Любовный яд - Мэхелия Айзекс

– Не надо, Дуг, не делай этого... Если хочешь, я расскажу тебе все, что ты пожелаешь знать, только не делай этого.

– А почему бы и нет? – Он опустил руки ей на талию, ощущая, как вся она дрожит. – Я думаю, ты должна мне гораздо больше, чем просто рассказать о том, что произошло. Хочешь верь, хочешь нет, но ты разрушила всю мою жизнь! Понадобились годы и другие женщины, чтобы вытравить тебя из памяти.

Шарон замолчала. Колени ее дрожали, и она не знала, как долго выдержит такой натиск. Она только поняла, что все ее намерения в отношении Дугласа развеялись в прах. Она все больше поддавалась его настойчивости.

Наконец она произнесла, задыхаясь:

– Но все уже в прошлом. Ты сам сказал, что вытравил меня из своей памяти. Зачем же продолжать... и, – она чуть было не сказала «разрушать», но это слово совсем не подходило для данной ситуации, и она заменила его на – портить себе жизнь.

– Почему ты думаешь, что я порчу? – насмешливо спросил он, успокаиваясь. Дуглас наклонился, наслаждаясь влекущим запахом ее тела и закрывая глаза от чувственного наслаждения. – О Шари, ты не представляешь, как долго я мечтал об этой минуте. Делать с тобой все, что мне захочется. Это стоит тех десяти лет, которые я потратил в поисках тебя.

Шарон покачала головой.

– Но ты не искал меня эти десять лет, – возразила она.

Дуглас вопросительно посмотрел на нее.

– Нет, – согласился он, просовывая руки под ее рубашку. Это ему удалось, и Шарон вздрогнула, почувствовав, что его жадные руки исследуют ее тело.

– Когда твой старый импресарио умер, все данные остались в его записях, и любой мог добраться до них. И кто-то продал информацию о тебе моему шефу.

Вот, значит, как им удалось узнать о ней. А она была уверена, что Кевин унес все сведения о ней с собой в могилу.

– Но это не имеет совершенно никакого значения, – заявила она, ощущая, как руки охватывают ее талию. Когда он взялся за пояс ее брюк, она вся напряглась и крепко прижалась к стене.

И, как бы устав от этой игры, Дуглас отпустил Шарон и оперся руками о стену. Тем самым он продолжал удерживать ее возле себя.

Теперь ей стало еще хуже – он мог близко рассматривать лицо и заметить морщинки, которых раньше не было.

Правда, и она, в свою очередь, могла так же детально разглядеть его, но это было слабым утешением. Черты лица Дугласа, тепло и запах его тела – все это вызывало в ней тревожные чувства. Он всегда так действовал на нее. С самого начала. И, видит Бог, Шарон презирала себя за эту слабость.

Будто чувствуя это, Дуглас перевел взгляд на ее рот. Не опуская рук, он наклонил голову и прижался губами к ее губам, слегка покусывая их. Силы совсем покинули женщину, ноги с трудом держали ее. Какое-то время она еще контролировала себя, но когда почувствовала его напрягшуюся мужскую плоть – все сразу изменилось. Проснулись почти забытые чувства и эмоции. Она поняла, что они не исчезли, а просто дремали эти долгие десять лет. И каждая клеточка тела теперь стремилась к близости с Дугласом.

Она закрыла глаза, чтобы не видеть его лица рядом, но от этого не стало лучше. Пропала преграда, защищавшая ее от магнетизма Дугласа.

Продолжая возбуждать ее поцелуями, которые, однако, не могли полностью удовлетворить ни его, ни ее, Дуглас почувствовал, что и сам теряет контроль. Он играл в опасную игру, но поздно осознал это.

Когда сопротивление Шарон уступило место беспомощному согласию, губы ее раздвинулись, язык встретился с его языком, они с Дугласом как бы поменялись местами. Теперь, не в состоянии больше сдерживаться, он всем телом навалился на нее, прижав к стене и заставив почувствовать телесную мощь своего желания.

– Боже, – простонал он, прежде чем она смогла полностью понять, что происходит. – Ах ты сука! – И впился губами в ее губы.

Когда он находился с Шарон, ему невозможно было совладать с собой, подумал Дуглас, возвращаясь в гостиницу. Стоило поцеловать ее шею, как он совершенно потерял контроль над собой.

Он даже на мгновение закрыл глаза, вспоминая последние сцены, но тут же открыл их, когда машина начала судорожно подпрыгивать, съезжая с дороги. Нужно было твердо держать руль – с местными острыми скалами шутить не приходилось. Особенно в наступившей темноте. Каждое неосторожное движение могло закончиться падением с крутого обрыва.

Это сейчас вовсе ни к чему, сердито подумал он. Шарон уже однажды сломала ему жизнь, и он не позволит ей сделать это во второй раз. У него все имелось для того, чтобы дорожить жизнью. И даже женщина в Шотландии, которая его любит. Ему вовсе ни к чему сложности, которые могли возникнуть из-за Шарон. Слава Богу, с этим уже покончено. Верно. То была простая влюбленность.

Но он верил в это до тех пор, пока снова не дотронулся до нее, пока не обнял ее. Только тогда он понял, насколько уязвим. И это было совершенно непонятно – испытывать такие чувства к женщине, которая использовала его, а потом отбросила, как ненужную вещь. Она выразилась правильно: для нее это было просто развлечением. Дуглас уже с самого начала подозревал, что из их новой встречи ничего хорошего не получится, даже если он отнесется ко всему очень серьезно.

Тем не менее он вспомнил, какое беспокойство у него вызвало предложение Рича Мэрфи заняться этими поисками. Значит, он уже тогда чувствовал, что ему будет невероятно трудно, гораздо труднее, чем он предполагал. Ведь совершенно ясно, что если человек предпринял такие гигантские усилия, чтобы уйти в неизвестность, вряд ли он проявит доброжелательность к тому, кто попытается найти его. И что больше всего его поразило, так это собственная реакция, когда он увидел Шарон. Дуглас не знал, чего ожидать от этой поездки, а теперь встретил ее... Это была Шарон, и в то же время как будто не она.

Шарон нелегко было узнать, она не одевалась так шикарно, как когда-то. Несколько прошедших лет и материнство как-то смягчили ее красоту, придали ей новые, но не менее привлекательные черты.

Видимо, она всегда будет красивой, с грустью подумал Дуглас. Шарон обладала стройной фигурой, легкой грациозной походкой. Каждый поворот головы, выражение лица, взгляд зеленых глаз – все это вызывало в нем бурю эмоций. Дуглас был очарован ею с первого взгляда, и, все то время, что они находились вместе, он даже думать не мог о других женщинах.

И именно поэтому, пришел он с горечью к выводу, ему не следовало приезжать сюда. И что бы ни говорил Мэрфи, чем бы он ни грозил, не нужно было принимать его предложение. Внутреннее спокойствие, конечно, гораздо важнее этого идиотского задания. Нужно было сказать Ричарду, что такая работа ему не по силам.

Беда в том, что он не прислушался к своему внутреннему голосу. Он всегда отличался уверенностью в себе и неуязвимостью. Подавлял любые возникавшие сомнения. И даже если ему казалось, что он играет с огнем, он был убежден, что душевной травмы удастся избежать.