Стальные стрелы - Сергей Зверев

Алексей замолчал и отлепил на кармашке разгрузки липучую застежку, вытаскивая пачку сигарет.

Молчали и Зернов с Тимой, переваривая информацию.

– Мне вот тот сказал, что рядом с «рафиком» трется. – Алексей выпустил в окошко густую струю дыма.

– Я тоже сначала подумал, что вы из Межрегиональной комиссии по осетино-ингушскому конфликту, – вдруг раздался тихий голос из темного угла «рафика». Боря повернул голову и несколько секунд молча изучал расплывчатое лицо в темноте, затем отвернулся и задумался.

– А если он так подумал, то и его поддатые кенты на посту тоже были такого же мнения. А когда мы его забрали, они позвонили в эту комиссию и выяснили, что мы – не они. Вот тут и понеслось…

Тима шевельнулся, поправил автомат и выругался…

Боря сморщился и бездумно вытащил сигарету из Алексеевой пачки, которую тот держал в руке.

Алексей озабоченно заглянул в пачку и недовольно отметил, что курева в ней осталось совсем немного.

Затем он, несмотря на серьезность ситуации, невольно усмехнулся в темноте и представил себя не местным жителем, а, например, каким-нибудь жителем Чебоксар… как ему показались бы такие горские «традиции»?

Эх, Кавказ!.. менталитет, обычаи… своеобразие этого региона сказывается на всем, начиная от рецептов приготовления блюд и заканчивая способом заработка.

Ах, как же здесь воровали людей в девяностые годы! Это было просто повальное бедствие… как будто все внезапно сошли с ума и ринулись тащить всех и все без разбора. Сумма выкупа варьировалась от нескольких тысяч рублей до миллиона долларов. Так некоторая часть населения пыталась заработать себе на жизнь. Нет ничего проще… подкараулил «богатея» из соседнего села, удачно раскрутившегося на своем магазинчике, надел на него маску, чтобы тот не узнал, направил на него свою старенькую двустволку, спрятал у себя в подвале и написал корявым почерком страшное письмо его отцу… и готово! Многочисленная родня соберет деньги, только не надо ошибаться с суммой выкупа, надо назначать реальную цену, и все будет в порядке. В милицию никто не пойдет, местная милиция иногда сама участвовала в подобных мероприятиях… а уж говорить о «теплых» отношениях осетин и ингушей в те годы и вообще не приходилось. Они устраивали подобные пакости друг другу при первой же возможности… нет, людей воровали и в России, но такой размах, поистине деловой, имевший все признаки серьезного бизнеса, стал возможен только на Кавказе. Почему? Этого Алексей не знал… менталитет, ядрена корень!

Вот и сейчас к информации Алексея оперативник и командир группы СОБРа отнеслись с предельным вниманием и пониманием ситуации. Они сразу же поняли, что все сказанное собровцем реально и что скорей всего именно так и обстоит дело на сегодняшний час.

– Я сейчас буду докладывать генералу. Он пусть решает, что нам делать. Мы можем отдать этого парня сейчас ингушам, и пусть они обменивают его на своих (сидящий возле задней двери осетин издал невнятный звук, как будто попытался выплюнуть застрявшую в горле кость, но Боря даже не повернул головы), а можем довезти его до Чермена, и пусть с ним разбираются. Его начальник, его отдел собственной безопасности, министр или сам Господь Бог… так? (При этих словах задержанный ухватился за спинку сиденья и так истово закивал головой, что «рафик» даже слегка качнулся на рессорах. Сказать что-то членораздельное у него пока не получалось.)

– Да? – повернулся Боря на шевеления темной фигуры. – Ну, хорошо, ты меня убедил. – Он тяжело вздохнул: – Вот не было печали, так черти накачали! Тима! Обеспечь мне охрану во время переговоров, чтобы эти (он кивнул головой в сторону дороги) ничего не услышали и не поняли, что осетин, из-за которого заварилась вся каша, находится от них в пятнадцати метрах.

Он вдруг ухмыльнулся, вытащил еще одну сигарету из пачки Алексея и проговорил шутливо:

– Эх, тяжело в деревне без нагана!

* * *

В бакинском аэропорту работали кондиционеры и поэтому духота, которая царила на улице, совершенно не чувствовалась в большом, гулком, наполненном голосами зале ожидания.

Фарух сидел сгорбившись, положив руки на колени, и смотрел в стену, обшитую блестящим пластиком. Он не отвечал на попытки Самира заговорить с ним. Он ни на кого не обращал внимания, не поворачивал головы и был полностью погружен в свои мысли.

Такое поведение несколько бросалось в глаза на общем фоне торопящихся и спешащих людей.

Самир вздохнул, посмотрел на своего начальника, но не решился сделать ему замечание. При первом взгляде на очень мрачного молодого человека создавалось впечатление, что этот парень в одночасье потерял родителей, дом, жену и деньги. Его горе было настолько велико и ощутимо, что вокруг него создалась невидимая плотная аура безысходной печали. Маленькая девочка, которая в ожидании рейса играла с детским мячиком, не посмела подойти к нему за игрушкой, когда мяч подкатился к его ногам.

Пожилая женщина в цветастом платье, которая присела неподалеку, все время бросала на убитого горем молодого человека жалостливые взгляды, тяжело вздыхала и цокала языком. Вмешиваться в тяжелое одиночество незнакомого мужчины она не посмела, но было видно, что она от души сочувствует ему. Рядом с Фарухом никто не осмеливался сесть.

Самир улыбнулся девочке и бросил ей мяч.

«А ведь так нельзя распускаться! В конце концов, он привлекает к себе внимание. Ну и что, что первая попытка с переброской оружия не получилась… ну и что? Получится вторая, третья, пятая… надо только сделать выводы и работать дальше. У них денег хватит хоть на миллион грузовиков с оружием», – подумал азербайджанец и проговорил:

– Принести вам выпить?

Фарух дико взглянул на своего помощника, и тот смутился.

«А, да… ведь он встречает Джонни. Но это Джонни для меня – хороший приятель, а вот для Фаруха сейчас он – его начальник, который летит сюда для «разбора полетов». Сейчас оправдания Фаруха руководством в расчет приниматься не будут, важно будет лишь то, что скажет Джонни как специалист по этому региону. А сказать он может все, что угодно. От его выводов зависит карьера этого самолюбивого паренька, а я ему выпить предлагаю».

Своего куратора Фарух увидел издали. Этот общительный человек с большой головой, на которой виднелись обширные височные залысины, уже весело болтал с каким-то парнем, коротая время в ожидании багажа.

Джонни выглядел, как всегда. Веселый и улыбчивый, в просторной белой рубашке, он сдержанно (положение обязывает!), но нехолодно поздоровался с Фарухом и шумно, хлопая по плечам, поприветствовал Самира.

Затем они поехали в офис Фаруха.

После содержательного устного отчета молодого разведчика Джонни наклонил большую голову и принялся задумчиво изучать пачку «Кэмела», которую он машинально крутил в руке. Фарух незаметно перевел дыхание и налил себе зеленого чая (черный чай и кофе турок не употреблял, чем приводил в глубокое изумление Самира, считавшего эти напитки неотъемлемой частью турецкой культуры).