Злая судьба - Глен Кук

– Вот, значит, как. Но в таком случае, если сопоставить все факты, выходит, что Гильдия наносит удар по своему человеку.

– Что? А, понимаю. Высокий Крэг находится на западе и смотрит на море. Нет. Думаю, что мой выстрел во тьме был ближе к цели. Он помнит своего отца. Или создателя, если угодно. Воспоминания совпадают с тем, что нам известно о Норате.

– Но почему Лиакопулос?

– Не знаю. Обычно ты задаешь вопрос, кому это выгодно. В данном случае я никого не вижу. У генерала не было врагов.

– Но кто-то ведь затратил огромные силы и средства, чтобы избавиться от него.

– Первым делом на ум приходит Шинсан. Но Империя сейчас пытается наладить с нами нормальные отношения – протягивает тебе руку дружбы. И кроме того, тайные политические убийства вовсе не в стиле тервола.

– Может быть, кто-то пытается их подставить? Тот, кто не желает мира?

– Я не вижу никого, кто мог бы достигнуть своих целей, поддерживая напряжение, – пожимая плечами, ответил Вартлоккур.

– Матаянга. Приятели Майкла, мятежники.

– Сомневаюсь. Они очень многим рискуют, если их разоблачат. И кроме того, он явился не с востока, а с запада.

– Я уже совсем перестал соображать, – покрутив головой, сказал Браги. – На ногах не стою. Лиакопулос, в принципе, не такая уж большая потеря. Я ценю его как гения боевой подготовки солдат, но это качество, как мне кажется, ни для кого не представляет прямой угрозы… А теперь я должен уйти. Это был суровый день. Необходимо выспаться.

– Я отправлю тело к Вачелу, а затем поручу Рейдачару отыскать его братьев и хозяина. Найди меня завтра.

Чародей звал мерзкое создание Рейдачаром, что на языке его юности означало: «Тот Кто Служит». Во времена величия Ильказара титул «Рейдачар» носили боевые маги Имперского войска.

– Хорошо. Проклятие! На то, чтобы заставить мои старые кости двигаться, похоже, уйдет не меньше пяти минут.

Рагнарсон повернулся, чтобы уйти, но на мгновение раньше в проеме ворот, ведущих на плац, мелькнула тень. Мелькнула и исчезла. Тайный соглядатай так и остался невидимым даже для верного слуги чародея.

Пройдя пару шагов, Рагнарсон остановился.

– Ах да… Я хотел спросить. Имя или, возможно, титул Избавитель тебе что-нибудь говорит?

Вартлоккур окаменел. Медленно, словно борясь с невидимой силой, он поднял голову и посмотрел в лицо короля:

– Нет. Где ты его услышал?

– Здесь. Если имя тебе ничего не говорит, то почему ты ведешь себя так, будто…

– Как мне себя вести, Рагнарсон, решаю только я. Заруби это себе на носу. Но выкинь из памяти имя, которое ты слышал. И не вздумай произносить его вслух в моем присутствии или в присутствии моих близких.

– Умоляю простить меня, Ваше Психоватое Чародейство, но у меня, как, возможно, вы слышали, есть здесь кое-какие обязанности, и все, что может иметь значение для Кавелина, меня, дьявол тебя побери, касается напрямую. И ни ты, ни все Семь богов не смеют мне указывать, что я должен делать для блага этого королевства.

– Предмет, о котором ты говоришь, чем бы он ни являлся, не имеет никакого отношения к Кавелину. Выкинь его из своей памяти. И уходи. Мне больше нечего тебе сказать.

Изумленный всем услышанным, Рагнарсон сумел заставить свои нижние конечности нести себя в сторону кухни. Что, во имя всего святого, происходит с чародеем? Старый брюзга знает гораздо больше того, что говорит вслух.

Заботы начали постепенно оставлять его, но зато стал давать знать о себе желудок. Браги казалось, что брюхо его превратилось в бездонную яму, требующую, чтобы её заполнили перед отходом ко сну.

Он тащился по скверно освещенному коридору, размышляя о вздорности Вартлоккура. Вдруг на полу под его ногой что-то зашуршало. По ночам замок освещали всего несколько неярких масляных ламп, и разглядеть что-либо было практически невозможно. Одно из проявлений его режима экономии.

Странный звук не сразу проник в сознание Браги. Сделав ещё несколько шагов, он остановился, повернулся и прошел назад. Склонившись к полу, он заметил на нем смятый листок бумаги. Бумага в Форгреберге была большой редкостью, и оставлять такую ценность валяться на полу явно не стоило. Кто-то, видимо, потерял листок. Рагнарсон поднял его и прошел к ближайшей лампе.

На бумаге было записано несколько имен. Почерк оказался настолько плохим, что Браги лишь с огромным трудом смог их расшифровать. Правописание автора тоже оставляло желать лучшего.

Вслед за именем ЛИКОПУЛОС стояла галочка, позже зачеркнутая. ЕНРЕДСОН. АБАКА. ДАНТИС. ТРИБИЛКОК. В другой группе имен, стоящей отдельно, значились Вартлоккур, Мгла и другие сторонники короля. Имена трех военачальников были помечены звездочками.

Браги прислонился спиной к стене, забыв о сне. Он разгладил листок, аккуратно сложил его и сунул в карман.

Почему первыми названы лучшие офицеры Кавелина? И почему в списке не значится его имя?

Рагнарсон подумал, не стоит ли вернуться с этим листком к Вартлоккуру или лучше немного подождать. Решив, что дело терпит, он побрел к кухне, бормоча под нос:

– Готов держать пари, что древнее пугало ничего не найдет. Человек, который направляет руку убийц, находится здесь в замке.

В этот момент в его душе заскребли кошки, и Рагнарсону потребовалось некоторое время, чтобы понять, что в нем заговорил инстинкт самосохранения. Записка! Она может послужить обвинением и против него. Ее могли оставить на полу сознательно в расчете на то, что он на неё наткнется.

Браги извлек из кармана листок, развернул, прочитал ещё раз и поднес его к пламени факела. Однако его тут же осенила другая идея. Он оторвал от листка имена Требилкока и Вартлоккура и лишь после этого сжег остальное. Пусть Майкл и чародей проведут следствие по фрагментам с их именами.

У поваров не нашлось ничего, кроме холодной курятины. Рагнарсон пристроился в углу и принялся неторопливо жевать.

Из коридора послышались голоса. Голоса приближались.

– И она говорит «О, Гейлз, ты мог бы одолжить мне одну крону. Ты хорошо поработал». А я ей в ответ: «Ну и дерьмо же ты». Не… Я не вру. Они всегда знают, когда у вас появляется денежка. А она все свое… «Гейлз, одолжи мне крону». – «Ну не дерьмо ли ты?» – говорю я в ответ. Да… Молодая баба. Красивая. Надо же… «Гейлз, ты хорошо поработал». А я ей как врежу: «Ну и сучка же ты», говорю.

Сержант появился в дверях. Рядом с ним стоял юный гвардеец, который, судя по его виду, с трудом удерживался от смеха.

– Да… – пробормотал себе под нос Рагнарсон. – Ну и сучка же ты.

Музыканты истязали свои инструменты, заставляя их звенеть, скулить и выть. Пары скользили в танце по полу огромного зала. Рагнарсон не обращал внимания ни на музыку, ни на танцоров. Дерел Пратаксис вернулся домой и прибежал на празднование Дня победы, едва успев смыть с себя дорожную грязь. Как только появлялась возможность, король принимался шептаться со своим эмиссаром.