Список на ликвидацию - Лорел Гамильтон

— Считаю до десяти, а потом начинаю призывать Алекса. Но я не лгу относительно возможного воздействия этого призыва на вас с Этаном.

— Этан? — спросил Донни.

— От нее пахнет правдой.

Мне из-за Эдуарда было видно только плечо Этана. Я подавила порыв сдвинуться, чтобы увидеть больше. Нехорошо, когда меня завораживает незнакомец. Господи, да неужто же мне в моей жизни любовников мало?

Донни не мог определить по запаху, говорю ли я правду. Значит, не очень он сильный оборотень. Еще это значило, что он, когда сказал, что я об оружии говорю правду, угадывал. Но сейчас, когда дело было серьезное, он засунул гордость в карман и предоставил отвечать на вопрос более сильному тигру. Интересный момент.

— Я пойду спрошу нашу королеву, каких действий она от меня хочет.

— Нельзя просто позвонить? — спросила я.

— Некоторые вопросы полагается задавать лично.

Он слегка поклонился в мою сторону. Интересно, заметил ли это сам. Потом пошел по коридору.

— А Этана ты здесь бросишь? — спросила я вслед.

— Он охранник, будет выполнять свои обязанности.

— Ты знаешь, что если ты не вернешься вовремя, он будет мне пищей. И ты его все равно бросаешь?

— Он хороший охранник, но он не чистокровный.

— Какое отношение имеет к чему бы то ни было то, что у него наследственность от нескольких линий тигров?

— Он хочет сказать, что я не стою защиты, — пояснил Этан.

Эдуард повернулся так, чтобы мы оба видели оставшегося охранника.

— Защиты от чего? — спросила я.

Этан пожал плечами:

— Да от чего угодно, пожалуй, но сейчас — от тебя. Ты похитила лояльность некоторых из немногих оставшихся красных тигров, когда они навещали тебя в Сент-Луисе, — и вот почему к тебе сейчас охранником приставлен я: если ты меня заворожишь, это не будет потерей для клана. Не будет стоить им чистокровных красных младенцев.

Он это сказал лишь с легким оттенком горечи.

— Это бездушно, — сказала я.

— Это практично, — ответил он.

Я посмотрела на Донни, который остановился, глядя на нас.

— Так ты его оставляешь сторожить нас или быть жертвенным агнцем, а как оно обернется, тебе, в общем, плевать.

Донни посмотрел на меня, потом на Этана, даже на Эдуарда.

— Я пойду доложу королеве Чо Чан о ваших требованиях.

Он снова покосился на меня, потом на Этана, и я поняла, что он нервничает. Очевидно, заявление, что он оставляет Этана мне в пищу, его задело. Многие готовы делать страшные вещи, если можно не формулировать точно, что именно делаешь. Но когда истина прозрачна, врать себе труднее.

Не говоря ни слова больше, он повернулся и пошел прочь, и через несколько ярдов его темная одежда слилась с темнотой коридора. Надо бы им здесь освещение улучшить.

Нас оставили стоять в полутемной прихожей в каком-то оглушительном молчании. И во мне шевельнулась красная тигрица, как язычок огня, пробудившийся к жизни в холодном дереве. Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, но это была ошибка, потому что я непроизвольно двинулась ближе к Этану, а от него пахло не только красным тигром. Из тени, из темноты, где живут во мне звери, вышла белая тигрица. Я знала, что темноты во мне нет, нет высоких древних деревьев, — этот ландшафт создал мой разум как метафору для обитания во мне зверей.

Я стояла перед Этаном и глядела в спокойные серые глаза.

— Анита, отойди назад.

Эдуард положил руку мне на плечо.

— Сейчас меня не трогай, Эдуард, — сказала я.

Он не стал спорить, просто убрал руку. Жар от нее стал дальше, когда он отступил.

— Просыпается ardeur? — спросил он.

— Пытается, но не только…

Я подступила к Этану вплотную. Хороший охранник отступил бы назад, но он не стал. Я очень старалась к нему не прикасаться, но мое лицо было прямо над его рукой, над кожей, и я вдыхала его запах, глубоко вдыхала.

Потом появился новый аромат, и синяя тигрица во мне воспрянула и забегала рядом с другими.

— Я думала, у нас единственный живущий самец синего тигра, но вот откуда серые кудри и глаза. Примесь белого тигра тебя осветлила, но ты синий.

— Моя бабушка была синяя, но у вас — единственный чистокровный. Я слишком смешанный, у меня нет цвета.

— Ты не только красный, или синий, или даже белый, ты…

Я не стала говорить вслух, потому что «Арлекин» пытается истребить всех золотых тигров, и пока что не преуспел, но вот передо мной тигр, в котором есть капля этой густой золотой силы.

— Я — кто? — спросил он.

Я по его взгляду поняла почти наверняка, что он сам не знает об этой своей капле драгоценной крови. Интересно.

— Сколько у тебя форм? — спросила я шепотом, почти касаясь его кожи губами.

— Три, — ответил он, и голос его стал глубже. То ли просыпается тигр, то ли мужская реакция.

«Не четыре?» — хотелось мне спросить, но я не стала. У тигров-оборотней приняты перекрестные браки ради генетического разнообразия, и большинство из них похожи на кого-то одного из предков.

Дома у меня есть Домино, перекидывающийся черным и белым, но обычные его волосы и черные, и белые, выдающие смесь. Если в человеческой форме заметна только одна линия, то она и есть та, в которую он может превращаться. Никогда еще не видала тигра, который владел бы тремя цветами, не говоря уже о четырех, но в Этане ощущался манящий запах золотой силы. И золотая тигрица во мне тихо и нежно мурлыкнула. Я попыталась мыслить разумно, но разума в себе не ощущала. На коже чувствовалась тяжесть голода, нижнюю часть тела сводило. От этой реакции я пошатнулась, Этан протянул руку, подхватил меня — инстинктивно. Кто-то падает — пытаешься удержать. Я ощутила сквозь ткань его руку как тяжесть и жар, будто всю эту силу сдерживало только его человеческое тело.

— Эдуард, выйди, — сказала я сдавленным голосом.

— Что?

— Вернись туда, посмотри, как там идет охота, но здесь тебе нельзя.

— Ты теряешь самообладание.

— Да, похоже.

— Анита…

— Эдуард, уйди, прошу тебя, просто уйди.

Я беспокоилась о нем, своем друге, но не могла оторвать взгляда от стоящего передо мной мужчины. Смотрела в эти серые глаза и знала теперь, что это цвет его тигра. Так близко я теперь видела различие между человеческими глазами и этими тигриными. Руки его обвили меня, притянули ближе, а мои уже обнимали его за талию.

— Ты меня хочешь?

Его голос звучал удивленно.

— Да, — ответила я, и четыре тигрицы забегали во мне в длинном темном коридоре.