Обреченный мир - Аластер Рейнольдс

– И испортить отношения с Фреем? Предам его – он меня убьет. Не стану отрицать, Фрей ко мне добр, даром что он полнейший кретин, ни ума, ни фантазии, и в упор не видит шансов измениться к лучшему.

– Он и ко мне добр, – заметил Кильон.

– Получается, мы с тобой в одной лодке. Оба прячемся, оба в долгу перед Фреем. Вообще-то, сейчас меня так и подмывает потянуться через стол и придушить тебя. Но если вспомнить старую поговорку, враг моего врага…

– …Мой друг. Уясните одну вещь: не все ангелы чудовища. Я нажил себе врагов именно потому, что отказался содействовать злу.

Тальвар покосился на подсобку, где Мерока еще перебирала залежи боеприпасов.

– Какому еще злу?

– У нас запустили экспериментальную программу. Заявленной целью было модифицировать ангелов, чтобы мы выживали в условиях, аналогичных существующим на Неоновых Вершинах. По идее, у нас могла сформироваться выносливость к будущему зональному сдвигу, чтобы не всем погибнуть, если граница катастрофически изменится.

– Так и ангелы встревожены.

– Чем встревожены?

– Величайшей проблемой. Признаки ты наверняка заметил – повальная нервозность нарастает день ото дня.

– Беда может прийти лет через сто, а то и через тысячу.

– Некоторые считают иначе. Твоя ангельская программа наводит на мысль, что, по крайней мере, у части жителей Небесных Этажей есть повод тревожиться.

Кильон подался вперед, понизил голос, но заговорил эмоциональнее:

– Суть в том, что официально заявленная цель программы оказалась фальшивкой. Нас отправили на Неоновые Вершины, чтобы проверить, как мы выживем в другой зоне, имея при себе лишь простейшие лекарства. Разумеется, такие условия на Этажах не смодулируешь: требовалась скрытность. Я понял это, как и то, что следовало постоянно поддерживать максимальную секретность. Впрочем, испытаниями дело не ограничилось. – В голосе Кильона почувствовалось сдерживаемое волнение. – Конечной целью программы было создание оккупационных сил, дивизии зонально-устойчивых ангелов, способных штурмовать и покорять большие участки Клинка. В шпионской группе нас было четверо. Двое не подозревали, какова конечная цель. Когда один из них выяснил, двум знающим осталось лишь заткнуть ему рот – точнее, ей. Но она уже успела поделиться опасениями со мной. Рано или поздно мне тоже заткнули бы рот. Я лишил их такой возможности: убил своих коллег, отравил лекарствами. Поэтому я сейчас прячусь.

– Что ж, по крайней мере, тебя адаптировали отлично, – заметил Тальвар.

– Мне было легче, чем вам. Уясните один момент: на Неоновые Вершины меня отправили, сделав все, чтобы я остался необнаруженным. Поверх моих истинных воспоминаний наложили фиктивные воспоминания человека, родившегося и выросшего на Вершинах. Чужую маску я ношу девять лет, за этот срок она уже начала ко мне прирастать. Я по-прежнему люблю Небесные Этажи, но теперь люблю и Неоновые Вершины, и, если на то пошло, весь Клинок. Раз грядет большая беда, нам однозначно не следует усиливать враждебность между и так разобщенными анклавами.

– А именно это я сделаю, если убью тебя или сдам?

– Я уверен лишь в том, что знания, во мне заложенные – мне сказали, что они заложены, – могут служить не только злу, но и добру. Собственная жизнь не слишком меня волнует. Я беспокоюсь о будущем Клинка, и, если мое существование Клинку во благо, я обязан цепляться за жизнь.

– Убитая, ну, та, которая почти раскопала правду, она была тебе не просто коллега, верно?

– Верно, – подтвердил Кильон. – Не просто коллега.

– Имя у нее есть?

– Арувал. Так звали ее по местной легенде. Настоящего ее имени я не помню.

– Я тоже потерял близкого человека. И тоже по вине ангелов. Поэтому не знаю, сочувствовать тебе или ненавидеть пуще прежнего.

– Здесь я вам не советчик, – вздохнул Кильон.

Тальвар откинулся на спинку стула. Скрежещущее шипение системы его жизнеобеспечения прорезало воцарившуюся тишину. Он нагнулся к шкале у себя на животе:

– Нужно срочно подкинуть дров. Стрелка вон отклоняется.

– Значит, вы приняли решение?

Мерока вернулась из подсобки, ее куртка заметно потяжелела. Кильон представил, что каждый карман девушки набит жуткими инструментами для убийства и расчленения. Ему почему-то не верилось, что она потратила столько времени, выбирая часы.

– Какое еще решение? – спросила Мерока.

– О том, когда вам уезжать, – прохрипел Тальвар. – Я рассказывал любезному доктору, как мы получаем растопку и что отправляем обратно в пустых вагонах.

– Ясно, – буркнула Мерока, вывалив на стол пять-шесть механических часов. – Значит, снова поедем на труповозке. Вот счастье привалило!

Фуникулер мало напоминал скоростные электрички, связывавшие разные уровни Неоновых Вершин. В верхней точке трассы, то есть в Парограде, находился стационарный паровой двигатель, работающий на дровах. Двигатель вращал огромное горизонтальное колесо, соединенное с канатом такой длины, что тянулся пол-лиги до станции в Конеграде и поднимался обратно. Пустыми вагончики не спускались – всегда было что отправить в Конеград, – но никогда не уравновешивались с поднимающимися. У основания Клинка стояла дюжина фуникулеров. Медленные, ненадежные, опасные для здоровья и жизни, они считались наилучшим средством перевозки грузов, а порой и людей, между Пароградом и Конеградом.

Когда человек Тальвара привез Мероку и Кильона на верхний вокзал, настала пора давать взятки. Лишь благодаря им они попали в один из дюжины вагончиков, где пришлось дрожать от холода среди трупов. Деревянная кабина, обшитая изоляцией, притаилась в вагончике на шасси с большим наклоном. В крыше вагончика имелись закрытые контейнеры, куда закладывали лед, чтобы трупы не оттаивали. Мертвецов уложили на горизонтальные полки и накрыли белыми простынями.

Тальвар снабдил их дополнительными пальто и шарфами, этого забытого добра в «Красном драконе» хватало – замерзнуть-то недолго. Сам спуск длился несколько минут, но к ним прибавлялось как минимум полчаса ожидания в начале и в конце поездки: медленно загружалась и выгружалась длинная вереница машин. Натянув негнущимися от холода пальцами перчатки, Кильон принялся искать в сумке антизональные, годные для предстоящего перехода. Сколько еще можно позволить себе вдобавок к уже принятому? Как врач, он понимал, что они уже превысили дозу. Самым разумным казалось ловко лавировать между собственной интуицией и опытом Мероки, уже совершавшей такие переходы. «Помоги мне отключиться», – повторяла она.

Чтобы открыть пузырек, Кильон стянул перчатки и окоченевшими пальцами отсчитал таблетки.

– Возьми, пока хватит. – Он протянул две таблетки.

– И все?

– Слишком много не менее опасно, чем слишком мало. Я ведь даже не знаю, насколько сильно пострадала твоя нервная система.