Принц Генри - Эмма Чейз

А потом… потом наступает благословенная тишина.

Я ворочаюсь, устраиваясь поудобнее. Поворачиваюсь на бок, взбиваю подушку. Крепко закрываю глаза… но все бесполезно.

– Да ну на хрен! – я резко сажусь.

Сара взвивается на ноги.

– Что? Что случилось?

Чувство вины. Я вломился в спальню этой бедной девушки, занял ее кровать, заставив ее спать в какой-то щели в стене. Может быть, я и не такой прекрасный мужчина, каким был отец, и не настоящий джентльмен, как мой брат, но я же не конченый мудак.

Я поднимаюсь, стягиваю через голову футболку и решительно направляюсь к подоконнику. Чувствую, как взгляд Сары скользит по моей голой груди, по плечам и животу, но она аккуратно обходит меня, сохраняя дистанцию.

– Занимай гребаную кровать, – говорю ей. – Я буду спать в этом гребаном уголке.

– Это совсем необязательно.

Запускаю руку себе в волосы.

– Как раз обязательно, – расправляю плечи, подражая Хью Гранту в одной из его классических королевских ролей. – Прошу, леди Сара.

Она моргает, поджав губы.

– Ну ладно.

Сара забирается на кровать, под одеяло, а я втискиваюсь на подоконник, согнув колени, упираясь локтем в ледяное оконное стекло. Моя шея изогнута под странным углом – мышцы напомнят мне об этом завтра.

Свет приглушен, и несколько секунд я слышу только тихое дыхание Сары. Но в следующий миг из полумрака доносится ее вздох и нежный голос:

– Ладно, мы можем спать на этой кровати вместе.

Бальзам на душу. Я не заставляю ее повторять свое приглашение – моя норма благородства за вечер выполнена. Вываливаюсь из укромного уголка и падаю на кровать.

Да, так-то лучше.

Свет на прикроватной тумбочке со стороны Сары становится ярче.

– Я уже проснулась. Хочу немного почитать, если тебе это не помешает.

Зеваю.

– «Грозовой перевал»?

– Да. Доброй ночи, Генри.

То, как она произносит мое имя – сама нежность в ее голосе, – заставляет меня улыбнуться. А потом…

– М-м, м-м-м, м-м-м, м-м-м-м-м, м-м, м-м…

И снова я уставился в потолок.

– Откуда этот гребаный звук?

– Какой? Ой, извини – это я. Я напеваю, когда читаю, – кровать чуть вздрагивает, когда она пожимает плечами. – Привычка.

– Ради бога, перестань.

Веду себя, как говнюк. Некоторое время Сара молчит, и я начинаю беспокоиться, что расстроил ее. Она ведь не виновата, что я чертовски устал и к тому же возбужден. Чертовски возбужден. Но она не заслужила, чтобы я на ней срывался.

Прежде чем я успеваю извиниться, она говорит:

– Ну вот, а я-то думала, ты из тех, кому нравится, когда девушка умеет пользоваться своим ртом.

Я ошеломлен, а потом смеюсь, поворачиваюсь к ней лицом.

– Это что, была шутка, Сара Титьки-боттум?

– Ну, так было задумано, да.

– И это была непристойная шутка. Ого. Похоже, мне придется пересмотреть свое первое впечатление.

Она прикрывает свой прекрасный ротик ладонью.

– Да, время от времени у меня такое вырывается. Но обычно только с Пенни, Уиллардом и Энни.

Я вдруг понимаю, что уже не чувствую себя настолько усталым.

– Уиллард и Энни?

– Мои лучшие друзья. Они работают со мной в библиотеке.

– Ты – библиотекарша?

– Ага, – она кивает. – В Библиотеке Конкордия.

Я закидываю руки за голову и даю волю воображению.

– Всегда хотел потрахаться между книжными полками. Ты когда-нибудь пробовала?

Даже не глядя на нее, я знаю, что она покраснела – ярко, как алое солнце Криптона.

– Нет.

Смотрю на нее, скользя взглядом по ее телу.

– Я так себе и представляю – длинные темные волосы, очки, обтягивающая серая юбка-карандаш и облегающая белая блузка, расстегнутая на две… – смотрю на ее впечатляющие груди. – Нет, на три пуговки. Ты – воплощение сексуальной библиотекарши.

Она хихикает, словно я сморозил что-то глупое.

– Меня ни разу в жизни не называли сексуальной.

– Это они зря.

Сара закрывает книгу и откладывает на тумбочку. Внутри меня зарождается чувство победы, словно я и в самом деле добился настоящего успеха.

– Я же уже разрешила тебе поспать здесь. Тебе не надо меня умасливать.

Смотрю ей в глаза с усмешкой.

– Если я буду пытаться умаслить тебя… любую часть тебя, – ты об этом узнаешь. – Прежде чем она краснеет, я спрашиваю: – Итак, в своей обычной жизни ты – горячая библиотекарша, а как же ты оказалась здесь, на целый месяц? Не говори, что это из-за Пенелопы. Я знаком с Пенелопой – она достаточно хитрая и наверняка бы придумала, как оказаться здесь без тебя. Должна быть другая причина.

Сара скрещивает руки и кивает.

– Знаешь, а ты очень проницательный.

– Спасибо. Но ты увиливаешь.

С громким стоном, посылающим разряд мне в промежность, Сара откидывается на подушку, практически утопая в ней.

– Я должна была выступать на симпозиуме. Перед несколькими сотнями – сотнями! – людей.

– Аа… Дай-ка попробую угадать – выступления на публику ты не слишком любишь, да?

Она поворачивается на бок, невинно положив руки под щеку.

– Это вызывает у меня парализующий ужас. Я не фанат Эдгара Аллана По, но это мое личное «Преждевременное погребение».

Я тоже никогда не фанател от По – вот уж кто тот еще нытик, – но я понимаю, о чем она.

И у меня как раз есть прекрасный рецепт!

– Ты могла бы представить меня голым, – я щелкаю резинкой пижамных штанов. – Могу даже снять их, если хочешь. Живой образ исцелит все твои недуги, дорогая.

Сара качает головой.

– Кажется, традиционным решением такой проблемы было представить, что все твои зрители – в нижнем белье.

– Но ведь гораздо прикольнее представить меня голым.

Мы оба смеемся, даже если это правда.

Сара снова садится, протягивает руку и касается струн моей гитары, которую я прислонил к прикроватной тумбочке.

– А ты… ты правда умеешь играть?

– Умею.

Она перекатывается на бок, опираясь на локоть, и с любопытством смотрит на меня.

– В смысле, Алфавит, «Сияй, сияй, маленькая звездочка»[18] и все такое?