Развязанные узлы - Галина Дмитриевна Гончарова

в карман рясы и чуточку смягчилась.

- Завтракать, обедать и ужинать вместе со всеми. Встаем с третьими петухами на молитву,, потом завтрак, потом послушание. Где библиотека - тебе покажут.

- Да, сестра Бьянка.

Мия могла бы раскатать вредную бабу в блин. Потом закатать обратно, добавить начинку по вкусу и сожрать, но зачем? Вот просто - зачем?

Ей не самоутверждаться надо, и не побеждать каждую вредную тетку, а добиться своей цели. И идти дальше. Так что...

Пусть живут.

***

Ужин в монастыре в основном состоял из молитв. Еще были черный хлеб, жевать который было так же приятно, как и кусок глины, и тушеные овощи.

Кажется, прошлогодние.

Мия подумала, что три дня - это максимум. Потом она превратится в дракона и сожрет к чертям поросячьим местную кухарку. Или у кого там послушание на кухне?

Нельзя же так издеваться над продуктами!

Или это умерщвление плоти? Начинается с желудка?

Келья тоже была... кошмарной!

Темной, сырой, холодной, одеяло вообще - огрызок счастья, подушка не предусмотрена, деревянная скамья пытается притвориться кроватью... одно утешение. На ней даже тюфяка нет.

То есть - нет насекомых.

Кусать некому, но спать все равно невозможно. Мия лишний раз порадовалась, что надела на себя несколько юбок и две безрукавки под низ - так проще, чем все время показывать нужную толщину, завернулась в плащ так, что из капюшона даже носа не торчало, и крепко уснула.

Лавки там, не лавки...

Попробуй, походи весь день! Тут и на гвоздях уснешь...

***

Утро ознаменовалось криком петуха, столь же бездарным завтраком из непроваренной овсяной крупы (оказывается, и так можно! Чтобы с одного края подгорело, а с другого не сварилось! Вот талант-то!), и молитвой.

В храме было так холодно, что Мия даже во всех своих одежках замерзла. А монахини?

Вот где жуть-то жуткая! Так годик-два поживешь, да и на встречу с Господом. От чахотки, от еще чего... тут в принципе, что ли, не топят?

Ладно, это Мию тоже не касалось.

А вот библиотека и матушка Паола...

Вот матушка Паола выглядела вполне приличным человеком. Достаточно добрая, спокойная, не сплетница,, к большому сожалению Мии...

Она, недолго думая, проверила почерк и посадила Мию переписывать какую-то ерунду. Житие какой-то святой...

Может, раньше Мия и отнеслась бы к этому серьезнее. Но сейчас?

Она - не человек. А грехов на ней столько, что хорошо еще - крыша монастыря на Мию не падает. И молнией ее не разразило.

А могло бы...

Так что не думаем о продуктивности, думаем о своем.

И Мия попробовала втянуть монахиню в разговор.

Это оказалось достаточно быстро и просто. Но...

О том, что интересовало девушку, она не имела ни малейшего представления. Ни кто останавливался в монастыре, ни когда... какие-то книги? Кто и что жертвовал на монастырь?

Да, безусловно, ведутся списки. Но это только у матушки-настоятельницы. У нее вообще много чего хранится, в ее состоянии одна радость и осталась - книжку почитать. Или побеседовать с кем... вряд ли, конечно, Мию к ней позовут. Где матушка, а где Мия...

Но вдруг?

Мия подумала, что не станет ждать милостей от природы, осторожно выяснила, где находятся покои настоятельницы - и перевела разговор на пергамент и чернила.

Не знаешь ты чего-то?

И не знай, тебе так будет жить проще, а мне - спокойнее. И убивать не придется, лишний грех на душу брать.

Тем более, что о случившемся в Умбрайе, о гибели семьи Бонфанти, монахиня точно ничего не знала. Мия спрашивала. Ну и пусть живет с миром.

Вечером Мия отдала ей свою работу и получила в качестве благодарности очередное благословение. Как следует померзла в храме. А в качестве ужина выдали рыбную похлебку. Единственная радость, что горячую. Но лучше б горячей воды просто дали - по консистенции похоже, а опасности отравиться вроде как нет. Как-то эта похлебка пахла... странновато.

Когда она отсюда выберется, она пойдет в трактир и нажрется. Мяса.

Много.

Что она - свинья, что ли? Да на таком рационе и свинья-то подохнет! Они хоть и всеядные, но не настолько! Тьфу!

***

Спрашивать благословения?

Просить отвести ее к настоятельнице?

Или еще какие-то глупости устраивать?

Мия о таком и не думала, и думать не собиралась. Ей надо?

Она пошла. Или - она пришла.

Правда, каким чудом мать Норма не скончалась, обнаружив рядом с собой постороннего человека... это уже другой вопрос.

Она действительно была старой, эта женщина. Старой и больной. Лет семьдесят, не меньше...

Выпавшие зубы, побелевшие волосы...

Мия решила принять свой собственный облик, и теперь смотрела холодными глазами на мать Норму.

- Доброй вам ночи.

- И тебе, дитя.

Когда тебе за семьдесят, начинаешь спокойнее относиться к жизни. Мало ли что может делать посторонний человек в твоей келье?

Может, у него важное дело?

Мия не стала тянуть.

- Скажите, мать Норма, знакомо ли вам имя - Эванджелина Бонфанти?

Как оказалось - знакомо. Да настолько, что настоятельница ахнула, подавилась слюной и чуть не отправилась на встречу со Всевышним. Преждевременно.

То есть Мия не возражала бы - пусть помирает, но пусть сначала расскажет, что и как. А потом уж что захочет, то и делает.

Прокашлявшись, монахиня посмотрела на Мию серьезным взглядом.

- Пожалуйста, подойди поближе. Хочу тебя увидеть... ты на нее похожа?

- Не знаю, - честно ответила Мия.

- Это - твое настоящее лицо?

Мия подняла брови.

- Вы и об этом знаете?

- Знаю. Дана Бонфанти была моей подругой. Она похоронена на нашем кладбище.

Оп-па!

Вот могилу прабабки Мия встретить не рассчитывала. Но...

- Она точно умерла?

- Она умерла у меня на руках. И похоронена здесь, рядом с внучкой...

- Та-ак... - Мия почувствовала, что где-то здесь нелогичность. - Мать Норма, вы не могли бы рассказать мне все, что вы знаете о моей прабабке? Пожалуйста...

Монахиня кивнула, ничуть не удивляясь просьбе.

- Я знаю не так много. У нее была сложная и длинная жизнь... во многом благодаря ее крови. Так что вы, юная дана Бонфанти, можете жить долго, если вы такая же, как ваша прабабка.

Мия кивнула.

- Называйте меня Мия. Так будет проще.

- Хорошо, Мия. Что ж, начнем с начала. Вы знаете, что когда вашей прабабке было десять лет...

Большую часть истории Мия знала. И о королеве, и о службе Эванджелины... оказалось, что верны были два предположения Мии. Эванджелина во-первых, родила сына