Хрустальная гробница Богини - Ольга Володарская

– Мне просто интересно!

– Тогда задавай вопросы не мне, а Ольге. Хотя ясомневаюсь, что она станет удовлетворять твое праздное любопытство…

– Кстати! Я спросила у нее, англичанка ли Элена, изнаешь, что оказалось? – Дуда замолчала, ожидая от Эвы отрицательногоответа, но, не услышав его, выпалила: – Элена русская!

– Эмигрантка, что ли?

– Вот этого я не знаю, я не уточнила. Просто спросила,понимает ли хозяйка по-нашенски, а Ольга мне: «Конечно, она ведь русская».

– Почему тебя тогда удивляет ее страсть к показнойроскоши? Вспомни наших олигархов, политиков, звезд. Все русские, в том числе тыи я, обожают «кидать понты» и похваляться богатством перед другими…

– Но муж-то, покойник, самый что ни на есть настоящийбритиш! А они, как успела заметить, скуповаты…

– Значит, он любил свою жену так, что потакал всем еекапризам.

– Хороший, видать, мужик был. Мне б такого!

Устав сплетничать об Элене и ее скончавшемся год назадсупруге, Эва перевела разговор на интересующую себя тему:

– Ты знаешь, в какой комнате поселили Ладочку?

– Нет, но могу узнать…

– Узнай и пришли ее ко мне. Я так вымотана и напряжена,что без занятий йогой не протяну и до обеда… – Эва сделала глубокий вдохи, выпустив воздух маленькими порциями, добавила: – Мне просто необходимосделать несколько дыхательных упражнений, а без Ладочки я не могусосредоточиться…

Дуда уверила ее в том, что отыщет инструкторшу в течениепяти минут, и положила трубку. А Эва пошла в ванную комнату наполнять джакузиводой и пеной, дабы, выкупавшись после занятий, смыть с себя дорожную пыль иусталость.

Стоило Фемиде задремать, как ей начинал сниться всегдашнийкошмар.

Маленькое помещение с низким потолком. Без окон, но сдверью. Запертой снаружи дверью. Из мебели только стол и тахта. На столе свеча,на тахте девушка. Девушка лежит скрючившись на кровавом одеяле. Она стонет отболи, просит пить, зовет маму. Но приходит не мама, а страшный человек снестрашной внешностью. Он склоняется над девушкой, переворачивает ее,раздвигает ей ноги и смотрит, как из нее капля за каплей вытекает кровь…

«Дрянная девчонка, – шепчет он. – Ты изгваздалавсе белье! За это ты будешь наказана…»

Девушка вздрагивает и начинает тихо, по-собачьи, скулить.Она знает, как жестоко будет наказание. Знает это и Фемида, так как истекающаякровью девушка – это она сама…

Как только она понимает это, сон обрывается. А Фемидавскакивает с кровати вся в поту и слезах. Озирается, чтобы убедиться, что онанаходится не в том страшном месте, а в другом, уютном, безопасном. Затем пьетуспокоительное и не может заснуть до утра, боясь повторения кошмара…

Но он повторяется. Не в этот день, так в следующий. Не вследующий, так в следующий за следующим. И так из года в год – на протяжении двенадцатилет он ее вечный ночной спутник. Раньше она пыталась бороться с ним и с собой:ходила к психологам, экстрасенсам, гипнотизерам, молила, чтобы они помогли ей,но кошмар оказался сильным, неистребимым, и, сколько бы Фемида ни боролась сним, он неизменно возвращался, врываясь в ее спокойные, навеянные релаксирующеймузыкой сны…

Так случилось и сегодня.

Но на сей раз Фемида быстро сориентировалась, где находится.Разноцветный мозаичный потолок, который она увидела сразу, как открыла глаза,совсем не походил на тот, который снился ей. И льнущие к телу шелковые простыниотличались от тех, на которых она истекала кровью в прошлом и в кошмарномотголоске этого прошлого.

Фемида встала с кровати, прошла в ванную. Встала под душ.Теплые струи воды, бегущие по телу, не только смывали пот, но и приносилиуспокоение. Поэтому Фемида любила мыться. Стояла под душем по полчаса, ощущаякаждой клеточкой своего истерзанного много лет назад тела живительную силуводы. А закончив омовение, выходила из ванной, чувствуя себя если несчастливой, то спокойной…

К сожалению, состояние это длилось недолго. И уже черезчас-другой Фемида терзалась, ощущая почти физическую боль от переполняющей еененависти…

Ненависти к Эве.

Обернувшись большим махровым полотенцем, Фемида вышла изванной, села у туалетного столика и начала рассматривать себя в зеркало. Лицоее не сильно изменилось за те двенадцать лет, что прошли с того дня, когда длянее закончился один кошмар и начался другой. Черты все те же, и морщин поканет. Только глаза стали другими. Буквально другими! Изменили свой цвет – былиголубыми-голубыми, стали водянисто-серыми. Были ясным небом мая, стали хмурымоблаком февраля… Да, именно мая и февраля! Ведь именно в эти месяцы все и произошло.Началось в конце весны, а закончилось в последние дни зимы… Но между ними былоеще три года ужаса. Ужаса, который из реальности просочился в мир снов и прочнообосновался там, напоминая о себе всякий раз, как Фемида начинает его забывать…

«Все-таки странно устроено подсознание, – подумалаФемида. – То, что случилось со мной полтора десятка лет назад, не дает мнепокоя до сих пор, а события сегодняшней ночи забыла, как нестрашный сон –страшные я не забываю…»

Под событиями сегодняшней ночи Фемида подразумевала убийствофотографа, совершенное ею по необходимости. Да, полоумного И-Кея пришлосьубрать, чтобы он не помешал ее планам. А он не просто мог это сделать, он ужесобирался. Собирался убить Эву! Фемида слышала его бормотание, видела, как онподсыпал в напитки снотворное и как прятал нож в кармане. Он и к съемочнойгруппе прибился для того, чтобы добраться до Эвы… И-Кей ненавидел ее почти также, как Фемида. Почти, но не так! Ибо хотел просто ее смерти, а она жаждала еестраданий…

И скоро, совсем скоро она утолит эту жажду! Осталосьподождать всего день…

В дверь неожиданно постучали. Стук этот испугал Фемиду.Громкие звуки выводили ее из равновесия и заставляли сердце замирать. Страх шелиз прошлого. Как и другие страхи… Как и ненависть к Эве.

Дождавшись, когда бешено колотящееся сердце немногоуспокоится, Фемида открыла дверь. На пороге стояла Эдуарда. Как всегда, вужасающем прикиде и при бешеном макияже. Беспрестанно щелкая жвачкой, онасообщила, что после йоги и ванны Эва не стала чувствовать себя бодрее и решилалечь отдохнуть, а коль так – обед переносится на два часа дня. То есть полторадесятка человек должны будут умирать с голоду, ожидая, когда БОГИНЯ выспится! Апотом, когда она наконец соизволит явиться к столу, ничем не выкажут своего недовольства,ведь все они только затем и существуют, чтобы угождать ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВУ! В томчисле Фемида! Знала бы Эва, как сильно она заблуждается, принимая угодничествоза искреннее желание помочь, показное восхищение за симпатию, а безликую маскуза настоящее лицо… Вот удивится, когда узнает, что под ней скрывается лицо ещеодной БОГИНИ! Богини правосудия Фемиды, которую Эва считает никем и зоветсовсем другим именем…