Свидетели самоизоляции - Юрий Беккер

Покемон. Он вывел на экран сделанные фотографии, протянул планшет девушке, а сам продолжил: – Но я бы предпочел говорить «красивая эротика».

– Я должна стать наживкой?

– Образцом для подражания.

– Ты хитрый.

– Мне скучно, – вздохнул Покемон. – И дело не в том, что я хочу развлечься… точнее, не только в том. Мне надоело изображать одно и то же: застывшие лица и неловкие позы. Мне интересно посмотреть на них… не на голых людей, а на людей, когда они голые. Понимаешь, что я имею в виду?

– Понимаю, – ответила Саша, пролистывая картинки.

– Мне интересны люди.

– Хорошие фотографии.

– Спасибо.

– Я не шучу.

– Я знаю, что они хорошие. – Покемон отдавал себе отчет, на что способен, особенно когда начинает по-настоящему стараться. – Но они слишком…

– Консервативны.

– Именно. Кроме того, интерес к проекту постепенно угасает, и его нужно подогреть. Я хочу вывести наш маленький филиал «Изоизоляции» на новый уровень, а для этого требуется показать нечто такое, что заденет их за живое.

– И ты хочешь сфотографировать меня голой.

– Обнаженной, – уточнил Покемон. – Картину для репродукции выберешь сама.

– «Мона Лиза».

Покемон улыбнулся и покачал головой:

– Не подойдет.

– Но я против порнографии.

– Мы оба против. Я хочу подстегнуть их интерес, а не устроить здесь филиал PornHub.

– И я не буду твоей постоянной моделью, – твердо сказала Саша. – Я вообще не модель.

– Некоторые твои фотографии изумительно эротичны.

– Откуда они у тебя?

– С Гоа, – ответил Покемон и уточнил: – Я всегда беру на отдых фотоаппарат.

– Тогда я позировала купальнике.

– Ты и в купальнике способна возбудить мертвеца.

Саша приняла комплимент с достоинством и уточнила:

– Так значит, я могу у тебя пожить?

– Да сколько угодно.

Договор был заключен.

Меня терзают смутные сомнения

Объявление самоизоляции не застало граждан врасплох. Все видели, что происходит в Европе, как закрываются на карантин города и целые страны, и понимали, что волна борьбы с коронавирусом обязательно докатится и до нас. Возможно, не с первым заболевшим, но докатится.

Закрытие институтов и школ, то есть перевод всех заведений на удаленное обучение, тоже не стало сюрпризом. Рестораны, бары, спортивные клубы, театры, торговые центры… Привычные места обитания схлопнулись почти одновременно, и москвичи потянулись за город, ведь пересидеть самоизоляцию на свежем воздухе, имея в качестве ограничения забор участка, а не бетонные стены квартиры, намного проще и полезнее. На первых порах уезжали только самые активные, но через пару дней после объявления самоизоляции все поняли, что шутки кончились, сидеть по домам придется минимум до мая, отъезд приобрел характер массового бегства, и семья Потаповых не стала исключением. А поскольку отъезд планировался не на пару дней – Люба решила перебраться за город до сентября, – сборы затянулись так надолго, что потребовалась помощь подруг. О чем и сообщил явившийся в гости Андрюха. Услышав условный сигнал, Катерина взяла бутылку вина, поцеловала меня и отправилась «на помощь». Мы с Потаповым разместились на кухне, и вскоре к нам присоединился Боря Запятой, горестно сообщивший, что «Леечка унесла из дома бутылку прекрасного бордо, которое мы привезли из Франции», и тут же поинтересовавшийся, чем будем заниматься мы. Я ответил, что мы будем пить великолепный цейлонский чай, и достал бутылку скотча. Андрей посмотрел на этикетку, а потом – укоризненно – на меня.

– Есть еще одна, – успокоил я друга. – Да и эту мы вряд ли допьем.

– Чай тоже будет? – осведомился Боря.

– Тащи чайник, заварился уже.

– А сахар где?

– Если хочешь сахар – принеси из дома два рулона туалетной бумаги, – заржал Андрюха.

– Что?

– Времена сейчас тяжелые, за все нужно платить.

– Шутки у вас. – Борис нахмурился и привстал с табурета. – Я в туалет пойду.

– Только свет не включай.

– И воду не спускай!

– Тогда не пойду.

– Думаешь, напугал?

– Папа! Папа! Мама спрашивает, ты машину из гаража пригнал?

Вот так всегда: только соберешься с мужиками поговорить о серьезных вещах, как прибегают дети. Мы с Андрюхой жили на одном этаже, только он в четырехкомнатной, я – в трехкомнатной, и когда папа-Потапов зависал у нас на кухне, дверь в квартиру я не закрывал.

– Пригнал.

– Хорошо. Потому что мама сказала, что ты можешь не торопиться.

– Скажи маме…

Но Потапов-младший умчался, поэтому Потапов-старший речь не закончил. Точнее, закончил, но не так, как собирался.

– Вот так и живем, – проворчал Андрюха, глядя на нас с Борисом. Ну не просто на нас, а на нас – синхронно выпивших дорогостоящий скотч. – Вкусно вам?

– Уговори Любу ехать завтра и присоединяйся.

– Завтра я заступаю на сутки.

– То есть сегодня возвращаешься?

– Нет, завтра.

– Будешь на службу с дачи мотаться, как летом?

– Может, и буду. – Андрюха вздохнул. – Еще не решил. Точнее, еще не знаю. Сам видишь: сейчас никто ничего не знает.

Андрей Андреевич Потапов, человек, который подрался со мной в детском саду и с тех пор постоянно ошивается где-то поблизости, был человеком служивым и, двигаясь по той стезе, которую я оставил восемь лет назад, добрался до звания полковника. И мы не без оснований надеялись, что это не предел. Что же касается внешности, то глядя на Андрюху, даже самый тупой человек понимал, почему русские выиграли войну: ростом с меня, то есть те же сто восемьдесят восемь сантиметров в холке, Потапов был шире в плечах, массивнее, но при этом ухитрился сохранить почти юношескую скорость движений. А глядя на добродушную физиономию Андрюхи, даже самый тупой человек понимал, почему русские не устроили немцам поголовную резню, как они того заслуживали: большие голубые глаза, большой нос, русые волосы… При взгляде на Потапова вспоминался самый знаменитый образ из русских сказок, но тот, кто принимал Андрюху за Иванушку-дурачка, допускал такую же ошибку, как тот, кто записывал его в увальни.

– Ну что, еще по одной? За качественные сборы.

– Не думаю, что мы на этом остановимся, – выдохнул Боря, наблюдая за тем, как я наливаю в его стакан виски. – Прекрасный напиток.

– Я вас когда-нибудь убью, – проворчал Потапов, наливая себе вторую чашку чая.

– Дядя Юра, у вас очень красивая собака! – сообщила вбежавшая на кухню Настя Потапова. – Можно я с ней погуляю?

У ее ног прыгала Баффи.

– Тебе некогда, ты на дачу собираешься.

– Точно.

Настя исчезла. Баффи, кажется, тоже.

– Юрген, ты купил собаку? – удивился Андрюха. Потапов с детства называл меня Юргеном: подслушал, как называл меня отец, и стал сам. Я не протестую. Особенно теперь, когда Юргеном меня зовет только Андрюха.

– Надо чаще встречаться, – проворчал я в ответ.

– Они купили собаку, – подтвердил Боря.

– И где она?

– Пошла к тебе домой.

– Зачем?

– Помогает собираться.

– Баффи у тебя прикольная, – сказал Запятой