Двенадцать железных цепей - Яна Лехчина

голоса. Когда Юрген в последний раз был таким радостным? Был ли он хоть однажды так счастлив наедине с ней?

Лале поднял глаза, наткнулся на её взгляд.

Чарна поняла, что вот-вот разрыдается, и зло вытерла набежавшие слёзы.

– Ничего не говорите, – попросила она. Выдохнула и сама же продолжила: – Вы тоже всё поняли, да? Как и остальные?

Мясо на сковороде шкворчало. Лале рассеянно толкнул ложкой пару кусков, но лицо его стало мягким и внимательным, как у добрых жрецов-рукопоклонников из кумирен.

– Я могу поговорить с Ольжаной, – предложил он тихо. – Чтобы она бережнее обходилась с вашими чувствами и меньше…

– Мне плевать на Ольжану. – Чарна стиснула зубы, размазывая слёзы по щекам. – Дело совсем не в ней, понимаете?

Не в ней. И даже не в красавицах из борожских деревень, к которым Юрген бегал на свидания. Если те хотя бы недолго, но владели сердцем Юргена, Ольжана другого поля ягода. Она говорливая, неуклюжая, и она Юргену как сестра.

– Дело в нём. – Чарна рвано выдохнула. Это же надо – выбалтывать такое человеку, которого знала всего ничего! – Он говорил мне вернуться домой. Ему не нужна спутница для путешествия, я знаю. Но… – Сжала копну мокрых волос за шеей. Давно могла бы высушить их чарами, если бы взяла себя в руки. – Но мне всё равно обидно, что он такой.

Дёрнула плечами. Села ровнее.

– Он и к вам дурно относится и задаёт вопросы не к месту.

– О, – Лале криво улыбнулся. – Я на него не сержусь. Не могу осуждать за подозрительность: я башильер, вы чародеи. Госпожа Ольжана тоже…

Лале слегка качнул головой и замолчал. Сгрёб мясо в блюдо, выложил на сковороду овощи. Чарна смотрела на это, посверкивая влажными глазами.

– Жизнь, – произнёс Лале негромко, – не самая справедливая штука.

– Я знаю.

– Особенно в том, что касается дорогих нам людей. – Лале задумчиво почесал бровь. – Но я монах. Я не слишком сведущ в подобных делах.

Это прозвучало ласково и немного горько. Чарна втянула запахи еды, специй и моря, перекинула волосы вперёд и начала медленно подсушивать их колдовством. На этот раз – без резких движений. Закляла горячий воздух, потянула к себе… Осторожно вплела его в пряди, как ленту.

Она ведь тоже не дура. Она неделю провела в кибитке Лале и хоть кошкой, хоть девушкой слушала их с Ольжаной разговоры. Не в пример Юргену Ольжана обходилась с Лале намного нежнее – шутила с ним, не позволяла расспрашивать его слишком строго, время от времени обращалась к нему, чтобы он не чувствовал себя потерянным в чародейских беседах. Любопытно, каково Лале было слушать сейчас их смех там, в волнах?

– Они вас не раздражают? – Чарна махнула в сторону моря. За кустами виднелся обрыв, каменистый берег и сизые воды, но Юргена и Ольжану Чарна не разглядела.

– Меня-то? – удивился Лале. – С чего бы?

– Ну… – Чарна медленно перебирала пряди и удерживала пальцами лоскут воздуха. – С того, что они счастливы, а вы тут готовите ужин и слушаете меня.

– А вас раздражают люди, если они счастливы? – Лале поправил свою причудливую плоскую сковороду. И усмехнулся. – Осуждать не буду, со мной тоже такое бывало.

Чарна склонила голову вбок.

– И на Ольжану не злитесь? Вас не задевает, что она…

Снова – далёкий смех, словно по заказу.

Лале снова встретился с ней глазами, и сейчас они показались Чарне такими чёрными и серьёзными, что впору вздрогнуть. Глупая! Если человек добродушен, это не значит, что можно лезть ему в сердце.

– За госпожой Ольжаной, – проговорил Лале медленно, – гонится чудовище. Оно несколько раз чуть её не задрало. Нет, меня не злит её радость. Я и привёз её сюда, чтобы порадовать.

Чарна смутилась.

– Простите… – Собрала горячий воздух на подушечках пальцев, сжала кулак. – Я совсем не…

– Я понимаю, чего вы хотели. – Лале снова помешал еду на сковороде, соединил овощи с мясом, присыпал другой пряностью. – Узнать, чувствую ли я то же, что и вы. Нет, не чувствую. Однако…

Он погладил щетину на шее.

– Порой меня тяготят мои увечья, это правда. И я могу злиться без причины, потому что я не добродетельный Перст. – Пожал плечами. – Все мы люди.

Чарна взбила волосы пальцами, выпустила лоскутья воздуха. Разглядела головы Юргена и Ольжаны в воде. Представила, что испытывала бы сама, если бы не смогла спуститься к морю из-за хромой ноги, а человек, к которому она была бы неравнодушна, резвился бы в волнах с другой. Уж явно бы бесилась даже сильнее, чем сейчас!

– Вы мудры.

– Что вы, – засмеялся Лале, накрывая сковороду крышкой. – Совсем нет. Просто я уже не так молод и полон сил, как вы. Приходится быть сдержаннее.

Чарна слегка улыбнулась.

Они немного поговорили про сдержанность, принялись обсуждать увечья знаменитых путешественников и события, при которых те их получили и о которых поэты сложили песни. Погода портилась: небо потемнело, ветер задул сильнее.

Наконец прогремел гром.

– Ну вот. – Лале досадливо глянул на костёр. – Не успели. Придётся есть там. – Указал подбородком в сторону укрытия.

Предыдущие несколько ночей они провели на постоялых дворах, а сегодня Лале привёз их не только к морю, но и тайному логову из тех, которые меченые братья оставляли для своих же по всей стране. Это была уединённая пещера с сухой одеждой и не портящимися запасами. Одежды и запасов у них хватало, нужна была лишь крыша над головой. Решили, что в пещере переночуют девушки. Лале поспит в кибитке, Юрген вызвался, как и прежде, ночевать прямо на улице – но в грозу?..

Чарна прикусила губу. Чего она переживает? Не маленький ведь. Сам разберётся.

– Я могу приглушить дождь, если хотите.

– Э, нет. – Лале снял сковороду с огня. – Зачем так напрягаться? Удерживать грозу тяжелее, чем вызывать. – Уточнил: – Я знаю это от госпожи Ольжаны.

Чарна хотела съязвить – сколько, мол, гроз вызвала Ольжана в своей жизни? – но передумала. Очевидно, Лале ей дорожил. Не хотелось его обижать.

Когда полил дождь, Лале с Чарной уже собрали пожитки и затоптали тлеющий костерок. Приблизились радостные голоса: Юрген помог Ольжане забраться на крутой берег. Оба были в насквозь мокрой одежде – уже не понять, купались так или успели промокнуть под ливнем. Ольжана приподнимала юбку, и на голени виднелся грязный след: испачкалась, пока карабкалась наверх.

– Фу-ух, – выдохнула она у костра. – Лале, как я вас понимаю! Думала, придётся обратиться в птицу, чтобы забраться. – И опустила юбку.

Мокрые кудри распрямились под тяжестью воды. Рубашка облепляла грудь – из любопытства Чарна стрельнула взглядом в Лале. Всё лучше, чем