Первый блицкриг, август 1914 - Барбара Такман

План генерала Мишеля был не только оборонительным по своему характеру, его осуществление зависело также от предложения, являвшегося неприемлемым для его коллег-офицеров. Чтобы противостоять многочисленной немецкой армии, которая, по его мнению, пойдет через Бельгию, генерал Мишель предложил удвоить число солдат действующей французской армии путем прикрепления к каждому полку действительной службы полка резервистов. Он не вызвал бы большего шума и возражений, даже если бы предложил причислить Мистингета к «бессмертным» Французской академии.

«Ле резер се зеро!» — «Резервисты — это ноль!» — такова была классическая догма французского офицерского корпуса. Мужчины, прошедшие обязательную военную подготовку в соответствии с законом о всеобщей воинской повинности и достигшие возраста 23–34 лет, зачислялись в резерв. При мобилизации наиболее молодые возрастные категории дополняли регулярные воинские части до уровня военного времени, остальные сводились в резервные полки, бригады и дивизии в соответствии с их местными географическими районами. Они предназначались только для тыловой службы или крепостных гарнизонов, так как считалось, что ввиду отсутствия в них подготовленного офицерского и сержантского состава их нельзя было присоединить к боевым полкам. Презрение регулярной армии к резервистам, которое разделяли и поддерживали правые партии, вызывалось отрицательным отношением к принципу «вооруженная нация». Смешать резервы с дивизиями действительной службы означало бы понижение наступательной силы армии. При защите страны, считали они, можно положиться только на действующую армию.

У левых партий, хранящих в памяти образ генерала Буланже на коне, наоборот, армия ассоциировалась с государственными переворотами, и они полагали, что принцип «вооруженной нации» является единственной гарантией республики. Они утверждали, что несколько месяцев подготовки сделают любого гражданина пригодным для войны, и решительно сопротивлялись увеличению срока действительной службы до трех лет. Армия потребовала этой реформы в 1913 году не только из-за увеличения численности германских вооруженных сил, но и потому, что чем больше людей проходит военную подготовку в данный момент, тем в меньшей степени можно ориентироваться на резервные части. После острых споров, серьезно взбудораживших страну, закон о трехлетней действительной службе был все-таки принят в августе 1913 года.

Пренебрежение к резервистам поддерживалось новой доктриной наступательной войны, которая, как думали, могла быть успешно претворена на практике только с помощью солдат действительной службы. Чтобы нанести победоносный удар во время молниеносной войны, символ которой — штыковая атака, был необходим «элан» — порыв, а «элан» не мог появиться у людей, привыкших к гражданской жизни и обремененных семейными заботами. Резервисты, смешанные с солдатами действительной службы, создадут «армию упадочную», не обладающую волей к победе. Подобные чувства, считалось, испытывали и за Рейном. Лозунг кайзера «Ни одного отца семейства на фронте» получил широкую поддержку. В среде французского Генерального штаба считалось непреложной истиной, что немцы не смешают действующие части с резервными, что, в свою очередь, дало основание рассчитывать на недостаточность сил Германии для выполнения двух задач сразу: направить мощное правое крыло в широкое наступление через Бельгию к западу от Мааса и одновременно иметь необходимое количество войск в центре и на левом фланге для отражения французского прорыва к Рейну.

Когда генерал Мишель представил свой план, министр обороны Мессими отнесся к нему как к безумной идее. Как председатель Верховного военного совета он не только пытался не допустить его принятия, но даже провел консультации с другими членами совета по вопросу отстранения Мишеля.

Мессими, цветущий, энергичный, почти неистовый человек, с толстой шеей, круглой головой и блестящими за очками глазами крестьянина, обладавший громким голосом, был когда-то профессиональным военным. В 1899 году, будучи тридцатилетним капитаном стрелкового полка, он подал в отставку в знак протеста против отказа пересмотра дела Дрейфуса[53]. В то горячее время весь офицерский корпус выступал против возможности признания невиновности Дрейфуса после вынесения ему приговора, утверждая, что это нанесло бы удар по престижу армии и идее ее непогрешимости. Мессими, который не смог поставить верность армии выше принципов правосудия, решил посвятить себя политической карьере, задавшись целью «примирить армию с народом». Он принес в Военное министерство страсть к улучшениям. Обнаружив, что «большое число генералов не только не способно вести войска за собой, но даже следовать за ними», он воспользовался правилом Теодора Рузвельта: все генералы должны участвовать в маневрах верхом на коне. Когда возникали возражения и угрозы, что такой-то и такой-то собирается подать в отставку, он отвечал, что именно этого и добивается.

Он был назначен военным министром 30 июня 1911 года, после того как на этом посту за четыре месяца сменились четыре министра, и на другой же день столкнулся с проблемой «прыжка «Пантеры» в Агадир, что предшествовало второму Марокканскому кризису. Ожидая мобилизации в любой момент, он обнаружил, что назначаемый главнокомандующим в случае войны генерал Мишель проявлял «колебания, нерешительность и был подавлен тем грузом обязанностей, который мог свалиться на него в любую минуту». По мнению Мессими, Мишель представлял «национальную опасность», занимая этот пост. «Сумасшедшее» предложение Мишеля явилось удобным поводом, чтобы избавиться от него.