Молочные реки - Наташа Колесникова

— Может, ты меня и…

— Так оно и будет, не сомневайся! Как возьму билет, звякну, что за поезд, во сколько будет в Сочи. Не забудь встретить.

— Как такое забудешь? Я жду тебя, Тома!

Она выключила трубку, бросила на покрывало, потянулась, томно застонала, раздвигая пышные бедра. Сочи, пальмы, кипарисы… Море! Какого черта она здесь делает, в этом Плавнинске? Салон на месяц вперед обеспечен посетительницами под завязку, сотрудники отлично знают свои обязанности! В Сочи! Заодно и узнает, что там интересное раскопал Валентин о Елене, ведь за ней же туда поехал.

Иван Тимофеевич Пустовой положил трубку, с сожалением покачал головой. Совсем спятил парень, на работу выходить не хочет, пьянствует день-деньской. Куда ж это годится? Подумаешь, в Сочи уехала одна, ну и пусть погуляет там, это на пользу пойдет. Что лучшего энергетика в Плавнинске не сыщет, Елена давно знает, теперь поймет, что и мужика лучшего не найдет.

Вернется такой лапочкой, что все проблемы сами собой решатся. Ну а коли не поймет (в это Иван Тимофеевич упрямо не желал верить, но допускал такой вариант), значит, и думать тут нечего, дура она самая настоящая. И чего тут расклеиваться, дома сидеть? Работать нужно, это ж его дело, сам все организовывал, сам помогал иностранцам оборудование мудреное устанавливать, те диву давались: откуда русский энергетик все знает, так разбирается в схемах, что им указывает на причины неполадки? А вот так, не раком шиты, как говорится, русские электрики!

Но после вчерашнего разговора с Андреем возникли серьезные опасения, уж больно категорично был настроен парень. А после сегодняшнего телефонного разговора эти опасения только усилились. Нужно что-то делать.

Опять ехать к нему и объяснять, что нужно работать, иначе сопьется, к чертовой бабушке! И покатится туда, откуда нет пути назад.

Но сначала позвонит Елене. Она хоть соображает, что вытворяет? Какого сотрудника может потерять? Возникли проблемы в семье, ладно, реши их тихо-мирно, зачем же позориться на весь Плавнинск? Ведь рано или поздно узнают люди, что замужняя баба укатила в Сочи отдыхать одна. А если с Андреем что случится (а это вполне возможно), так потом до смерти не отмоется! Это хоть понимает или нет?!

С тяжелым вздохом Иван Тимофеевич взял телефонную трубку, набрал номер мобильного телефона хозяйки.

— Да, я слушаю, — раздался в трубке знакомый голос.

— Лена, это Иван Тимофеевич тебя беспокоит. Мы без свидетелей, будем на ты, как и раньше.

— Что-нибудь случилось, Иван Тимофеевич?

— А то как же! Случилось. Андрей второй день не выходит на работу… Погоди, не перебивай! С этим чертовым оборудованием сами немцы не всегда разбирались, а Андрей все знал даже лучше их! Я тебе, как специалист, говорю — второго такого электрика в Плавнинске нет.

— Иван Тимофеевич, спасибо за звонок, но это его личные проблемы, меня они не касаются, — жестко ответила Елена.

И Пустовой заговорил жестко:

— Лена, мы с твоим отцом друзьями были, я тебя с пеленок знаю! Я для тебя немало сделал и теперь могу говорить, как отец, от имени Димы.

— Думаете, мне это надо?

— Уверен, что да. Я решил уйти, так что не боюсь. Ты на кой черт позоришься перед всем Плавнинском? Замужняя баба, а что делаешь? Забыла, что это год выборов и все кандидаты, которых ты поддерживаешь, провалятся, потому что рано или поздно о твоих похождениях станет известно?!

— Иван Тимофеевич, я запрещаю вам…

— А если с Андреем что случится? Он сейчас почти невменяемый, как потом жить будешь, детка?!

— Это не ваше дело.

— Мое! — закричал Пустовой, но, похоже, Елена не услышала этого. В трубке послышались короткие гудки.

Ну что ж… на языке энергетиков это называется «пошла в разгон», как электродвигатель, который при определенных условиях уже не реагирует на команды человека и все увеличивает свои обороты, пока не сорвется с креплений и не разрушится полностью…

Он был о ней лучшего мнения… до сегодняшнего звонка.

Елена шагала по солнечной улице, отороченной пальмами и кипарисами, меж которыми были зеленые кусты в виде шаров и кубов, рядом шел Черевикин. Она злилась на старика Пустового и жалела, что не выгнала его с завода раньше. «Он, видите ли, решил уйти! А кто тебя держит? Нужно было проводить на пенсию, дать денег, назначить какую-то прибавку к пенсии, чтобы все по-человечески вышло — и до свидания, Иван Тимофеевич!» Он же и был виноват в первой их недавней размолвке, подставил Андрея, а теперь выгораживает его! Хочет вину свою загладить?! Надоел уже этот старый лис, кончилось ее терпение! Вернется уволит обоих — и Андрея, и Пустового! Правда, старику даст денег и пенсию назначит долларов в триста, он это заслужил. А Сергиенко… Да и черт с ним! За деньги найдет хорошего энергетика!

— Проблемы, Лена? — спросил Черевикин.

— Скорее — избытки нашего, российского, бизнеса. Да ничего, все в общем-то нормально, завод работает.

— Мне даже трудно себе представить, как такая красивая женщина может руководить целым заводом, да еще таким, который снабжает стотысячный город молочной продукцией, и не только город, но и другие города.

— Зачем вам это представлять, Вася? Придет время, мы и на Москву выйдем. У нас-то себестоимость значительно ниже, чем у них, и даже с учетом перевозки можем продавать свой товар дешевле.

— Вы фантастическая женщина, Лена.

— Спасибо, но не нужно комплиментов. Я в них не нуждаюсь, — ответила она.

Врала, конечно же, врала. Сейчас ей, как никогда прежде, хотелось слышать комплименты, слышать, чтобы чувствовать себя женщиной, настоящей женщиной после того, как любимый человек опоганил все ее чувства. Черевикин не скупился на комплименты, поэтому рядом с ним ей было хорошо.

— Хотите, чтобы я продолжил рассказ о том курьезном случае, или настроение изменилось?

— Нет, почему же… расскажите.

Две девушки в коротеньких шортах остановились, изумленно глядя на них, а потом метнулись навстречу:

— Вася! Можно попросить у вас автограф? А сфотографироваться с вами можно? Ой, какой кайф, что мы встретили вас!

Долдонили наперебой. Черевикин автографы дал обеим, от фотографирования отказался и, взяв Елену под руку, решительно двинулся вперед, всем своим видом показывая, что не намерен общаться со своими почитателями. Елена с раздражением наблюдала за этой сценой, но поведение Черевикина ее удовлетворило. Он все сделал правильно.

— Так вот, мы снимали сериал на «Мосфильме», — сказал Черевикин спокойно, будто ничего не произошло. — И там была сцена, где одна известная актриса должна была показаться в обнаженном виде. Сзади только, разумеется. Эта сцена была обставлена многими условиями — чтобы никаких посторонних, чтобы все было ограждено и никто, кроме оператора и ее партнера, а им был ваш покорный слуга, ничего не видел. Все условия выполнили. Я лежу на кровати, она входит, сбрасывает шелковый пеньюар, под которым никакого белья, разумеется, нет, отшвыривает его в сторону… прямо на софит. А тот уже раскалился добела. И пеньюар вспыхивает!