Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков

Еще на переговорах 2 января 1920 г. Червен-Водали пытался выступать с точки зрения носителя «центральной власти всей России»[86]. Переговоры по телеграфу между Иркутском и Нижнеудинском об «отречении от власти» Колчака начались в тот же день, при посредстве штаба войск Чехословацкого корпуса (их контролировала квартирмейстерская часть во главе с майором Грабчиком). 3 января Политцентр выдвинул ультиматум, в котором требования относительно власти излагались так: «Адмирал Колчак должен подать в отставку; Совет министров должен подать в отставку; Атаман Семенов должен отказаться от всех должностей, которые ему были пожалованы Адмиралом Колчаком; Политические личности, которые виновны в настоящей Гражданской войне, должны быть переданы Новому Правительству; Все виновные лица должны быть переданы суду».

Ответ правительственной делегации прозвучал как капитуляция перед мятежниками. Задержанному в Нижнеудинске Верховному Правителю Троектория 3 января отправила телеграмму (№ 9442) с требованием «отречения» (именно Совет трех, а не Совет министров, en corpora, стал инициатором ее отправки, что сужало правовое поле подобного действия, хотя в ней и указывалось на «единогласное настояние Совмина» об отказе Колчака от прав Верховного Правителя и об их передаче Деникину). Телеграмма была отправлена в 14.20 3 января, получена в поезде Верховного в 23.00 и расшифрована в 23.30 по местному времени. Призыв к отречению мотивировался тем, что с дальнейшее существование в Сибири возглавляемой Вами (Колчаком. – В.Ц.) российской власти невозможно». «Отречение» в пользу Деникина («обеспечивающее от окончательной гибели Русское дело») давало «возможность сохранить идею Всероссийской власти, сохранить государственные ценности (золотой запас. – В.Ц.) и предупредить эксцессы и кровопролития»[87]. Червен-Водали, Ларионов и Ханжин решили также, что и «Совет министров подаст в отставку…, как только будут разработаны образцы, по которым будет сформировано местное или областное Правительство; тогда будут переданы должности, и с этого времени все обязанности переходят к новой власти». Лишь в отношении полномочий атамана Семенова Троектория ничего не смогла решить, хотя бы потому, что повлиять на него (в отличие от Колчака) было уже не в ее власти: «Польза, которую может доставить отставка Генерала Семенова для Восточной и Забайкальской Области, а также для Иркутска должна быть доказана. Правительство со своей стороны сомневается в пользе этой меры»[88].

Передача власти и распределение полномочий Верховного Правителя были оформлены последним подписанным Колчаком указом от 4 января 1920 г. (см. приложение № 5). Его содержание относилось в основном к делам белого Востока, тогда как о правопреемстве «Всероссийской власти» говорилось как об уже состоявшемся акте (фактически после постановления Совета министров от 22 декабря 1919 г. так и было, хотя слова «передаю власть» в Указе отсутствовали). «Ввиду предрешения мною (Колчаком. – В.Ц.) вопроса о передаче Верховной Всероссийской власти Главнокомандующему Вооруженными Силами Юга России генерал-лейтенанту Деникину, впредь до получения его указаний», применительно к «Российской Восточной Окраине» Указ предоставлял «Главнокомандующему вооруженными силами Дальнего Востока и Иркутского Военного Округа, генерал-лейтенанту атаману Семенову всю полноту военной и гражданской власти на всей территории Российской Восточной Окраины». Семенову поручалось также «образовать органы государственного управления в пределах распространения его полноты власти». Подобное повышенное внимание к белому Востоку объяснялось не только местонахождением Колчака, но, во многом, опасениями адмирала, что в случае отказа от статуса Всероссийской власти на Дальнем Востоке возобладают сепаратистские тенденции. В Указе говорилось о «сохранении на нашей Российской Восточной Окраине оплота Государственности на началах неразрывного единства со всей Россией». Указ санкционировал создание Семеновым как высших военных, так и гражданских структур управления, но исключительно в орбите влияния «объединенной Российской Верховной власти», то есть под руководством Деникина[89]. Юридическую природу этого акта нельзя считать неправомерной или сфальсифицированной. Он опирался на решение уполномоченной Советом министров Троектории, был подписан Верховным Правителем России адмиралом Колчаком и Председателем Совета министров Пепеляевым. Полномочия Деникина и Семенова призваны были сохранить «цепь преемственности» в руководстве Белым движением.

Так завершилась история Российского правительства и Российской армии в белой Сибири. Как известно, Колчак и Пепеляев, лишившиеся после «нижнеудинского акта» собственного конвоя, были арестованы представителями Чехословацкого корпуса, переданы Политцентру, а затем – большевистскому Иркутскому ВРК, постановлением которого оба они без суда были расстреляны 7 февраля 1920 г. Так символически было уничтожено Российское правительство, представленное Верховным Правителем и Председателем Совета министров. Не успевшие выехать в Маньчжурию и Забайкалье министры, в том числе и участники Троектории, были также арестованы Политцентром, переданы большевикам и судимы показательным процессом в мае 1920 г. Члены «самозванного и мятежного правительства» (по оценке большевистского декрета) Червен-Водали, Ларионов, министр труда Л. И. Шумиловский и директор Русского бюро печати А. К. Клафтон были приговорены к высшей мере наказания (приговор приведен в исполнение 23 июня 1920 г.). Их реабилитация не проведена до сих пор и, видимо, не предполагается в обозримом будущем. Главнокомандующий Восточным фронтом генерал-лейтенант Владимир Оскарович Каппель погиб от обморожения при переходе по р. Кан, а остатки белых армий отступили в Забайкалье, составив основу Вооруженных сил Российской Восточной Окраины, продолжив «борьбу с большевизмом» в 1920 г.

Итоги и перспективы политики «смены курса» в Белой Сибири.

«Правительство борьбы с большевиками – мира с ними не заключит никогда» – таким был стержень политического курса не только Российского, но и всех белых правительств. Для успеха этой борьбы требовалось найти оптимальные формы военно-политической организации. В Сибири и на Дальнем Востоке противодействие большевикам основывалось на сформировавшейся на рубеже 1917–1918 гг. политической модели, предусматривавшей сильное влияние представительных органов власти на исполнительные структуры (учредительно-санкционирующие функции Сибирской Областной Думы по отношению к Временному Сибирскому правительству и Временному правительству Автономной Сибири, Уфимского Государственного Совещания – по отношению к Временному Всероссийскому правительству). Оставаясь под влиянием революционных событий 1917 г., данное «представительство» носило преимущественно социалистический характер, ориентированный на линию эсеровских программ. Исполнительная власть на Востоке России стремилась к поддержке наиболее эффективных в условиях войны «диктаториальных форм» правления (роспуск Сибирской Областной Думы – по фактической инициативе Временного Сибирского правительства, деятельность Административного Совета, участие Совета министров Временного Всероссийского правительства в «омском перевороте» 18 ноября 1918 г.). «Диктатура», в свою очередь, стремилась опираться на представительскую систему: об этом официально заявлял Верховный Правитель, для этого создавались Экономическое и Земское Совещания, «общественность» привлекалась к работе в правительственных структурах. Но в отношении представительной системы исполнительная власть выполняла учредительно-санкционирующую функцию. «Общественность» призывалась «сверху».