Подарок ко дню рождения - Галина Гордиенко

Наташа тяжело вздохнула — ох и упрямая же Ленка — жуть просто! Взяла с нее слово, что она родителям об этой истории ни словечка лишнего не сболтнет.

Глупо же! Папа бы запросто отстегнул Ленке эту сотню. И сразу же — никаких проблем…

Девочка нахмурилась: еще вляпается, дурочка, во что-нибудь, отец с матерью с нее, Наташки, тогда точно шкурку спустят. Скажут: соображать нужно, когда молчать. И будут правы. Они Ленку с Димкой опекают почти так же, как и саму дочь.

Может, это у Ленкиного азиата что-нибудь случилось? Ну, раз так срочно деньги понадобилось вернуть? Мало ли что там за семья? Вроде бы Ленка говорила — не из богатых…

Елки, у Артемьевой на этот раз и не узнать толком: Наташа сдуру пообещала не лезть с расспросами. А что ей оставалось делать? На Ленке с утра буквально лица не было. Прискакала минут через пять после телефонного звонка, бледная, словно смерть, Наташа даже испугалась. А весь сыр-бор из-за каких-то там пятиста гривен.

Какая жалость, что у нее карманные деньги никогда не задерживаются! А то бы она сама Ленку выручила!

* * *

По счастью, Лена к третьему уроку все же успела. Правда, влетела в класс одновременно со звонком, но это уже были мелочи. Игорь увидел, как на немой вопрос Наташки, девочка утвердительно кивнула, и удивился странной смеси досады и облегчения, что появилась на выразительной физиономии Кудрявцевой.

«Интересно, что же случилось? Может, с матерью все-таки? Нет, тогда бы она и к третьему уроку не подошла…»

В его сторону Лена так и не посмотрела, будто и не знала о его присутствии в классе. Игоря это даже начинало забавлять. В роли невидимки он еще не бывал! Да и больше привык к вниманию. Ему никогда не приходилось сталкиваться с равнодушием со стороны девочек, а уж тем более, с пренебрежением.

Игорь не знал, что через несколько минут жизнь его снова резко изменится. И снова — из-за этой странной девчонки. И украдкой продолжал ее рассматривать.

Нежный овал лица; тень на щеке от тяжелых ресниц; спутавшиеся над чистым, высоким лбом кудряшки; упрямый, с нежной ямочкой по центру подбородок — все приковывало его внимание.

«Как странно, — подумал Игорь, — Наташка много ярче, и Маша — премиленькая, а мне они совершенно не интересны…»

В самом конце урока Лена неожиданно встала и, бросив в его сторону выразительный взгляд, попросила разрешения выйти из класса. Игорь понял: она ждет его. Именно сейчас, пока не прозвенел звонок, и в коридорах пусто. И, пренебрегая удивленными взглядами одноклассников, тоже отпросился с литературы.

* * *

Игорь не ошибся. Хмурая Лена действительно ждала его у подоконника, изредка посматривая на носившуюся в школьном дворе малышню: у тех явно шла физкультура.

Игорь окинул взглядом стройную фигурку в джинсах и мешковатом свитере и невольно улыбнулся: Лена совершенно не походила сейчас на ту девушку, что он встретил на Набережной в День рыбака. Она казалась почти ребенком.

Игорь, пряча усмешку, небрежно воскликнул:

— Привет! Ты за что-то на меня сердишься?

Глаза девочки возмущенно вспыхнули, но она сдержалась. Лишь неприязненно смерила его взглядом с головы до ног.

— Да что с тобой? — удивился Игорь. — Что такого страшного произошло за эти девять дней?

— Страшного — ничего. Не обольщайся, пожалуйста.

Лена прикусила нижнюю губу и некоторое время молча смотрела на юношу. Потом вытащила руку из кармана стареньких, потертых джинсов и протянула Игорю конверт.

— Что это?

— Бери, не сомневайся. Это твое.

Игорь пожал плечами. Нехотя принял конверт, открыл его и, помедлив с секунду, вытряхнул на подоконник бумажку в сто долларов.

— Мой долг, — сухо пояснила Лена.

— Но мы же договаривались до ноября, — пробормотал Игорь.

— Смогла собрать раньше!

Глаза девочки вдруг сузились, и она швырнула на подоконник еще одну купюру. На этот раз — в двадцать гривен.

— А это к чему? — сухо поинтересовался Игорь, пытаясь хоть как-то разобраться в происходящем.

— За мидии. Ты же за них кровными платил. Хоть и родительскими.

— Ты с ума сошла! — оскорбленно вспыхнул Игорь.

— Пусть, — Лена ненавидяще посмотрела на опешившего от неожиданности парня. — Но мне твои подачки не нужны. И ничьи не нужны. Понял, ты, благодетель?!

— А вот грубости тебе не к лицу!

— Что?! Он еще и острит! Хлыщ столичный…

Девочка оттолкнула Игоря в сторону и шагнула к вестибюлю. Игорь встряхнул головой. Ему казалось, он видит дурной сон. Он неверяще смотрел в гневное лицо девочки, затем воскликнул:

— Лена, подожди! Тут какое-то недоразумение!

— Ну, еще бы.

— Сейчас же забери свои деньги!

— Они уже не мои.

— Я порву их!

— Это твое право.

— Да дай же мне объяснить! Я не покупал мидий! Честное слово! Я просто собирал их! Как и ты, на Генеральских пляжах! На Азове, то есть.

Но Лена его слов уже не слышала. Она уходила. Нет, убегала. Убегала, ни разу не оглянувшись на растерянного парня.

«Точно — сумашедшая девчонка! И я — кретин! Ну при чем тут родительские деньги?! А-а, пошла она…»

Разгневанный Игорь сунул сто долларов в карман, а двадцать гривен — в конверт и медленно побрел к классу. По счастью, звонка еще не было, и Лена сидела уже на своем месте.

Проходя мимо ее стола, Игорь небрежно швырнул на тетрадь девочки конверт с двадцатью гривнами. А поймав изумленный взгляд Кудрявцевой, с трудом растянул непослушные губы в улыбку и лениво пояснил:

— Она уронила. В коридоре. Я видел.

Лена же только вспыхнула, но промолчала. И даже глаз не подняла ни на Игоря, ни на подругу. У нее не было ни малейшего желания объясняться по этому поводу с любопытной Наташкой.

Сегодня младших Артемьевых ждал сюрприз: впервые за последние два с лишним года мама почувствовала себя действительно хорошо. Она даже встала пораньше и сама приготовила завтрак.

Так что когда полусонная, встрепанная Лена прибрела на кухню, ее встретила там бодрая мама. Изумленная девочка застыла в дверях, а мама открыла окно, и в распахнутые створки ворвался пронзительный запах моря, вытесняя из тесного помещения восхитительный аромат горячего какао. А в микроволновке, видела Лена, аппетитно золотились гренки с помидорами и сыром.

— Ма, ты встала, — растерянно пробормотала девочка. — Зачем, я бы сама…

Мама звонко рассмеялась:

— Кончается твое «сама», милая! И я так этому рада! Ты разве нет?