Записки морского офицера - Владимир Броневский

9 февраля капитан 1-го ранга Белли с кораблем, 2 фрегатами и шхуной получил повеление показаться на высоте Катарского залива, снесшись с Г. Санковским, доверенной особой при Черногории, подать катарцам надежду в нашем покровительстве и пособии, потом, учредя блокаду в канале Каламота и между островами Меледо и Агастой, не допускает французов в Катаро; за сим ожидать следствий и, если народ пожелает освободиться от неприятеля, то принять деятельные меры для занятия их области. Капитан Белли заслуживал такое важное поручение прежним своим служением. Он известен был как искусный и предприимчивый морской офицер и в войну 1799 года особенно отличился. Будучи тогда высажен со флота адмирала Ушакова в Бриндизи, Белли с 500 матросов неожиданно явился пред Неаполем, в виду 10 000 французов, сорвал передовой пост, взял на мосту две пушки и отважно напал на авангард. В сие время кардинал Руффо вооружил чернь, неприятель отступил, заключился в крепость и чрез несколько дней положил ружье пред горстью матросов. Император Павел I, получив о сем донесение, сказал: «Белли меня удивил, да и я его удивлю». Он, будучи тогда капитан-лейтенантом, получил орден Св. Анны 1-й степени.

Жители Боко ди Катаро в древние времена составляли независимую республику, добровольно признав покровительство венециян, по седьмой статье условия с ними, в которой сказано: «Если Республика не в силах будет защищать область, то народ властен тогда остаться независимым», не хотели признать власти римского императора, которому несправедливо провинция сия отдана Кампо-Формийским трактатом. Венский двор принужден был, утвердив прежние права народа, принять область на тех же условиях, на коих она принадлежала Венеции. Бокезцы, узнав, что ныне, вопреки прав, они уступлены Франции, которой владычество лишает их торговли, свободы и благосостояния, погружены были в мрачное уныние. Австрийское правительство, по одному сомнению в приверженности к России, притесняло знатнейших граждан. Один из них решился возвысить голос и в воскресный день сказал народу: «Пробудитесь от бездействия, уныние не прилично вам, братия мои! Мы стоим на краю погибели; бездна под ногами нашими; Отечество в опасности, одна стезя остается нам к свободе, меч и храбрость ваша покажут вам ее». Все бывшие в церкви, с отчаянием в сердце, с чувством жаркой любви к отчизне, поклялись умереть или избавиться от власти французов. Клики: кто есть витязь! к оружию, братия! мгновенно ободрили упавший дух. В несколько часов, подобно быстротекущему пламени, все вооружились, даже в самое крепости Катаро в присутствии австрийского губернатора ударили в набат и объявили ему, что весь народ единодушно готов защищать вольность свою до последней капли крови. Не одна преданность к России, но польза общая и частная были причиной сего удивительного единодушия; нужно было только показаться российскому флагу, и весь народ вооружился, не было ни одного, который бы остался покойным или был противного мнения, и никто не сомневался в покровительстве российского императора. Многие бокезцы, служившие в нашей службе, более других желали сей перемены. Начальники же коммунитатов Ризанского и Кастель-Новского граф Савва Ивелич и граф Георгий Воинович наиболее оказали усердия и готовности к освобождению своего Отечества. Отставной генерал-лейтенант граф Марко Ивелич, уроженец Ризанский, живший в доме своем как частный человек, по прежним поручениям в звании доверенной особы при Черногории имея уважения, и не действуя лично, вероятно, мог также принимать участие в столь смелом предприятии своих сограждан.

Старейшины народа, капитаны коммунитатов (округов), собравшись, без всякого постороннего внушения, положили: не только искать покровительства; но безусловно дать присягу в верноподданстве православному августейшему монарху России. Вследствие сего народ отправили депутатов к г. Санковскому и митрополиту Черногорскому. Первый, уверенный в намерении вице-адмирала подать помощь для защиты области, не отверг их просьбы, делавшей их по преданности и любви к нам того достойными. Митрополит Петр Петрович Негуш, глава черногорского народа, уже 97 лет признающего себя подданным России, 15 февраля на генеральном сейме в Цетине, по согласию князей и главарей, решился не только сражаться против французов, но еще и выслать австрийские войска. Он, приняв начальство над соединенными силами черногорцев и приморцев, облег, во-первых, Кастель-Ново. Благовременное прибытие эскадры Белли на рейд 16 февраля удержало народ от ужасного мщения цесарцам. Начались переговоры, вследствие коих 21 февраля митрополит объявил коменданту: «Если не хочет он отдать крепость народу, то возьмет ее штурмом». Белли, которого австрийский губернатор просил выпалить одну только пушку и тогда он сдастся, с своей стороны предложил ему ключи крепостей сдать капитанам от коммунитатов, от которых местное начальство во время прикрытия Боко ди Катаро получило с таким притом замечанием, что австрийские войска защищают теперь неприятельские земли; ибо по миру срок сдачи области французам 29 января уже прошел. На предложения сии уполномоченный комиссар императора Римского маркиз де Гизильери согласился. Таким образом мужественный народ возвратил вольность и во всех 8 крепостях сменил австрийский гарнизон без кровопролития.

В девятом часу утра митрополит со старейшинами прибыл на корабль «Азию», откуда вместе с капитаном Белли и ротой морских солдат возвратился на берег, где духовенство со крестом, благословением, хлебом и солью встретило нас; народ радостно восклицал: «Да здравствует Александр!» У монастыря Савино, где собралось более 10 000 народа, духовенство собором служило молебен, по окончании коего митрополит, освятив знамена, назначенные для крепостей, и вручая их капитанам округов, сказал краткую в сих сильных выражениях речь: «Свершилось желание ваше, храбрые славяне! Вы видите посреди вас давно ожидаемых вами по роду, вере, храбрости и славе братий ваших. Могущественный монарх Российский приемлет вас в число чад своих. О! да будет благословен Промысл Господа! да будет вам памятен сей радостный и счастливый день! Но прежде, нежели вручу вам сии священные знамена, вы должны дать клятву защищать их до последних сил». Клянемся, ответствовал народ единогласно, и по древнему обычаю славян, потрясая обнаженными мечами, заклинались прахов предков быть верными по гроб. В шествии до города восторг народа был для нас умилительным зрелищем. Мальчики в праздничном наряде осыпали солдат цветами; народ одни целовали полу платья, другие с почтением прикасались к рукам нашим. При громких восклицаниях: «Да здравствует царь наш белый, да веки поживет наш Александр», в Кастель-Ново и Эспаньоле подняли российское знамя. Корабли эскадры, все купеческие суда расцветились флагами, и вместе с крепостями выпалили по 101 пушке. В сего времени до самой глубокой ночи во всей области ружейная и пушечная стрельба не умолкала, не только купеческие суда, но дома и шлюпки украсились белым с голубым Андреевским крестом флагом. Жители не знали меры своей радости, угощали солдат всем лучшим, обнимали их, от избытка сердечных чувств плакали, восторг, искренность видны были на всех лица, и день сей представляет восхитительнейшее торжество. Катарская область вместе с Черногорией, будучи сопредельна со славянскими народами, преданными

России, отделяясь от Далмации независимой Рагузинской республикой и чрез Герцеговину примыкая к Сербии, составляла для войск наших превосходную военную позицию и по тогдашним политическим отношениям учинилась важным приобретением. Герцеговины и храб рый Георгий Черный, предводитель сербов, облегчая получение из России помощи, в случае нужды могли соединенно с нами затруднить все предприятия Бонапарта и тем сохранить целость союзной нам Оттоманской Порты. Имея в Катаро безопасную пристань, находящуюся посреди Адриатического моря, Сенявин умножил силу свою 12 000 храбрых приморских и черногорских оруженосцев, перенес театр войны от Корфы к Далмации, тесной блокадой отрезал сообщение ее морем с Италией и принудил доставлять войска и съестные припасы, чрез австрийские владения, по непроходным горам, где нет дорог, что при недоброжелательстве жителей поставило французских генералов в затруднительное положение, и Наполеон, поспешивший объявить притязания свои на некоторые города Албании[28], принадлежавшие Венециянской республике, увидел замыслы свои, устремленные на Грецию, особенно на Корфу, уничтоженными при самом начале. Честолюбивый и вместе корыстолюбивый Али паша, узнав о занятии Катаро и о мерах, принятых для удержания его в пределах нейтралитета, после некоторых опытов нерасположения своего к нам, сам стал искать знакомства Сенявина, а узнав его, скоро сделался добрым соседом и приятелем, чем Бонапарте лишился последней надежды ниспровергнуть Турецкую империю. Занятие Рагузской республики, бывшей под покровительством султана, усилия хитростью политики и силой оружия покорить Катарскую область ясно доказывают, сколь важный пункт сия сама по себе неважная провинция составляла для будущих планов завоевателя. По сим причинам занятие Катаро наделало много шуму. Сближение Франции с Портой Оттоманской отклонено, привлечение на свою сторону греков и славян уничтожено, и сей первый подвиг, первый шаг начальствования Сенявина оправдал мудрый выбор монарха. Все меры и распоряжения, служащие к наивящему защищению провинции, были одобрены, и адмирал удостоился монаршего благоволения, изъявленного ему в лестном рескрипте.