Дикий мир. Колонисты - Сергей Извольский

Увидев меня, он открыл рот, потом, видимо, передумал и просто махнул рукой приглашающе. Я кивнул, но, несмотря на пронизывающий холод, от которого после сна меня начало бить крупной дрожью, подавил желание доковылять до печки и просто обнять ее, а уже привычным способом двинулся на улицу через окно. Окно, кстати, было заложено изнутри черными осклизлыми сучьями, свежими еловыми лапами, каким-то тряпьем.

Аккуратно вылез, сдвинув в сторону часть конструкции, и замер. Ночь стояла темная, ни луны, ни звезд видно не было. И в густой темноте мягко и бесшумно большими хлопьями опускался на землю снег. Снежинки падали мне на вскинутое к небу лицо и быстро таяли.

Могильная тишина вокруг. Действительно могильная – некстати вспомнил я о лежащей неподалеку скорбной шеренге, которую еще с утра видел. Стало неуютно, даже повел плечами, разгоняя поползший по спине холодок.

Кстати, вроде ночь уже, притом такая кромешная, почему же так тихо? Почему меня еще никто не спасает, не берет интервью, не оказывает психологическую и медицинскую помощь? Но, отложив эти вопросы на потом, я честно отошел пару метров за дерево, дальше было страшновато. На пару секунд забылся, испытывая наслаждение от облегчения мочевого пузыря, хотя, пока расстегивал молнию, заболели порезанные пальцы. Вернувшись в неприятную действительность, как можно быстрее юркнул в вагон, чуть не уронив всю конструкцию, закрывающую окно. Подвинув на место входа несколько еловых лап, закрыв проход, двинулся к буржуйке.

В нашем отсеке, возле печки расселась вся честная компания и еще пара незнакомых человек. А, одного знаю, вроде тот самый доктор. Все во что-то кутались, кроме Лехи, который небольшим топориком рубил дрова, пытаясь делать это тихо. На плече у спящего Егора покоилась белобрысая головка проводницы – они оба сидели в уголке, укрывшись одним одеялом.

Вот те на, а я там в заднице где-то валялся. Спасаешь их от всякого быдла, а потом вот так вот… Но это я так отстраненно подумал, для проформы, даже обиды не шевельнулось ничуть. Либо действительно не трогает, либо просто эмоций нет уже никаких на сегодня.

Не спали трое – доктор, Леха и Толстый, мельком глянувший на меня и опять уставившийся пустым взглядом сквозь печку. Остальные, кто свернувшись калачиком, кто сидя привалившись спиной к стене, вроде дремали, укутавшись во что придется. Одна из девушек-подружек тоже была тут, вторую или не вижу, или нет ее здесь. Да и ладно – закончил я осматриваться и попытался сесть как можно ближе к буржуйке, непонятно откуда взявшейся.

– Молодой человек, постойте, – послышался тихий вкрадчивый голос. – Очнулись, это замечательно. Александр, если не ошибаюсь? – спросил меня подошедший доктор, перешагнувший через чьи-то ноги. – Иван, будем знакомы, – когда я кивнул, продолжил доктор. – Посмотрите прямо на меня, будьте любезны, – доктор мягко взял меня за голову обеими руками, чуть покрутил. – Сюда посмотрите, пожалуйста, – поводил Иван рукой со сжатыми пальцами в разные стороны, потом посветил маленьким фонариком мне в лицо. Яркий свет больно резанул по глазам, и я зашипел, отвернувшись.

– Тошнит, головокружение, голова болит? – На все вопросы я отрицательно мотал головой. – Руки, ноги, ничего не сломано по ощущениям? Внутренние органы?

– Жопа болит сильно, – буркнул я.

– Конкретно где? – все тем же вкрадчивым голосом без изменения интонации спросил доктор. – Мягкие ткани, тазобедренный сустав, копчик? Острая боль? Постоянная, пульсирующая?

Блин, ничего себе доктор. Сейчас еще смотреть полезет. И не прикалывается ведь.

– Да нет, это я так, пожаловался от безысходности. Терпимо, не парьтесь.

– Терпимо – это хорошо. Плохо, что болит. И все же, какой специфики боль? Ходить без проблем можете?

– Да не волнуйтесь, все в порядке. Можно погреюсь, ладно, а то продрог там сильно? – Бочком-бочком двинулся я к печке.

– Отдохните пока, если боли будут донимать, скажите обязательно.

– Уж обязательно.

– Ну и хорошо. Пойду ваших соседей проведаю. Если вы замерзли, значит, и им там не жарко.

Доктор тихо ушел. Я сделал круглые глаза и кивнул подбородком в ту сторону, куда он скрылся, глядя на Николаевича. Тот глаза также округлил и помотал головой, сделав неопределенное движение рукой.

– Лех, а попить есть? – прошептал я.

Он в ответ кивнул головой на несколько пластиковых бутылок, лежащих в сторонке. Не глядя, ухватил одну и начал жадно хлебать. Сразу же почувствовал, что у воды вкус странный, но пить не перестал. Напившись, начал рассматривать бутылку на свет.

– Дождевая, – пояснил Леха, наткнувшись на мой вопросительный взгляд, – да ладно, не брезгуй, экологически чистая… наверное.

– А это че было? – прошипел я, показав взглядом в сторону скрывшегося доктора. На то, что пил дождевую воду, внимания не обратил – не в первый раз чай.

– Это? Это вообще жесть, медицина наша… – так же тихо прошипел в ответ Леха, придвинувшись почти вплотную. – Мы тут уже все с него поражаемся. Но дело туго знает, с утра на ногах, вот только за пару минут до того, как ты очухался, присел чаю хлебнуть. И не жрал вроде ничего. Но отморозок, реально, – Леха оглянулся через плечо, посмотрев, не вернулся ли доктор.

– М-да, по нему видно. Что было-то? Долго я в отключке валялся? – переведя тему, глянул на Толстого. Тот на взгляд отреагировал, тоже посмотрел на меня, но через мгновение глаза отвел, снова в вечность вперился. Ну и ладно, хотя странно – с прошлого вечера вроде не замолкал, а тут как партизан.

– Что было? Ничего хорошего. Как вас после обвала притащили, так и валялись. Саня чуть раньше очнулся. Докториш… – короткий взгляд через плечо. – Док в смысле, тут всех практически к делу приставил, полевой госпиталь устроил. Тот дурак, которого ты приложил, возбухать пробовал. Ему еще пару раз перемкнули уже толпой, сейчас тихо себя ведет, – Леха рассказывал короткими фразами, после каждой рубил по дровинам. – Ксивой потом махал, всем проблемы обещал. Но это фигня, Костян вон тоже полицейский. Днем гроза была, мне даже страшно стало. Вода как из ведра лилась просто. Я уж грешным делом думал плот сооружать, лужи по колено. Лодку надули, ну хоть не зря, в ней сейчас в соседнем купе пара человек спит. Гром гремел, в ушах звенело. Да много померло, которые самые тяжелые были.

– Помощи, как видишь, нет до сих пор, – опять закинув пару деревяшек в печку, продолжил Леха, – кто, где мы, хрен знает. Нам по ходу стрелку не туда перевели, в жопу какую-то приехали. У меня джипиэсовский навигатор, у Сани джипиэс и глонасс есть, все молчит. Сигнала нет, к месту не привязывает. Ни на одном мобильнике сети нет…

Обстоятельно изложил, даже переспрашивать ничего не надо. Вернулся доктор, принялся допивать чай из оставленной кружки, а я сидел и завидовал. Просить было неудобно, но Леха мне уже сам налил чаю из котелка. Горячий чай не пью обычно, жду, пока поостынет, но тут просто давился кипятком. Обжигающий напиток проваливался внутрь, и блаженное тепло растекалось по всему телу. Посидели тихонько, от тепла я сомлел чуть. Заснул бы, если б не кружка в руках. Уже находясь в состоянии дремы, поставил кружку на импровизированный столик рядом с печкой, собираясь просто свернуться калачиком рядом с сопевшим во сне Костиком. Как раз на металлическом полу был небольшой не занятый никем кусок наброшенных тряпок, исполнявших роль подстилки. Только начал прицеливаться прилечь, собираясь с духом, уже нехорошо предвкушая активизацию всех болячек, как вдруг понял, что кое-кого тут не вижу.