Две луны - Шарон Крич

– Она же написала мне всё это, она должна вернуться!

И в точности как Фиби, потрясавшая маминым свитером перед своим отцом, я притащила из курятника цыплёнка.

– Разве мама бросила бы своих любимых цыплят? – вопрошала я. – Она же их обожает!

Что на самом деле должно было значить: «Как она может не вернуться ко мне? Она же меня любит!»

В школе Фиби с грохотом швырнула книги на парту. Бет-Энн заметила:

– Эй, Фиби, у тебя блузка немного помялась…

– Моя мама не дома, – сказала Фиби.

– Я уже сама глажу свои вещи, – продолжала Бет-Энн. – Я даже погладила…

– Кажется, у меня и правда сейчас будет сердечный приступ, – шепнула мне Фиби.

Я вспомнила, как наша собака Моди Блу поймала крольчонка и принялась таскать его в пасти: она вовсе не собиралась им пообедать, она просто играла. Мне не сразу удалось заставить её отдать зверька, и, когда я подняла бедняжку, его сердечко билось со страшной скоростью. Всё быстрее и быстрее, а потом вдруг разом остановилось.

Я отнесла его к маме. Она сказала:

– Он мёртвый, Саламанка.

– Не может быть! Он был жив всего минуту назад!

Я подумала, что случится, если вдруг Фибино сердце начнёт стучать так же часто, как у крольчонка, и она упадёт и умрёт прямо в школе. А её мама даже не узнает, что Фиби умерла.

На перемене Мэри Лу спросила у Фиби:

– Я, кажется, слышала, что ты сказала, что твоя мама не дома?

Кристи и Меган тут же навострили уши.

– Твоя мама в деловой поездке? – спросила Кристи. – Моя мама всегда отправляется в деловую поездку в Париж. А где твоя мама? В деловой поездке?

Фиби кивнула.

– А куда она поехала? – спросила Меган. – В Токио? В Саудовскую Аравию?

– В Лондон, – сказала Фиби.

– Ах, в Лондон, – сказала Кристи. – Моя мама там была.

Фиби обернулась ко мне в полном замешательстве. Наверное, она сама не ожидала от себя такого, но я отлично понимала, почему она соврала. Иногда это гораздо легче. Я и сама так поступала, когда меня расспрашивали о маме.

– Не бойся, Фиби, – сказала я.

– Я и не боюсь, – фыркнула она.

Я тоже так поступала. Стоило кому-то попытаться утешить меня из-за мамы, я готова была голову ему оторвать. Я вела себя в точности как старый упрямый осёл. Иногда папа пытался сказать:

– Тебе, наверное, сейчас тяжело.

Тогда я принималась всё отрицать и выдавала:

– Ни капельки! Я вообще ничего не чувствую!

Хотя мне на самом деле было тяжело. Так тяжело, что я не хотела просыпаться утром и боялась засыпать вечером.

На большой перемене Фиби уже расспрашивали все кому не лень:

– Надолго твоя мама в Лондоне?

А Мэри Лу вообще выдала:

– Она приглашена на чай к королеве?

– Скажи ей, чтобы сходила в Конвент Гарден, – посоветовала Кристи. – Моя мама просто обожает Конвент Гарден.

– Ковент-Гарден, тупица! – сказала Мэри Лу.

– Неправда! – упрямилась Кристи. – Я точно знаю, что Конвент Гарден!

После школы, когда мы с Беном и Мэри Лу шли домой, Бен спросил:

– Чё за дела, Фиби-со-льдом? Давай колись!

И я ни с того ни с сего вдруг выдала:

– У каждого своя повестка дня.

Бен споткнулся на ровном месте, а Мэри Лу посмотрела на меня как на ненормальную. Я очень надеялась, что мы застанем Фибину маму дома. Даже когда оказалось, что дверь заперта, я не теряла надежды.

– Ты точно хочешь, чтобы я зашла? – спросила я. – Может, тебе надо побыть одной?

– Мне не надо побыть одной, – отчеканила Фиби. – Позвони папе и спроси, можно ли тебе сегодня тоже остаться.

Едва переступив порог, Фиби окликнула: – Мама?

Она обошла дом и проверила все комнаты.

– Ну вот, – сказала она. – Я собираюсь найти улики, доказательства того, что псих забрался сюда и похитил мою маму.

Я хотела ей сказать, что она просто удит рыбу в небесах и скорее всего её маму никто не похищал, но слишком хорошо знала, что Фиби не захочет это слышать.

Когда моя мама не вернулась, я чего только не воображала. Может быть, у неё последняя стадия рака, и она не захотела нам сказать и укрылась в Айдахо. Может быть, у неё сотрясение мозга и потеря памяти, и она бродит по Льюистону, забыв, кто она такая или представляя себя кем-то другим. Мой папа терпеливо объяснял:

– У неё нет рака, Сэл. У неё нет потери памяти. Это всё рыба в небесах.

Но я ему не верила. Может, он просто старался защитить её – или меня.

Фиби прошлась по всему дому, исследуя стены и ковры в поисках пятен крови. Она обнаружила несколько подозрительных пятен и волосков неизвестного происхождения. Пятна она пометила стикерами, а волосы собрала в конверт.

Пруденс явилась домой вся взмыленная. – У меня получилось! – заявила она с порога. – Получилось! – она запрыгала по дому. – Я теперь чирлидер! – А когда Фиби напомнила ей, что их маму похитили, она отмахнулась: – Брось, Фиби, никто её не похищал! – Тут она вдруг перестала прыгать и сунула нос на кухню: – Так, и что у нас сегодня на ужин?

Фиби полезла шарить по полкам. Пруденс повезло больше: она распахнула морозилку и воскликнула:

– Ты только посмотри!

На какой-то жуткий момент я подумала, что она нашла там части тела. Что может быть… всего лишь может быть, Фиби права. Может быть, псих расправился с её мамой. Я боялась смотреть. Я только слышала, как Пруденс что-то передвигает в морозилке. По крайней мере она не кричала от ужаса.

Там не было частей тела. Вместо этого там оказались пластиковые контейнеры с аккуратными этикетками вроде «Брок-чеч. зап., 350, 1 час», прочла Пруденс. Или «Мак. с сыр., 325, 45 мин.». И ещё в том же духе.

– Что за брок-чеч. зап.? – удивилась я.

Фиби заглянула под крышку. Внутри оказалась бесформенная жёлто-зелёная масса.

– Запеканка из брокколи и чечевицы, – сообщила она.

Когда их папа вернулся домой и с удивлением обнаружил готовый ужин, Пруденс продемонстрировала ему содержимое морозилки.

– Хмм, – только и сказал он.

За ужином все молчали.

– Я не думаю, что у тебя есть известия… от мамы? – спросила Пруденс отца.

– Пока нет, – ответил он.

– Я думаю, нам надо позвонить в полицию, – сказала Фиби.

– Фиби!

– Я серьёзно! Я обнаружила несколько очень подозрительных пятен, – и Фиби показала белевшие под столом стикеры.