Характерник - Сергей Лысак

— А что толку, Ваня? Мы с Корнилием это уже давным давно подозревали. Сейчас лишь наши догадки подтвердились, ничего нового я не узнал. И пока московский воевода здесь сидеть будет, ничего не изменится. Сам лично он ничего туркам не пишет, чтобы можно было его носом ткнуть. И никто из его ближайших помощников тоже не пишет, все на словах передается. Да еще может быть, что помощники о том и не знают. Большинство, во всяком случае. Он ведь, ирод, что делает. Не за золото туркам сведения шлет, тогда его взять на горячем было бы куда как проще. Либо это золото кто-то другой получает, о ком только воевода знает. А сам воевода в златолюбии вроде бы как и не замешан, и лишь волю московского царя выполняет — любыми путями казаков извести. Не нужны мы московскому царю, Ваня. Вернее нужны, но только как его холопы. Вот и получается, что кроме этих турецких писулек, от которых он сразу открестится, да слов его гонца пойманного, у нас ничего против него нет. А слова к делу не пришьешь. Скажут — поклеп и злостный навет на людей государевых.

— Не волнуйся, атаман. После этой ночи веры воеводе уже не будет. Турки теперь будут через мелкое сито просеивать все, что он пошлет.

— Надеюсь на это. Ваня, а у меня к тебе новое дело.

— Какое?

— Лютик мы взяли, причем очень быстро, и практически без потерь. Но взять здесь нечего. Азов же нам пока не по зубам. Такой случай мы с войсковым атаманом тоже рассматривали. А не прогуляться ли нам теперь в гости к татарам? В ту же Кафу? Там есть, что взять!

— О-о-о, это интересно! Что от меня нужно?

— Нужно, чтобы ты опять Хасаном стал. И торговать в Кафу на этой фелуке пришел. Петро вполне за кормчего-грека сойдет, он даже чуток по-гречески знает. А у тебя быть османским купцом Хасаном очень хорошо получается.

— Понятно. Раз надо — значит стану. Но для того, чтобы подозрений в Кафе не вызвать, надо ведь туда с каким-то товаром и деньгами прийти. Иначе не поверят.

— Будет тебе и товар и деньги. Даже если в убыток продашь, или вообще ничего не продашь, ничего страшного. Не за тем туда идем. Слишком долго тебе в Кафе задерживаться нельзя. Разузнаешь все, и сразу назад. Понял?

— Понял. Но надо сначала здесь все закончить. Как там Касим?

— А что Касим? Когда мы крепость взяли, еще дышал. А потом помер, болезный. Негоже заставлять шайтана ждать слишком долго.

Когда за кормой осталась Чушкинская коса, и вдали по правому борту показались стены Керчи, все надеялись поскорее миновать Керченский пролив и выйти в Черное море. Ясный летний день, погода тихая, и одиночная турецкая фелука спокойно идет под парусами, не привлекая ничьего внимания. Таких, как она, здесь хватает. Азовское море прошли без приключений, причем Иван впервые получил возможность опробовать свои навыки в искусстве навигации на практике. После прохождения Долгой косы взяли курс прямо через море на Керченский пролив, не став идти вдоль берега. Первый опыт получился вполне успешным, хотя казаки вначале и посмеивались, глядя на то, как Иван возится с картами и что-то подсчитывает. Но когда вдали показались берега пролива, причем именно тогда, как Иван и предполагал, даже у Петра, имевшего за плечами богатый опыт морских походов, во взгляде появилось уважение, и шутки по поводу излишней «учености» Ивана сразу же прекратились. Фелука с казаками-лазутчиками вошла в пролив утром в одиночку, чтобы не переполошить турок и татар раньше времени. А вот следующей ночью должны пройти основные силы казачьей флотилии. Удастся ли казакам пройти Керченский пролив незамеченными, или не удастся, пока неизвестно. Но даже если их обнаружат, вести об этом не достигнут Кафы слишком быстро. И у лазутчиков будет время выполнить задание в спокойной обстановке. Таков был предварительный план, составленный атаманом. А вот как пойдет на деле…

Но видно, что-то пошло не так в небесной канцелярии. То ли это была простая случайность, то ли излишнее служебное рвение, то ли чрезмерное сребролюбие. Которое, как известно, имеет место в среде османских и татарских чиновников, иногда достигая неприличных размеров, и приводя к печальным последствиям. Когда фелука почти поравнялась с Керчью, от берега в ее сторону понеслась быстроходная лодка. Иван и Петр внимательно разглядывали в подзорные трубы быстро приближающихся визитеров.

— Это явно не рыбаки. Похоже на каик портовой стражи… Их там человек десять, не меньше.

— Что делать будем, Ваня? По-хорошему с ними разойтись получится?

— Попытаемся. Если несутся к нам, как угорелые, то скорее всего хотят бакшиш содрать. Получат, куда же деваться… Аллах ведь завещал делиться с ближними. Но если только упрутся… Здесь не Азов, где стража боится наглеть слишком сильно, задевая азовских купцов. Ведь может боком выйти. Здесь Керчь, и на купцов из Азова здешним мздоимцам наплевать. Если по-хорошему не разойдемся, то придется топить всех. Следите за мной. И если я начну, приказа не ждите — бейте всех, кроме старшего. Но только ножами, ни в коем случае не стрелять Сопротивляться они не смогут. Так же, как и те, что в Лютике были.

— А если им волю подавить, чтобы убрались подобру-поздорову? Нельзя?

— Можно. Но ведь они вскоре очухаются и все вспомнят. И погоню за нами вышлют. Даже если уйдем, то пойдет гулять о нас молва сначала по Керчи, а потом и по всему Крымскому ханству. Оно нам надо?

— М-м-да… Куда ни кинь… Ладно, поглядим. Может быть бакшишем обойдемся…

Между тем, быстроходная лодка приближалась, и уже можно было без подзорных труб разглядеть, что в ней находятся местные служивые, вооруженные до зубов. Казаки лишь презрительно усмехались. Это не воины, а портовая стража, привыкшая иметь дело только с приходящими купцами, да с мелкой портовой шушерой, с которой она только и может «воевать». На противостояние серьезному противнику большинство из этих «воинов» не способно. И если бы во главе угла не стоял вопрос секретности, то с ними разделались бы без труда. Но… Привлекать внимание нельзя. Остается надеяться, что доблестные стражи не будут слишком усердствовать в своем служебном рвении, а получив «положенную» мзду, быстро уберутся восвояси. Еще немного, и быстроходный каик идет рядом, откуда последовало распоряжение убрать паруса. Делать нечего, приходится подчиняться местным властям.

Казаки разбежались по палубе, убирая паруса, а Петр с Иваном стояли на корме и ждали гостей, которые не заставили себя долго ждать. Когда суденышки сошлись бортами, на палубу фелуки сразу же перебрались трое служивых. Один, похоже, небольшой начальник. Вряд ли выше десятника. Но вел себя нагло и самоуверенно.

— Кто такие? Откуда и куда идете?

— Салям алейкум, бей-эфенди! Я азовский купец Хасан, идем из Азова в Кафу. А это моя команда. Капитан Кириакос и матросы.

— Хасан, говоришь? А эта образина — Кириакос? Что-то на грека ты не очень похож… А ну показывай, что везете.

Стражник подал знак своим подчиненным, которые тут же перебрались на борт фелуки, начав досмотр груза, при этом согнав команду на нос. Оснований опасаться досмотра не было, поскольку ничего подозрительного на борт фелуки перед походом на Кафу грузить не стали. Так, партия выделанных кож да кое-какая мелочь для продажи в Кафе. Обычная купеческая посудина с самым обычным грузом, пользующимся спросом во всех приморских городах Крымского ханства. Но это если с тебя не захотят что-либо поиметь…