Страна Беловодье - Марик Лернер

Когда долго бродишь по лесам, бесконечные силуэты деревьев невольно утомляют взгляд. Отец рассказывал, некоторых людей поражает странная болезнь — помутнение разума. Необитаемые огромные просторы зачаровывают, и случается, уже идут не соображая куда, до самой гибели, наполовину потеряв рассудок. Потому даже самый необщительный человек испытывает невольно радость при виде жилья.

Сначала навстречу выскочили собаки. Тут явно присутствовали совсем молодые щенки, и потому вышло много шума, лая и беготни. Они предупреждали людей, живущих рядом, о приходе гостей, щерили клыки на незнакомца, старательно обходя проводников и огибая по широкой дуге Баюна, всем видом показывая, насколько его опасаются, хоть тот и не делал никаких попыток пугнуть. Не подходили близко, но и не разбегались в панике, в очередной раз подтверждая мысль о хорошем знакомстве с ягуаром местных насельников.

С сеземцами Даниле приходилось общаться неоднократно. Прямо возле их поселка каждый год летом и до поздней осени сеземцы разбивали лагерь. Жили они в сооружении палаточного типа, обтянутом кожей гигантского оленя или тура. Три-четыре основных столба и несколько деревянных подпорок по окружности. Шатер легко ставится и столь же просто снимается. Они и в лесу находились в подобных сооружениях, тем более что из этих же предметов можно было собрать волокушу, нагрузить вещи и перебраться в новое место.

В детстве он не мог понять причины их постоянных переездов, пока не выяснил простейшую вещь. Загадив окрестности, сеземцы переселяются на пару верст дальше в чистое место. Потому и нет смысла строить удобное жилье на длительный срок. Тем более что и тащить особо ничего не требуется. Имущества не очень много, а у каждого семейства имеется свой табунок лошадей. Это было самое странное в жителях леса. Самостоятельно одомашнили небольшого конька, но так и не научились на нем ездить.

Зато доили и возили на них вьюки. В общем, лошади заменяли коров, которые в чаще отсутствовали. Разводили их ради мяса и молока. До сих пор дикари смотрят с изумлением на всадников, хотя без труда научились подражать и выделывать упряжь. Дело в том, что выносливые и неприхотливые лесные лошадки малы размером и не выдерживают взрослого человека долго. А про содержание в стойлах и откорм с отбором и вовсе ничего не желают перенимать. Их табунчики без особого пригляда паслись на лугах и в лесу, напоминая повадками лосей. Подойти в лесу к такой лошади, а тем более поймать ее, было неразумной затеей.

Проводники внезапно испарились, а навстречу высыпала целая делегация. Впереди пожилой мужчина с острым взором и в богатых одеждах. За ним куча соплеменников от взрослых до детей. Мучительно не хватало девицы в сарафане с хлебом-солью. Однажды приходилось видеть такое при посещении родовитых князей, следующих в Новый Смоленск. Ничуть не удивился, если бы здесь устроили нечто сходное. Тем более что самый важный по виду разразился приветственной речью в адрес Баюна.

Данила понимал разве отдельные слова и вместо восторженного внимания к красивым оборотам продолжал рассматривать народ. Определенно основная часть была помесью дикарей со словенами. Попадались и явно чистокровные из обоих племен, но большинство с виду именно как прежние знакомые, указавшие путь в поселок, имели чаще всего достаточно характерную внешность, сочетающую признаки двух народов. В принципе ничего удивительного или ужасного в том не присутствовало. Многие живущие в лесу брали жен у племен. Иные и обрядов не соблюдали, живя с бабами невенчанными.

Как без баб-словенок говорили втихую, особенно подвыпив, дикарки гораздо лучше. Мужа слушают беспрекословно, работать заставлять не надо, сами привычные. В лесу женка делает большинство домашней работы, включая огород. Мужику положено охотиться, рыбачить и в редких случаях воевать. Не больше. Новую жизнь сеземки обычно ценили. Все же наличие железного топора, тяпки или лопаты, а также печи изрядно облегчает домашние заботы. Металл в лесу редкость и огромная ценность. Землю частенько рыхлят палкой-копалкой. Попробуйте таким образом приличных размеров огород возделывать, а на будущий год с переездом сызнова начинать.

Ну а дети… Если крестить и с попом правильно наладить отношения, никто не посмеет отказать в правах вольному человеку. Правда, в чаще найти священника достаточно проблематично, но то уже иное дело. Многие знакомые жили далече от деревень, на отшибе и тоже умудрялись выкручиваться. Пару раз в год на большие праздники заезжали всем семейством: заодно детей в купель, имя дать, и если нужно, отпеть умершего и записи в церковных книгах оформить.

Баюн «сказал» нечто, похоже, слышное всем сразу, потому что у Данилы в голове прозвучал знакомый голос, а толпа радостно зашумела. Лично гость ни черта не понял, пусть и прекрасно «расслышал», что наводило на любопытные мысли. Получается, это не мысли транслируются в мозг, а именно слова. Потому и язык остался невразумительным. Еще один дополнительный урок. Уже три варианта общения ягуара с окружающими имеется: индивидуальный, общий и с употреблением разных языков. И Баюн прекрасно сумеет при необходимости оставить в дураках. Подслушивать, коль не захочет, бессмысленно.

Полная рябая женщина тронула его за рукав. В ответ на вопросительный взгляд нечто произнесла. Данила оглянулся в поисках ягуара и не обнаружил того. Уже удалился не прощаясь, как частенько и прежде делал. Вежливостью Баюн особо не страдал. Парень пожал плечами, затем развел руками и сообщил о непонимании. Она разразилась длинной фразой, причем в ней отчетливо проскользнули «черт побери» и «Господи Исусе». Скорее всего, обычные ругательства. Как ни удивительно, в языках дикарей они отсутствовали напрочь. Сквернословие им до появления пришельцев было категорически неизвестно. Особо «умные» из словен и сейчас развлекались, обучая охотников из дальних мест, редко имеющих дело с торговцами, без объяснения смысла.

— Туда идти? — переспросил Данила, нечто уловив в жестах.

— Ии, — радостно закивала, увлекая за собой. Судя по ситуации, означает «да».

Еще один переход окончился отнюдь не в поселке, а за ним. Где-то через полверсты по хорошо видимой тропинке они вышли к простенькой, но прочной и уже почерневшей от времени избушке. Здесь уже суетился к их появлению небольшой отряд девиц, приводящий помещение в порядок. Пришлось подождать окончания деятельности.

Пока стоял, рябая измерила его при помощи веревки, завязывая узелки. Смысла он не уловил, зато комментарии девиц по этому поводу не требовали перевода. Его разглядывали с нескрываемым интересом и обсуждали с хихиканьем. Потом девушки резво сбегали в поселок, выслушав наставления старшей, и вернулись назад, нагруженные кучей вещей.

Допустим, одеяло Данилу не удивило в качестве подарка, однако его фактически закидали сюрпризами. Рубашка в трех экземплярах, штаны в двух, несколько пар мокасин — как с высоким верхом, так и с низким, как на мягкой, так и на твердой подошве. Одни предназначались для отдыха, другие — для занятий сельским хозяйством, третьи — для охоты и преследования дичи. Часть вещей определенно для праздника, богато вышитая и украшенная наверняка недешевым для данных мест бисером. Теплая куртка с капюшоном, спальный мешок, набитый птичьим пухом. Измерения проделывались не просто так: все идеально подходило.