Катерина. Из ада в рай, из рая в ад - Ульяна Соболева

…Сердце глухо забилось, пропустило несколько ударов…

Она вскрикнула так громко, что ночные птицы в испуге упорхнули и смолкли сверчки. Ей показалось, что в ее грудь кто-то вонзил кинжал.

— О Господи! — воскликнула она, прижав дрожащие руки к груди.

В траве лежал тот, кем все эти дни были заняты ее мысли — Сергей Соколов. Лицо молодого унтер-лейтенанта было мертвенно-бледным, на скулах виднелись порезы, он еле слышно стонал. Молодой мужчина был тяжело ранен и потерял очень много крови.

— Я сейчас, я быстро, я сейчас… Господи, только потерпи, не умирай! Я быстро!

Она не решалась оставить его одного, но и сидеть здесь, заливаясь слезами, было бессмысленно. Девушка бросилась к его коню.

— Миленький, позволь мне, я не доберусь быстро без твоей помощи, а надо быстрее! Ну, иди ко мне, мой хороший.

Жеребец посмотрел на нее умными карими глазами и подошел.

— Только держись, только держись… — прошептала она, бросив последний взгляд на раненого.

Пришпорила скакуна что есть силы, и он вихрем понесся к усадьбе, на скаку перескочил через ограду.

— Савелий, ко мне! — крикнула графиня, и на ее зов сбежались слуги вместе с Савелием.

— Быстро носилки или повозку! Лучше повозку, и живо за мной! Ну, что стали, сейчас же выполнять, не то прикажу высечь, черт вас дери, олухи ленивые!! Никаких вопросов! Поехали, поехали!!

Ошалевшие мужики, ни разу не слышавшие от хозяйки и десятой доли подобных ругательств, вскочили на повозку, быстро запряженную ловким Савелием, — тот был в полном недоумении. Все молчали — такой Екатерину Павловну здесь не знали. Им показалось, что она сошла с ума, а девушка и сама не замечала, как нервно теребит свои локоны, которые выбились из прически.

Уже через несколько минут, которые показались обезумевшей девушке целой вечностью, крепкие крестьянские руки положили раненого на повозку. Молодая хозяйка не оставила мужчину, она села рядом и положила его голову к себе на колени. Всем казалось, она знает его. Ее не заботили ни приличия, ни то, с каким любопытством смотрят на нее слуги. Она нервно перебирала черные волосы и что-то шептала. Савелий посмотрел на мундир лейтенанта и покачал седой головой.

— Куда прикажете нести?

— Наверх, ко мне. Зовите Лизу, пошлите за Мартой. Немедленно! Ты, Савелий, грей чан с водой, неси ножницы… И осторожно с ним, осторожно!!

Шестеро крестьян с трудом внесли худощавое, но тяжелое тело наверх и положили на постель хозяйки.

— Все, спасибо, а теперь уходите! Все. Уходите, вам говорят!!

Казалось, в девушку вселился сам черт — ее щеки пылали, глаза горели. Появилась Лиза.

— Поди ко мне, Лизавета, помоги его раздеть!

— Но это же мужчина!

— Ну и что с того! Черт возьми, это не дьявол, и хватит стоять как столб!! Если он умрет, я шкуру с тебя живьем спущу.

Хотя хозяйка никогда не обращалась со слугами плохо, но в этот момент ее глаза сверкали таким гневом, что Лиза ни на минуту не засомневалась в ее угрозе.

Девушка закатала рукава вышитой блузы и начала стягивать сапоги с ног мужчины. Савелий тем временем нагрел воды и принес сумочку с медикаментами, травками и инструментами. Он так же позаботился о бинтах, нарезав простыню тонкими полосками. Пройдя несколько войн и постоянно помогая Марте, он имел опыт оказания помощи раненым.

Катя разрезала на раненом рубашку, всю пропитанную кровью. При виде двух страшных ран, — одной на левом плече, а другой под ребром, она не удержалась и застонала, словно от боли, сцепила зубы.

— Помоги мне стянуть штаны.

— Но…

— Сейчас же!

Савелий хотел было возразить, заметить, что молодой госпоже не пристало видеть нагого мужчину, но вовремя спохватился — бесполезно что-либо говорить, его все равно не услышат. Они вместе раздели мужчину. Девушка заметила, что у него на шее тот, простой крестик, подаренный ею, и сердце радостно забилось.

— О-о, как он красив, словно греческий бог! — прошептала служанка, а ее хозяйка слегка покраснела, осматривая смуглое сильное тело в поисках ран и втайне восхищаясь им — не тело атлета, но образчик мужской красоты. Словно выкованное из стали, жилистое — одни мышцы бугрились под атласной, смуглой, как у цыгана, кожей. Грудь, словно отлитая из бронзы, неровно вздымалась и опадала. И Савелий, не спускавший глаз со своей подопечной, вдруг понял, что его девочка влюблена, и влюблена не как юная мечтательница, а как зрелая женщина, изнывающая от страсти.

— Хватит пялиться! — проворчала Катя. — Намочи повязку и дай мне.

В этот момент зашел один из крепостных крестьян, которых Катя посылала на поиски кормилицы.

— Сударыня, Марта пошла в деревню, принимать роды у Ксении, жены кузнеца.

— Ладно, ступай… Что мне теперь делать? — Девушка обхватила голову руками. — Что же делать?! — в отчаянье крикнула она.

Ее маленькие пальчики вцепились во всклокоченные золотые пряди волос, словно намереваясь их вырвать.

Савелий уверенно положил руку ей на плечо и протянул бокал вина.

Выпейте, вы слишком нервничаете… Выпейте, и ваша голова прояснится. Здесь нужна твердая рука, а у вас истерика. Это тот самый молодой офицер?..

Катя утвердительно кивнула.

— Если он умрет, умру и я, — тихо прошептала она бледными губами.

— Возьмите себя в руки! Я принес спирт, промойте раны и вспомните все, чему учила вас Марта. У вас получится, вы не раз ей помогали. Действуйте! Он и так потерял много крови, только от вас сейчас зависит его жизнь.

Казалось, его слова вырвали ее из пучины безумия. Она быстро смочила бинт в спирте и приложила к ране на плече. Раненый застонал от боли и открыл глаза.

Его лихорадочный взгляд блуждал по комнате, пока не остановился на лице девушки, тогда он слабо улыбнулся.

— Ты… неужели это ты… — прошептал он и снова потерял сознание. Савелий увидел, как она подалась вперед, с трудом сдерживая ликование.

«Он узнал меня, узнал!» Сердце влюбленной княжны быстро забилось, и она промыла раны уже более уверенной рукой.

Теперь нужно было зашить. Лиза заправила нитку в иголку и передала своей госпоже. Осторожно, стараясь причинять как можно меньше боли, девушка принялась зашивать раны. Раненый был настолько слаб и измучен, что не мог кричать, он лишь тихо стонал, и каждый его стон заставлял сердце Кати обливаться кровью. Он ловил воздух запекшимися губами, и ей хотелось осыпать их поцелуями.

— Намочи ему губы, Лиза.

От напряжения у Кати затекла спина, заныли руки, пот струился градом по ее лицу. Время от времени Савелий промокал ее лоб влажным платком. Наконец с первой раной было покончено. Со второй дело обстояло сложнее. Было неясно, насколько она глубока. Катя промыла ее, как и первую, и так же зашила. Потом они втроем повернули юношу на бок, и она обработала сквозное отверстие под лопаткой и помолилась Богу за то, чтобы вражеская шпага не пронзила его сердце.