поцелуем, сдерживая и себя тоже, и какое-то время они оба издавали лишь сдавленные хрипы и стоны, двигаясь друг другу навстречу, срываясь в разный ритм и снова подстраиваясь друг под друга.

Такого фееричного финала у них еще не было. Данка хватала ртом воздух, а Дан удерживал ее практически на весу, они дышали как спринтеры. Даниял пошарил рукой, нашел свою футболку и вытер Данке лоб и спину — она была вся мокрая, как и сам Дан.

— Сладенькая моя девочка, — теперь он целовал ее нежно, так как и раньше, и Дана подумала, что у них еще не было такого жесткого, почти животного секса. Без прелюдий, без ласк — только на одних инстинктах. И это ей… понравилось!

Долгое воздержание, оказывается, имеет свои положительные стороны, если можно так ярко финишировать. И так долго ловить отголоски этих упоительных ощущений.

Руки Данияла подрагивали, когда он гладил Данку, поменявшись с ней местами — теперь он упирался о стол, а она полулежала на муже, пытаясь прийти в себя. При этом у нее ощутимо дрожали ноги.

— Данечка, — она целовала грудь мужа, поднимаясь вверх по шее и встречаясь с его губами. Он отвечал, прикусывал, запуская руки ей в волосы и прижимая к себе по всей поверхности тела. Сарафан уже тоже улетел куда-то в угол.

Незаметно сами собой поцелуи стали жарче и глубже, ласки настойчивее, и они с головой окунулись во второй забег, на этот раз, правда, не такой стремительный и бурный. Зато не менее страстный, трепетный и фееричный.

— Моя любимая, как мне от тебя оторваться? — они оба были мокрые от пота, и футболка Данияла была мокрой насквозь.

— Даня, Данечка, — она целовала соленую кожу, прижимаясь всем телом, как будто можно было так напитаться друг другом, еще глубже проникнуть друг в друга, потому что обоим было все равно мало, слишком мало.