Поденка - Джеймс Хэйзел

– Спасибо, что в конце концов вы все-таки приняли нас, мистер Прист, – сказал старик. – Это моя дочь Джессика.

Она не улыбнулась – похоже, она вообще не умела это делать, хотя, несомненно, обладала привлекательной внешностью, несмотря на кислое выражение лица.

Прист неловко кашлянул и хотел было выдавить из себя слова соболезнования, но они застряли в горле.

– Добро пожаловать, – сказал он вместо этого. – Хочу представить юриста моей фирмы, мисс Самдей. Надеюсь, вы не будете возражать, если она останется с нами.

– Разумеется, не будем.

Джорджи улыбнулась, но ни Эллиндер, ни его дочь не ответили на ее улыбку.

– Если вы не против, я сразу перейду к делу, – начал Эллиндер. – Так сложилось, что с моим сыном произошел несчастный случай, мистер Прист. Это вам, несомненно, уже известно.

Прист медленно кивнул. Несчастный случай. Кеннет Эллиндер явно был мастером по части преуменьшений.

– Мне очень жаль, что так получилось. Это просто шокирует. Должно быть, сейчас вы испытываете все муки ада. – На секунду Присту показалось, что в комнате есть кто-то еще, и только потом до него дошло, что эти слова произнес он сам.

– В аду, мистер Прист, тебя хоть немного утешает осознание того, что вокруг есть и другие погибшие души, а значит, ты страдаешь не один, – возразил Эллиндер.

– Да, я… Да. – Развивать эту тему было бы нелегко, так что Прист не стал и пытаться.

Понятно, что Кеннету и Джессике Эллиндер рассказали, какой жуткой смертью умер Майлз, но знают ли они, что Прист тоже в курсе? Пока что я буду исходить из предположения, что нет.

– И очень неприятно, когда приходится копаться в своем грязном белье на людях, – продолжал Эллиндер.

Он выжидающе посмотрел на Приста, хотя тот не понял, чего именно он ожидает.

– В моем кабинете вам нет нужды беспокоиться об этом, мистер Эллиндер, – тихо сказал Прист.

– Уверен, так оно и есть.

– Нам сообщили, что вчера к вам приходила полиция, мистер Прист.

Прист прислушался к ощущениям, которые вызвали у него слова Джессики Эллиндер, и подумал, что в тоне, которым они были произнесены, пожалуй, таится угроза. У нее на редкость скрипучий голос.

– Да, – подтвердил он.

– Этот визит был связан с убийством моего брата?

– Да.

– Вашу визитную карточку нашли во внутреннем кармане его пиджака.

– Нет, мне сказали, что ее нашли среди его одежды, которая была свалена в кучу в углу склада.

Джессика Эллиндер нахмурила брови. Похоже, МакЮэн солгал, говоря о том, где именно лежала визитка. Очевидно, для того, чтобы факт ее обнаружения показался более значимым, чем это было на самом деле. Прист скорее почувствовал, чем услышал, как сидящая недалеко от него Джорджи заерзала на стуле.

– Инспектор сыскной полиции МакЮэн сказал, что вы не очень-то ему помогли, – заметила Джессика Эллиндер.

Понять, о чем она сейчас думает, было трудно, но все же не настолько, чтобы Прист не сообразил – она тщательно оценивает его самого.

– Я ответил на все вопросы инспектора.

– Полагаю, экономя слова.

Прист цокнул языком.

– Я предпочитаю выразиться иначе – я был лаконичен.

– Полиция называет подобные ответы уклончивыми.

– Из вас вышел бы отличный детектив, мисс Эллиндер.

Отсутствие на ее тонком безымянном пальце обручального конца означало, что она именно мисс Эллиндер, и, действительно, она не стала его поправлять.

– Вполне вероятно, так оно и есть, – согласился Эллиндер. – Моя дочь – мой самый доверенный помощник. Глаза и уши слабеющего старика. Я уверен, что оставлю «Эллиндер груп» в надежных руках.

– Вы уходите в отставку, мистер Эллиндер?

– Можно сказать и так, мистер Прист. Но эта отставка вызвана не моим желанием уйти на покой, а велением обстоятельств. Если мои врачи не ошиблись, – а они ошибаются редко, – мне осталось жить полгода, в лучшем случае год.

Джорджи шумно втянула в себя воздух. Прист устремил на Кеннета пристальный взгляд. Тот не выглядел больным, но по внешнему виду много не скажешь. Слезящиеся глаза горели решимостью. Похоже, он говорил правду.

– Очень жаль это слышать, мистер Эллиндер, – сказал Прист.

– Здесь не о чем жалеть. Я устал от жизни, а мои дела, в общем-то, в полном порядке. Так что вплоть до вчерашнего дня я мог бы сказать, что умираю, относительно довольный тем, как прошла моя жизнь. Но мир не стоит на месте. Меняются приоритеты, меняются люди. Возможно, учитывая то, как я жил, не стоит удивляться, что под конец Бог счел нужным сдать мне именно эти карты.

– Наверное, смерть Майлза стала для вас большой утратой.

Эллиндер отмел это предположение решительным взмахом руки:

– Вовсе нет. Начнем с того, что Майлз мне не сын. Он мой пасынок. Сын моей жены от мужчины, с которым она жила до меня; цена, которую я заплатил за ее любовь. Он проваливал почти все, за что брался. Я мог доверить ему самую стабильную из моих компаний, и он за считаные недели ее разрушал. Он был ходячей катастрофой.

– Мы с Майлзом не были близки, мистер Прист, – уточнила Джессика.

Чарли кивнул. Не были близки. Понятно.

– За последние полгода, – Кеннет тяжело вздохнул, – я не видел Майлза ни разу. Джессика тоже. От него не было ни слуху ни духу. Мы предполагали, что он умер.

– Странное предположение.

– И у вас нет никаких догадок относительно того, где он все это время был?

– Мой сводный брат был замешан в каких-то сомнительных делах, мистер Прист, – ответила Джессика. – Мы не знаем, в чем именно. Однако это было опасно. Из-за этого его и убили.

– Майлз был не способен долго сосредотачиваться на чем-то одном, – пояснил Эллиндер. – Он нередко неделями безвылазно сидел в своем доме, изолировав себя от остального мира. Он употреблял наркотики, и я отлично осознаю всю парадоксальность этого факта: сын главы фармацевтического холдинга – наркоман. Но потом дело осложнилось еще больше. Несколько лет назад с ним произошла фундаментальная перемена.

Прист вспомнил ухмыляющегося психа, наклонившегося над ним и тыкающего в ухо патроном включенной электродрели. Пустые мертвые глаза. Глаза наркомана. Все сходится.

– Сколько времени он был наркозависимым? – спросил Прист.

– С восемнадцати лет, – сказал Эллиндер, потирая голову. – Он просто был не создан для того, чтобы правильно распорядиться тем привилегированным положением, которое подарила ему жизнь. Некоторым людям это не дано. Деньги развращают, и на молодые умы они действуют намного более разрушительно, чем на умы тех, кто уже пожил. Я пытался отучить его от наркотиков, потратил целое состояние, чтобы вылечить его от зависимости, практически построил реабилитационный центр для него одного. Но он не хотел лечиться. Его интересовали только деньги, женщины, выпивка и наркотики. Вот что представлял собой Майлз.