И к гадалке не ходи - Мария Барская

Того, чего она больше всего опасалась, так и не произошло. Пить на брудершафт не пришлось. Вообще Валерий держался как истинный джентльмен. На «ты» не переходил. По завершении торжества отвез Дину домой. Целоваться в машине не лез. И не без робости попросил разрешения на днях позвонить, если она, конечно, не против.

Дина с удовольствием продиктовала ему номер своего мобильного, в ответ получив визитку со всевозможными координатами Валерия Ивановича Бутаева. Вечер и знакомство явно удались. Милый, приятный человек.

Утром ее поднял с постели Полин звонок.

— Ну как, подруга, мужик пришелся?

— Да мы с ним едва познакомились.

— Но хоть общее впечатление выскажи.

— Положительное.

— Ох, как я рада! Он тебя сегодня никуда не приглашал?

— В общем, нет.

— И слава богу. Срочно приваливай ко мне. Меня надо спасать. А то эта гора подарков весь вид на город мне застит. Поможешь разбирать.

— Поля, это твои подарки. Я-то при чем?

— Одной мне не справиться. Владик улетел, а я погибаю. Как же я раньше любила подарки, но мне их так мало дарили! А теперь я их ненавижу! Приезжай. Займемся сортировкой. Задень надо этот ужас ликвидировать. Мне жить стало негде.

Дина, под ворчание мамы, вновь сетовавшей, что дочь окончательно забросила семью, поспешила на помощь.

Поля не преувеличивала. Гора коробок, обернутых в подарочную бумагу, и пакетов из бутиков потрясала.

— Теперь поняла, о чем я? — простонала подруга. — Значит, так. Подарки важных людей откладываем в левый угол.

— Почем мне знать, кто важный, кто неважный? — посмотрела на нее Дина.

— Там карточки вложены.

— А если «Коля» или «Ваня» написано?

— Так я же еще не умерла. Спроси. Всю технику в правый угол. У меня все, что нужно, есть, а это по большей части в подшефный детдом пойдет. Ювелирку на стол. Потом разберусь. Одежду на диван.

Работа закипела. Некоторые презенты ставили Дину в тупик. Например, клюшки для гольфа.

— Никак, спортом решила заняться? — спросила она у Поли.

— Еще чего. Отнеси это Владьке в комнату. Он вроде мечтал этой модной дурью помучиться.

— Это тоже ему? — вытащила дорогие теннисные ракетки из другого пакета Дина.

— Тоже к Владику забрось, — ответила Аполлинария. — И о чем люди думают? Где я, и где спорт. Или они изначально на Владика ориентировались? Что там на карточке написано? Ну конечно. Его дружки расстарались. Вот проходимцы!

— Ой, тут и тапочки есть, — удивилась Дина.

Аполлинария посмотрела.

— Тапочки тапочкам рознь, подруга. — Поля заглянула в карточку. — Уверяю тебя! Это золотое шитье и бриллианты, а не стразы Сваровски, как ты наверняка подумала.

— А по виду что-то похожее в индийском магазине «Ганг» когда-то продавалось, — припомнила Дина.

— Похоже — да, но не то же. — И, схватив тапочки, подруга уволокла их в спальню. — А ты там гляди: может, ребятам своим что-нибудь отберешь.

— Не надо им ничего. Я теперь сама зарабатываю. Лучше в детдом отдай.

— Да тут на всех хватит, и еще останется. Смотри, например, какая горжеточка. Тебе как раз впору.

— Ты меня и так с ног до головы одела.

— Так это-то вообще халява. Ее же в детдом не отдашь. А для меня мелковата. Смотрятся такие вещи на мне не очень. Предпочитаю палантинчики. Вот, тут как раз замечательный. Чернобурочка!

Сортировка затянулась до позднего вечера, и домой Дина снова пришла нагруженная, но почему-то подарки в таком количестве даже ее перестали радовать.

Несколько дней спустя Валерий позвонил. Дина с ним встретилась. За первой встречей последовали другие, и вскоре он превратился в одну из составляющих ее теперешней жизни, вместе с новой работой и постоянными выходами с Полей на различные светские мероприятия. Иногда Валерий сопровождал Дину.

— Ну как он? — не уставала расспрашивать Аполлинария.

— Никак, — пожимала плечами Дина. — Очень, конечно, милый, хороший. За мной никто еще так красиво не ухаживал.

— Что же тебе еще надо? — не понимала подруга.

— Да, видишь ли, я совсем ничего к нему не чувствую. Вообще ничего. Вот когда влюбилась в Терехина, просто летала. Ни о чем и ни о ком думать, кроме него, не могла.

— Забудь ты своего Терехина! Тоже мне эталон! Ты летала просто потому, что первый раз по-настоящему влюбилась и тебе было двадцать лет. Естественно, голова кружилась.

Нет, ну, я понимаю: такого, конечно, уже не будет. Но хоть какая-то искра должна возникнуть. А у меня ничего. Когда мы вместе, мне приятно. А как уйдет, вообще о его существовании забываю. И вспоминаю не раньше, чем он снова позвонит.

— Значит, вы с ним еще так и не переспали?

— Да нет. Он пока не предлагает. И меня это, если честно, вполне устраивает.

Подруга посмотрела на Дину, как на сумасшедшую.

— Кажется, длительное воздержание… Эй, а у тебя после Терехина кто-нибудь вообще был?

— Нет, — неохотно призналась Дина. — Во-первых, не до того, а во-вторых, никого не встретила.

— Потому ничего и не чувствуешь. Разучилась. Тебе надо срочно с Валерием переспать. Хотя бы в профилактических целях. А потом уж и разбирайся, нравится он тебе или нет. Вдруг после этого и понравится.

— Мне что, насильно его в постель затаскивать?

— Зачем же. Просто намекни ему, что пора. Учить мне тебя. Сама не знаешь, как это делается?

— Не знаю. С Терехиным у нас как-то само собой получилось… А Валерий так уважительно ко мне относится.

— Тревожный признак, — поцокала языком Аполлинария. — Слушай, а он хоть в чем-нибудь настойчивость проявляет?

— Ага. Все заставляет меня машину купить. Уже в три разных салона возил.

— Может, его это заводит, и тебе надо согласиться? — предположила Поля. — И чего ты, собственно, отказываешься? Машина на льготных условиях. Не заметишь, как отработаешь.

— Ой, не знаю. В кабалу влезать. И без того в долгах.

— Перед кем? — Аполлинария встревожилась.

— Перед тобой.

— Прекрати! Не хочу и слышать, — лениво махнула рукой она. — Значит, так. Машину бери. Права получай. А если Валерий и после этого никаких поползновений не сделает, меняем на другого.

— Поля, да я вроде к нему начинаю привыкать…

— Вот это и плохо, — перебила та. — Совсем привыкнешь, а он отчалит. Неужели я что-то в нем упустила? Вроде ведь плотно работала. На импотенцию не жаловался. Женщины были.