📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаПостроение квадрата на шестом уроке - Сергей Носов

Построение квадрата на шестом уроке - Сергей Носов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 62
Перейти на страницу:

Он помнил наизусть множество стихотворений Ахматовой. Он мог их декламировать часами. Но что-то случилось тут, он не ожидал этого – случилось нашествие: вслед за первым стали вспоминаться все сразу, без очередности, одномоментно, друг друга тесня, давя и калеча. Стив испугался. Он испугался за свою голову и Ахматову в своей голове. Словно были стихи не стихами сейчас, и уж тем более не стихами Ахматовой, а какими-то мозгоклюйными ментальными бесами, посторонними оборотнями, овладевшими формами не принадлежавшего им совершенства. Такого с ним никогда не было. И с ней (у него) – тоже. Его едва не трясло. И все-таки он взял себя в руки – он приказал себе громко: «Молчать!», нет: Shut up! – и все прекратилось.

Воздух осенний. Воздух сосновый. Перенасыщенный здесь кислородом.

Нет, не мигрень.

Вечернее солнце касалось вершин деревьев.

Сердцебиение и частота дыхания приходили в норму.

Спасибо вороне на ветке за то, что молчит.

Просто побыть.

И хорошо, что побыть.

И хорошо.

Хорошо.

Хорошо.

Просто побыть – это очень по-русски. Это быть и не быть, но с кучей нюансов. Побыть – это где-то побыть. Когда-то побыть. С кем-то побыть. Но про «побыть» врут словари. Побыть – это еще молчать ни о чем. Молчать ни о чем, думать (себе) ни о чем. Русский дзен, постигаемый лишь через опыт. К своим двадцати девяти Стив твердо усвоил: между «думать ни о чем» и «ни о чем не думать» – бездна несказанного смысла – great difference, но постичь глубину эту только русские могут. Тайну глагола «побыть» Стиву в годы его кройдонского отрочества поведала бабушка Лора, уроженка города Куйбышева, она же научила способного внука не бояться двойных отрицаний.

Урной с прахом бабушки Лоры заведует дядя Энди в Аккрингтоне. Стив никогда этой урны не видел.

Повернулся на шорох: по опавшим листьям, не боясь ничего, шустрил мимо могилы еж.

Господи, как хорошо!

Едучи сюда в электричке, Стив питал в себе дерзость прочесть на могиле Ахматовой – и обязательно вслух – свои переводы: два-три на английский. Сейчас эта идея казалась ему дикой.

Он коснулся рукой чугунного креста и негромко сказал:

– Простите.

В поселок Стив шел вдоль канавы по левой стороне шоссе. Ему хотелось, чтобы это называлось лесом, – дорожки тут не было: под ногами мох, кочки, корни сосен, черничник. С черникой он в сентябре опоздал, хотя отдельные ягоды еще попадались. Ягоды черники не столько черные, сколько синие, и называть черничник «синичником» было бы намного вернее. К черному тут пристрастны. Черная речка, черные лестницы в Петербурге, черный человек, напугавший Есенина. Однако нет черничного цвета, тогда как брусничный имеется. Стив знал: брусничного цвета был фрак Чичикова. Стиву покамест не встречалась брусника.

Он поступил по совести, по-человечески, верно, как нужно, правильно, что приехал и побыл тут по-людски. Было легко на душе, свободно.

Надо было обойти муравейник.

Стив перепрыгнул канаву и вышел один на дорогу.

Одна машина проехала. Стив до сих пор не переставал удивляться, что каждый раз еще отмечает, что ездят не по той стороне.

Почему-то ни в Европе, ни в Америке ему так не казалось, и только в России почему-то казалось именно так.

Возвращаются со Щучьего, подумал Стив… shchautsya-so-shchuchevo… со Щучьего озера.

Он и скороговорки подчинял языку, мог изловчиться: «Стоит копна с подприкопеночком, а под копной перепелка с перепеленочком».

Другая резко затормозила и остановилась шагах в десяти.

– Стив!

Это была Арина. Она вышла из машины и махала ему рукой. Стив ее сразу узнал, но что Арина, вспомнил не сразу.

– Ничего себе! Еду и глазам не верю: Стив!.. Ты куда? В город?

– Угу, – отвечал Стив в разговорной манере. – На железнодорожную станцию.

Поцеловались три раза.

– Садись. Мы тоже в город.

Молодой человек лет четырнадцати освобождал рядом с собой от курток и сумок место для Стива, внимая указаниям сидящего на переднем сиденье владельца рыжей бородки. Стив поместился. Арина, сев за руль и повернувшись к Стиву, знакомила: тот, кто с бородкой, был Влад, а это Коля, их сын. О себе Стив услышал, что он «английский поэт и большой знаток русской поэзии» и что Арина с ним познакомилась в Доме писателя на вечере его переводов. И что он тут на месяц всего и скоро назад.

Они же всей семьей ездили за грибами.

Пожав руки Владу и Коле, Стив поинтересовался:

– На Щучье?

– Не совсем на Щучье, – сказала Арина, пытаясь отогнать от лобового стекла существо, похожее на осу. – На Черное.

– На Черное?

В том, как Стив отозвался на «черное», было что-то такое, что побудило Колю весомо добавить:

– На Черное озеро, за Черный ручей.

– Интересно, в Черном озере можно купаться? – зачем-то спросил Стив.

– Осень, – сказал Влад, приоткрыв дверь. – Последние часы доживает. – Он проводил взглядом осоподобную муху, наконец изгнанную из машины. – Всё уже, откупались.

– Короче, это в лесу, – сказала Арина, поднимая стекло. – А машину, да, у Щучьего оставили, перед шлагбаумом. Ну а ты, значит, к Ахматовой? Молодец. Что же не позвонил? Мы бы тебя за грибами взяли.

Тронулись.

Стив открыл рот сказать: «Поехали!», а произнеслось невольно: «Повезло!» – что, впрочем, тоже оказалось кстати.

Арина охотно ответила:

– Конечно, повезло. Трясся бы в электричке.

– Много ли грибов собрали в лесу? – спросил Стив.

На это Коля сказал:

– Три корзины в багажнике.

– Подсосновники? Или больше груздей?

Коля хихикнул.

Арина стрельнула глазами в зеркальце заднего вида:

– Преимущественно лисички. Будку ты, конечно, уже посмотрел? Ну и как – постоял на крыльце?

Муж Влад счел нужным пояснить:

– Будка – это дача Анны Ахматовой, писательская, она ее сама называла будкой.

– Слушай, он лучше тебя знает про будку. Он Ахматову на английский переводит. Он про нее все знает.

Они въезжали в поселок.

– Там живут, – сказал Стив. – Я думал, музей. А там забор. Плохо видно.

– Блин! Ты испугался забора? – воскликнула Арина, всплеснув руками и снова схватившись за руль. – Приехал в Комарово и не подошел к будке Ахматовой? Ну я на вас англичан поражаюсь!

Про англичан Стива задело. Он хотел сказать о надписи, которую прочитал на калитке: «Территория Литфонда. Посторонним вход запрещен», но промолчал. Влад что-то буркнул невнятное, Арина ему отрывисто ответила, и они стали спорить о чем-то своем – с какой стороны лучше куда-то заехать, с улицы Осипенко или Кудринского переулка. Стив молча глядел в окно. Здешние поэтессы, вероятно, думают, что Стив остерегается их, потому что они будто бы ждут от него перевода на английский их нетленных творений. Так они, вероятно, думают о Стиве. Стив догадывался, что они о нем так, вероятно, думают, но он сам не знал, правы они или нет. Со своей стороны, он не хотел давать им повода так думать о себе и сам понимал, что дает повод так думать (хотя бы некоторым). Арина повернула в Кудринский переулок.

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 62
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?