Крестовский душегуб - Сергей Жоголь

– Не надо посвящать ещё кого-то в то, что среди нас завелась гнида, и без того про Фишера знает уже столько народу.

– Тогда чего ты от меня хочешь?

– Пока ещё не знаю, но если я захочу пополнить группу каким-нибудь толковым опером, надеюсь, ты не станешь мне возражать?

Корнев хлопнул приятеля по плечу.

– Согласен! И вот ещё что…

В этот момент зазвонил телефон. Взяв трубку, Корнев с минуту слушал и ответил звонившему лишь одно слово: «Понял!».

– Опять вызывают в Главк, – виновато заявил он Звереву. – Договорим позже.

Когда они вышли из кабинета, Зверев тут же забыл про Настю. Он только порадовался тому, что получил очередную отдушину. Фишер никуда не денется, убеждал себя Зверев, а вот жизнь Розы Ковальской висит на волоске.

* * *

Когда Зверев вышел на крыльцо, с неба упали первые капли дождя. Небо затянуло тучами, и вскоре дождь полил так, что на асфальте в считаные минуты образовались лужи. Несколько молодых милиционеров, стоявших возле входа в здание, тут же поспешили укрыться в беседке, Зверев присоединился к ним. Он достал пачку и принялся рыться в карманах в поисках спичек, но тут кто-то щёлкнул золочёной зажигалкой перед самым лицом Зверева.

– Так чего вы хотели, товарищ капитан?

Зверев признал в обладателе дорогой зажигалки того самого сержанта-посыльного, который на днях наведывался к нему домой. Верхняя пуговица на кителе у парня была расстёгнута, фуражка на затылке, ремень, как и в прошлый раз, расслаблен.

– Ты?.. Как там тебя – Веня?

Парень тут же нахмурился и пробубнил:

– Я вас, между прочим, тут уже больше часа жду, а вы опять за своё. Говорю же, не зовите меня так. Я Вениамин!

– Ждёшь? Меня? А зачем, стесняюсь спросить?

Парень нахмурился, убрал зажигалку в карман, фыркнул:

– Так мне Свисток приказал! Сказал, что я вам зачем-то срочно понадобился. Я уже домой собирался, между прочим, всю ночь не спал, а вы тут воду мутите.

– Свисток приказал? Постой! Костин? Так это ты у нас по карточным играм мастер?

– Да уж дуньку от трёхи отличить сумею!

– Не понял?

– Двойку от тройки, говорю, отличить смогу!

– Складно рассказываешь, но учти, мне настоящий умелец нужен! Ты по каким играм спец? – Зверев отошёл к самому краю беседки и поманил парня рукой, встав так, чтобы остальные укрывшиеся в беседке их не слышали.

– Да по всем: могу в вист, в секу, или в очко; если надо готов и пульку расписать.

– А если на интерес играть?

– Да без проблем! Могу в лоб[10], могу коцаными стирами шпилить[11]! Надо будет, могу и опытного шулера подрезать. А вы что, решили с моей помощью бобра[12] развести?

– По-русски говори!

– В смысле деньжат по-лёгкому срубить?

– Ты где это словечек таких набрался? Я вроде опер бывалый, тюремной феней как настоящий блатарь владею, а твоих словечек порой разобрать не могу.

Костин рассмеялся.

– У карточных шулеров своя терминология. Я ж ещё пацаном, когда в Крыму жил, как это сейчас принято говорить, попал под влияние криминального элемента. Сначала фаловал[13] при мелких базарных шулерах, потом приглянулся одному мастеровитому игроку, он и научил меня разным премудростям игры. Сволочной был мужик, но мастер отменный. Когда он за игровой стол садился, всем казалось, будто бы он все карты насквозь видит, оттого и прозвали его Лёша Рентген. В тридцать седьмом один из наших притонов закрыли. Лёшу Рентгена и всю его свору отправили по этапу, мне тоже, даже несмотря на мои шестнадцать годков, могли реальный срок впаять, но следак, который вёл то дело, меня пожалел. Сказал мне на допросе, что я на сына его похож. Сказал, что тот на флоте служил, – погиб. Разговорились мы с ним, слово за слово… Одним словом, отмазал он меня тогда от кичи. Василием Николаевичем его звали. Хороший был мужик. Мы с ним потом часто общались. Это он мне в мореходку помог устроиться, с общагой пособил. Закончил я мореходку и, как говорится, по морям по волнам…

– И где он сейчас, этот твой Василий Николаевич?

– Погиб! Ещё до войны. Они тогда банду брали. Как пальба началась, так пуля бандитская моему благодетелю прямо в сердце и прилетела.

Зверев загасил папиросу, задумался, потом спросил:

– Ты давно у нас в Управлении?

– Так сразу после войны устроился.

– Воевал?

– Естественно! Черноморский флот. Отдельный батальон морской пехоты. Про полосатый десант слыхали?

– Слыхал, слыхал. Постой… ты говорил, что в Крыму жил!

– Балаклава! Там родился, там и вырос, а после войны сюда вот занесло, по распределению. Я ведь почему в милицию пошёл? Всё из-за него, из-за Василь Николаевича. Дело его, так сказать, продолжить очень хотелось. Только вот в дежурке сидеть мне чего-то не особо… Скучно.

– А куда б ты хотел?

– Да хотя бы к вам! Я настоящим делом заниматься хочу, а не сутками на проходной штаны протирать!

Зверев усмехнулся, задумался. Стёпка ждёт от него результата, а он не знает, с чего начать. Он попытался сосредоточиться на Фишере, но мысли о пропавшей девочке так и не давали Звереву покоя. Если девочку действительно похитили, то жизнь её висит на волоске. Ковальскому никогда не собрать такую сумму. Можно, конечно, было бы дать этому делу официальный ход, но что-то Зверева от этого удерживало. В его голове уже зародился план, и для его реализации сидящий перед ним Костин подходил идеально. Но имеет ли он право подвергать парня такому риску? Наконец Зверев решился:

– Если и впрямь хочешь ко мне в отдел, так это ещё заслужить нужно.

– Что делать? Я готов, – воодушевился Костин.

– Нужно кое с кем в картишки перекинуться.

– Что, ваша краля о новых туфельках мечтает? – улыбнулся Костин. – Так те, что у вашего порога на днях стояли, вроде пока ещё ничего такие.

Зверев легонько ткнул парня кулаком в бок.

– Вот вроде хороший ты парень, а треплешься как баба. Ещё слово о моей крале, и шиш тебе, а не должность в моём отделе. Понял?

– Понял! Умолкаю.

– Только учти, если всё сложится, как я задумал, то играть тебе не с фраерами придётся, а с матёрыми волчарами. Такими, что на раз и голову оторвать могут.

– Сыграем, товарищ капитан, – я ведь не из трусливых.

Зверев тихонько рассмеялся.

– Стало быть, ты у нас герой! Уверен, что в последний момент заднюю не дашь?

– Я!? Заднюю? Да я в сорок четвёртом на Сапун-горе на немецкие дзоты в штыки ходил!

– Тише ты! Верю, – Зверев огляделся. – Всё равно есть у меня сомнение, что