Боже, спаси президента! - Стефан Кларк

Правда, особых причин переживать у меня лично не было. Когда я спросил ее, все ли в порядке, М. пожала плечами и ответила: «Как обычно».

В Нарбонне мы пересели на TGV[58], и она позвонила кому-то с платформы. По возращении в вагон М. выглядела как никогда обеспокоенной. Посмотрев на нее, я понял, что с расспросами лучше не лезть.

Наш поезд мягко катился вдоль озера. Глядя в окно, М. вдруг заявила, что здесь можно было бы спрятать пару загонов с осетрами. Солоноватая вода подходит им идеально. К тому же до Камарга рукой подать.

Картина была идиллическая. В нескольких метрах от берега в лодках застыли рыбаки. Клева, судя по всему, не было. А жаль… Воображение нарисовало, как огромная рыбина атакует одну из лодок и переворачивает ее…

Поезд набрал скорость, вскоре показались несколько меньших по размеру озер.

— Что это? — вскрикнул я и протер глаза. — Фламинго? Разве они не в Африке живут?

Это развеселило М.

— А ты когда-нибудь слышал, что французы называют фламинго розовыми бельгийцами? — спросила она.

— Что?

— Flamands roses. Flamand значит «фламандец». Соответственно, фламинго — розовые бельгийцы.

— Правда?

— Да нет же, это шутка! — Она сжала мое колено, как будто это могло пробудить мою мозговую деятельность. — Flamant с t на конце — это фламинго. А то, что кончается на d, — фламандцы. Понял теперь?

— Да, типичная французская шутка. С налетом средневековой оригинальности.

— Ну а теперь кто из нас ворчун?

Она обхватила меня за шею и поцеловала в щеку. Мануальные терапевты обращаются со мной куда более бережно, но я не возражал. Похоже, тучи рассеивались.

— Наверное, я брошу эту работу, — сказала М. — У меня от нее мозги набекрень. — Она устало потерла виски. — Прости, что я была в плохом настроении. Просто никто из этих французов не воспринимает меня серьезно. Они притворяются, что слушают меня, а на самом деле пялятся на мою грудь. Обещают помочь, а потом перезванивают и называют миллион причин, по которым помочь не могут. Говоришь им о замеченных осетрах, а они никак не реагируют. Так что пошли они в задницу. Я соберу деньги на собственное авиационное расследование. Позвоню в Лондон, как только доберемся до Бендоля. А потом мы с тобой расслабимся и насладимся остатками летнего солнца.

Отлично, за исключением того, что мои ближайшие планы были омрачены встречей с бабкой-стервой Элоди.

Наш поезд проехал мимо очередного озера, которое выглядело бы весьма привлекательным, если бы не нефтяные разработки вдоль его берегов. Впереди был Марсель. На вокзале Сент-Шарль мы снова пересели, на этот раз на двухэтажный поезд до Тулона. Выехав из восточного Марселя, поезд снова покатил по сельской местности. За окном тянулись горные склоны, покрытые темно-зелеными елями. Иногда показывалось море, синеву которого подчеркивали серые скалы.

— Как хорошо быть просто в отпуске, правда? — мечтательно сказала М. — Не хочу, чтобы между нами встали мои проблемы по работе, как это случилось с другими твоими подружками.

Я рассказывал ей о Флоренс, которая бросила меня, когда я вляпался в merde, открывая английскую чайную в Париже, и об Алексе, которая бросила меня в Америке.

— Я точно пошлю французов с их исследованиями куда подальше.

— Но разве это не значит, что тебя отправят обратно в Лондон?

— Лондон? — переспросила она, как будто на секунду забыла, как называется ее родной город. — Возможно…

В Бандоле у вокзала не было такси, и мы отправились вниз с холма, по направлению к морю. Гавань простиралась в обе стороны, насколько хватало глаз. Обилие мачт выглядело как нашествие морских ежей. В конце ряда яхт был небольшой понтон, украшенный фотографиями побережья. Именно здесь мы должны были сесть на паром до Бендора.

М. изучила расписание на стене билетной кассы.

— Семь минут, — сказала она. — Прекрасно.

Ее улыбка померкла, когда у нее в сумке зазвонил телефон. Она достала его, посмотрела на экран и заскрипела зубами.

— Извини, но мне придется ответить.

Разговаривая по-французски, она побрела в сторону шикарных яхт и остановилась ярдах в тридцати у деревянного трапа элегантного судна. Глядя на него, можно было представить на палубе звезд тридцатых годов с коктейлями и длинными мундштуками.

М. жестикулировала свободной от телефона рукой, будто спорила с кем-то. Несмотря на шум, до меня без труда донеслось ее ясное merde.

Бендорский паром был достаточно большим, чтобы на нем поместилась одна машина. Он как раз сдавал к причалу, когда вернулась мрачная М.

— Ты сказала им, чтобы они пошли ко всем чертям? — спросил я.

Она издала короткий смешок, и я догадался, что это означало «нет».

С нами на остров отправлялись еще два пассажира — бизнесмен с портфелем и ноутбуком, по всей видимости ехавший продавать новые окна или программное обеспечение в гостиницу, и парень с горой устричных коробок.

Пока паром плыл по гавани, я спросил у М., какую из яхт она купила бы, если бы могла себе это позволить. М. выбрала большое современное судно, способное развить большую скорость. Насколько я понял, это отражало ее желание убежать от кого-то или от чего-то.

Вскоре мы вышли в открытое море. Оно было неспокойным, волны пенились у небольшого маяка, явно построенного, чтобы предостеречь лоцманов от мелководья. Прямо за маяком на горизонте появился Бендор. С левой стороны острова торчала угловатая вилла в итальянском стиле, с некоторой натяжкой ее можно было бы назвать замком. Виллу окружала полоса хвойников, прерываемая одной или двумя черепичными крышами.

Как только паром причалил, я получил представление о богатстве, но главное — о фантазиях месье Рикара. Побережье напоминало декорации к сериалу «Узник»[59]. Но еще больше — детский рисунок, неожиданно получивший воплощение. У самого берега стояло несколько коттеджей, один из которых был украшен фреской, изображающей средневековые галеоны. За ними была миниатюрная итальянская деревушка и нечто похожее на римский храм. Люди, прибывавшие на остров, должно быть, чувствовали, что попали на игровую площадку. Во всяком случае, у меня было такое ощущение.

Гостиница располагалась в замке, и я безропотно потащил наши сумки по каменистой дороге. М. объявила молодой женщине-администратору, что у нас забронирован номер в palais — во дворце.

— Ничего себе, — прокомментировал я.