Каменный век. Книга 3. Прайд Саблезуба - Сергей Щепетов

Все это Семен знал из опыта прежней жизни. Знал и с большим уважением относился к тому пункту инструкции по технике безопасности, в котором категорически запрещалось пользоваться плавсредствами в большую воду. Правда, и нарушать этот запрет ему приходилось не раз. И не было случая, чтобы он не пожалел об этом. Зато с заломом он как-то раз познакомился – и очень близко. Как вспомнишь – мурашки по коже…

Хотя не было ни грохота, ни свиста, никаких тебе «девятых валов» – просто плыл себе и плыл на перегруженной «трехсотке». Плыл так давно, что привык и перестал бояться, задумываться на ходу начал. И в какой-то момент понял, что вот этот конкретный залом ему не обойти – не успеет. И все – убирай весла! Убрал… Лодку прижало бортом к бревнам, а потом этот борт стал уходить вниз, в клубящуюся воду. От этого напор воды усилился, и процесс пошел быстрее – лодка встала на дыбы, привязанный веревками груз начал вываливаться и зависать на сучьях или сразу уходить на дно… А Семен, успевший вылезти на ближайшее, трясущееся под напором воды бревно, сидел и смотрел на все это… Нет, лодка не утонула – с риском для жизни он смог потом отрезать кусок борта, на котором несмываемой краской был нарисован инвентарный номер – надо же что-то предъявить комиссии по списанию.

Другая же «радость» большой воды заключается в том, что плывущий оказывается без пристанища в самом что ни на есть прямом смысле слова – пристать некуда. Человек непосвященный засмеется и скажет: «Как это некуда?! К берегу, конечно!» М-да-а… Что такое речной берег, представляют все – косы, обрывчики, пляжики, отмели, заводи – все это так, в той или иной пропорции. Но – в малую воду. А в большую? Да, по сути, во время паводка никакого «берега» в привычном понимании и нет – обрывы, затопленные заросли или вовсе что-нибудь непотребное. Можно сесть на мель в десятках метров от кромки воды, а можно скрестись бортом о травянистый или каменистый склон и не найти за что зацепиться, где пристроить лодку. Так что же приятного в таком плавании? А вот то… Наверное, то же, что и в игре в карты, в шахматы, в разгадывании кроссвордов… А еще ближе компьютерные игры – не зря же они получили такую популярность, отвечают, значит, каким-то глубинным потребностям человеческой натуры. И взрослые-то сплошь и рядом оторваться не могут, что уж там говорить о подростках – наркотик, да и только!

А тут ты не летишь в виртуальном вертолете и не мчишься по виртуальному шоссе на машине – все круче, все на самом деле. Слиться, сродниться с водой и с лодкой, читать рисунок бурунов вблизи и вдали, разгадывать шум перекатов. Послушные весла в руках: правым, левым, еще левым – так… так… еще чуть-чуть – прошел! А дальше? Ага: уходим со струи и бочком, бочком… Опять прошел! Теперь что?

Можно считать это игрой, но очень серьезной. Ну, собственно, вовсе не обязательно любая ошибка будет стоить жизни. Может быть, получишь пробоину, сломаешь весло, перевернешься или просто черпанешь полсотни литров воды через борт. В общем-то спастись в большинстве случаев можно, если не паниковать: вода, хоть и холодная, но не ледяная, крокодилы, акулы и пираньи в ней не водятся. Процесс завораживает непрерывной вереницей мелких побед и поражений – и никаких посторонних мыслей, никакого самокопания, никаких комплексов – смотри на воду, работай веслами и старайся меньше ошибаться.

В предыдущей жизни свою карьеру сплавщика Семен считал вполне успешной. Были, конечно, и пробоины, и аварии посерьезней, но все они случались не на сложных участках, а, наоборот, на самых простых и легких: задумался, замечтался, перестал бояться – и пожалуйста, заполучи корягу в днище! В общем, такое занятие от тоски очень помогает – оттягивает, можно сказать, и выпрямляет.

В первые дни по вечерам Семен ловил бычков на костяной крючок, а утром варил из них уху. Иногда еще и на обед оставалось. Пища, конечно, никудышная, но по сравнению с несоленым вяленым мясом почти деликатес. Примерно на четвертый день Семен решил, что уже достаточно освоился и с рекой, и с лодкой, и может слегка поразвлечься. Отправляясь утром в плавание, он привязал на корме «леску» (метров пять, не больше), а на костяной крюк насадил живую лягушку. Мучить несчастное существо не хотелось, но другой наживки под рукой не оказалось. Часа через два-три на открытой глубокой воде лодку довольно сильно дернуло. Причину Семен угадал почти сразу: он остался не только без лягушки, но и без крючка вместе с полутора метрами драгоценной лески. «Клюет, – поставил диагноз рыбак. – Она клюет, а я дурак. Разве можно к борту-то привязывать?! Рывки-то рыбьи амортизировать надо!» Семен вспомнил, что по вечерам не раз слышал совсем не слабые всплески вдали от берега. Рот его немедленно наполнился слюной, он ее выплюнул за борт и взял курс к берегу – ловить другую лягушку.

Никакой лягушки, разумеется, он не нашел, зато через полчаса выловил в прибрежной грязи какое-то существо, похожее на ящерицу или тритона. «Прости дорогой, – извинился перед существом Семен, всаживая в него новый крючок, – очень рыбки нормальной хочется».

Удлинять леску он не решился – чем длиннее, тем легче порвется, а крючков осталось всего три. После долгих размышлений ближний конец он привязал к собственной щиколотке: «А к чему же еще, если руки все время заняты?!»

Разумеется, клевать на сей раз никто не стал. Семен подумал, что, наверное, леска слишком короткая и лодка распугивает рыбу. Или, может быть, ящерица оказалась несъедобная, или… «Вот в детстве мы ловили рыбу на червя и на хлеб. Иногда даже что-то попадалось. А вот, помнится, был в командировке в Питере и отправился посмотреть на знаменитую дамбу. Там мужики рыбачат. „А на что?“ – спрашиваю. „На „бутерброд“, конечно“, – отвечают. Это, оказывается, когда на крючок в определенной последовательности насаживаются опарыш, червяк, мотыль и еще что-то – во как! Впрочем, у них, кажется, тоже не клевало…»

В конце концов по руслу вновь начались заломы, завалы и топляки. Пришлось всерьез заняться маневрированием – не до рыбы, быть бы живу. Сложный участок казался просто бесконечным, а берега, разумеется, совершенно неприступными. И вот, когда…

Он целился в просвет между двумя выворотнями, всматривался в «усы» бурунов от них и гадал: отбросит его струей на виднеющийся дальше залом, или он сумеет выгрести влево? Наверное, сумеет, если начнет активно работать сразу после…

И вот, когда он, рискуя порвать ременные уключины, изо всех сил табанил, пытаясь уйти от объятий растопыренного корневища… Вот в этот самый момент и рвануло.

Первая мысль была, что он зацепил крюком за корягу или камень на дне. Что давно надо было леску собрать и бросить в лодку, что теперь надо рвать леску, иначе сейчас перевернет к чертовой матери, что…

Ничего сделать он не мог, потому что отпускать весла нельзя было ни на секунду – потом они уже не понадобятся. Рывок был в общем-то не таким уж и сильным, но направлен он был назад и вправо. Ногу вывернуло, пятка уперлась в шпангоут, лодку качнуло, и гребок левым веслом пришелся наполовину в воздух, лодку начало разворачивать поперек течения…

Семен справился, заработав пару глубоких царапин на бортах, но на этом ничего не кончилось, потому что надо было сразу обходить залом, а потом уворачиваться от очередного корневища. Дальше располагалась полузатопленная лиственница, и лодка чуть не влетела в крону…