Темнейшая ночь - Джена Шоуолтер

Фиалковые глаза его друга – идентичные его, будто бы боги слишком утомились создавать нечто иное – расширились от удивления.

«Почему? Кто она тебе?»

«Моя!» было единственным имевшимся у него ответом. «Она моя».

Аэрон провел языком по зубам. «Не будь дураком. Она – Наживка»

«Может быть» Возможно. Он пошел вперед. Кипящий…голодный… «В данный момент, я не забочусь об этом».

Воин ступил ему навстречу, так же разозленный. «А должен бы. И не должен был притаскивать ее сюда»

Мэддокс знал это, но не собирался извиняться. Он сделал бы это снова, если б ему дали выбор.

«Забери ее обратно в город и придумай способ стереть ее воспоминания», произнес Аэрон. «Иначе, ее следует убить. Она видела и слышала слишком много, и мы не можем позволить ей выложить все это Ловцам».

Они были почти друг возле друга. Мэддокс не вооружался этим утром, что фактически спасало несчастную шкуру Аэрона. Он бы метнул кинжал в засохшее, черное сердце мужчины, если бы мог. «Я скорее пораню тебя».

Демон с наколки расправил крылья, полностью проснувшийся, и Аэрон медленно осклабился. «Мы сделаем это, и тебе придется латать разрушения».

«А тебе придется убираться»

«Как будто меня это волнует. Мы приступим или будем лишь болтать об этом?»

«О, да. Приступим», подпрыгнул Мэддокс.

То же сделал и Аэрон. Они столкнулись в воздухе.

Удар. Ворчание и резкий наклон. Удар.

Мэддокс крепко врезал Аэрону в щеку, и мужчина склонился на бок, опять хрюкнув. Но секундой позже Аэрон отплатил, заехав ему в челюсть с левой руки. Зубы Мэддокса громко стукнули, и кровь наполнила его рот, металлический вкус был сладок, утолял частичку жажды его духа.

Он, ухмыляясь, пнул коленом Аэрона в живот. Воин сложился пополам, хрипло дыша. Еще. Ему требовалось нанести еще ущерб. Прежде чем Мэддокс смог приложить его локтем по голове, Аэрон бросился вперед с дикарским ревом, обхватывая руками и опрокидывая того на землю. Они катались в борьбе за превосходство. Кулаки взлетали; колени пинали. Локти врезались.

Мэддокс зашипел, когда Аэрон снова попал ему по рту. Он утратил улыбку, внутренняя поверхность его щеки была разорвана. Новая порция крови стекла в его глотку.

«Ты этого хотел?» прокашлял Аэрон.

Он придавил горло своего друга, заставляя того задыхаться, и его кожа быстро приобрела синеватый оттенок.

«А ты этого хотел?» Пока Аэрон пытался вдохнуть, он ударил его еще четыре раза, в лицо. Хрясть. Глаз. Хрясть. Нос. Хрясть. Челюсть. Хрясть. Висок. Хватит на сегодня Насилия, слегка напевал он с каждым ударом. Хватит Насилия.

Ты уверен? Приставал дух.

Глаза Мэддокса сузились, пока он наносил очередной удар.

Убей его.

«Нет!» выкрикнул он, лишь теперь осознавая, что не укротил демона вовсе. Ни капли даже. Он остановился, хватая ртом воздух, не зная, что еще сделать. Он не мог отправиться к Эшлин в таком состоянии, изголодавшийся по крови и еще более на грани, чем был прежде.

«О, да!» Избитый до синяков, Аэрон гортанно зарычал и врезал Мэддоксу кулаком в правый глаз. Боль взорвалась в его голове, когда кольца мужчины зацепили вену. Его зрение мгновенно затемнилось. Нечто теплое и мокрое полилось вниз по его лицу и наконец-то, наконец-то, садистский голос замолк.

Возможно, ему требовалось побороть духа подчинением. Счастливый сделать такое одолжение, он широко раскинул руки, приветствуя следующий удар.

Аэрон не разочаровал. Воин наподдал ему в живот, и Мэддокс отлетел назад. В момент удара о землю, Аэрон был уже над ним, душа его, придавливая коленями плечи. Удовлетворение затопило лицо мужчины, но демоны плясали в его глазах, уродливые демоны, мучающие демоны, еще более грозные, чем тату на его шее.

«Еще хочешь?» прорычал Аэрон.

«Еще»

Удар. Голова Мэддокса дернулась влево. Удар. Голова дернулась вправо. Удар. Хрящ его носа треснул.

Бей меня. Сильнее. Сильнее! С каждым ударом дух метался все глубже и глубже. Гнев против Насилия, подумал он, и Насилие было запугано. Мысль о подчинении Насилия была почти чувственно возбуждающей. Он улыбнулся, полагая, что так должно быть чувствовал себя Рейес. Счастлив в боли, отчаянно желая еще.

Его зубы прикусили язык, и он получил еще удар. Язык распух.

Теперь я буду не в состоянии поцеловать Эшлин, подумал он.

Тебе незачем целовать ее, чтоб поиметь, выбранился демон, приподнимая свою уродливую голову ровно настолько, чтоб пырнуть его копьем ярости.

Довольно! Он желал целовать Эшлин. Желал ее вкуса у себя во рту, пока она будет извиваться под ним. И он получит это. Это все о чем он помышлял, притягивая языки пламени вовремя бесконечной ночи.

Еще удар.

«Аэрон! Что ты творишь?» Мэддокс услыхал требовательный оклик Люциена с другого конца холла.

«Даю Мэддоксу необходимое». Удар.

«Остановись».

«Нет». Новый удар глубоко и сильно втемяшился в его висок, сотрясая мозг.

«Не останавливайся», попросил Мэддокс, когда Аэрон заехал ему левой. Еще немного и демон, может быть, спрячется на остаток дня.

«Остановись», повторил Люциен. «Немедленно. Или ночью я заберу в Ад тебя вместе с Мэддоксом».

Удары мгновенно прекратились. Эту угрозу Люциен мог легко претворить в жизнь.

Аэрон тяжело дышал; Мэддокс тоже. Он почти дотянулся, схватил Аэроново запястье и заставил мужчину ударить снова. Он хотел, нуждался в большем. Он не станет рисковать. Если он должен быть избит до бесчувствия, он позволит быть себе избитым.

Он не поранит Эшлин.

Пока нет, по крайней мере.

Нехотя Аэрон поднялся на ноги и предложил Мэддоксу руку помощи. Он принял ее с такой же неохотой, и быстро встал. Вместе, он и Аэрон встретились лицом с Люциеном.

В глазах Люциена не было никаких эмоций, когда он пристально рассматривал их. Мэддокс провел рукой по своему избитому лицу, нащупывая порезы, которые требовалось бы зашить, будь он человеком.

«Кто-нибудь желает мне объяснить, что происходит?»

«Мы упражнялись в новой технике спарринга», прошамкал Мэддокс своими опухшими губами. На этот раз дух оставался в безмолвии. Он почти ощущал себя нормальным. Осознание было так удивительно ошеломительным, что он улыбнулся.

«Точно. Новая техника спарринга», Аэрон положил руку на его плечо. Один из его глаз был заплывшим и закрытым, нижняя губа искромсана.

В течение часа, знал Мэддокс, оба они полностью восстановятся. Бессмертие имело свои преимущества.