Сыщики и шаманы - Николай Леонов

– О-о-о! Кого я вижу?! Своего вертухая с погонялом Бычара?! Опаньки! Сколько зим, сколько лет?!! Ха-ха!

Мужчина сразу же напрягся – это было хорошо заметно со стороны, и поднялся, чтобы немедленно перейти в другой вагон. Но отморозки ему не дали этого сделать, вчетвером окружив со всех сторон. Толкнув мужчину в грудь, отчего тот рухнул на вагонную скамейку, главарек, явно упиваясь своим всемогуществом, глумливо объявил:

– Ой, Бычара, не повезло тебе! Ой, не повезло! Ща выведем тебя в тамбур, будешь расплачиваться за всю свою поганую вертухайскую жизнь!

Тем временем «ухажер» уже всерьез начал приставать к девушке. Одной рукой притянул и прижал ее к себе за плечо, а другой начал бесцеремонно шарить под юбкой. Попытавшись вырваться, та возмущенно закричала:

– Отстань от меня, подонок! Я заявлю в полицию! Ну помогите же кто-нибудь!

Несколько мужчин хоть и неуверенно, но поднялись со своих мест, и высокий, седоватый железнодорожник в новенькой рабочей спецовке попытался урезонить зарвавшееся шакалье:

– Эй, парни! Это что за беспредел?

Отморозки тут же выхватили из-под одежды финки с фасонистыми наборными рукоятями из разноцветного пластика, и главарек, зло ощерившись, показал железнодорожнику и всем прочим блестящее полировкой длинное лезвие ножа, объявив на весь вагон:

– А ну сели, лошары, если кто не хочет волочить по полу свои кишки! Никому с места не двигаться!

Растерянно переглянувшись, мужчины медленно опустились на скамейки. «Ну все, на хорошую статью они себе уже заработали!» – решил Лев и, поднявшись, жестко скомандовал:

– Так, вот вы, пятеро, немедленно прекратили свои безобразия! Сейчас я вызываю наряд полиции, и считайте, что статьи двести тринадцатая и сто девятнадцатая вам уже светят вовсю. По максимуму!

Но его слова, как видно, лишь подзадорили подонков, опьяненных своей «крутизной». Держа нож на изготовку, по проходу в сторону Гурова с угрожающим видом ринулся главарек, следом за которым поспешили его прихвостни. Но… Никто даже не понял, что произошло в следующие несколько мгновений. В том числе и отморозки. Рука главаря, сжимающая рукоять ножа, каким-то совершенно необъяснимым образом вдруг попала в жесткие, безжалостные живые тиски. Чужая, непреодолимая сила крутанула захваченную руку вокруг оси, отчего у главарька что-то хрустнуло в плече, и его пронзила огненная боль. Выпучив глаза, подонок визгливо заорал:

– Е-о-о-о!!! Ты, че, в натуре?! Пацаны…

Он хотел дать команду дружкам, чтобы те пустили в ход свои ножи и исполосовали ими этого опасного чужака. Но его голос осекся, как только он, внезапно похолодев, ощутил на своем беззащитном горле острие им же самим заточенной финки.

– Не двигаться, уроды! – прикрикнул Лев, и наглецы вдруг поняли, что шутить с ними он не собирается.

«Ухажер», вовремя сообразивший, что дело пахнет керосином, хотел было выскочить из вагона в тамбур, торопливо распахнув раздвижную дверь, но гражданин пенсионного возраста, до этого лишь молча, с искаженным негодованием лицом, наблюдавший за происходящим, с неожиданным для его возраста проворством догнал «ухажера» и с размаху ударил его по голове своей сумкой, в которой лежало что-то увесистое. Ойкнув, «ухажер» тяжело рухнул на пол, как мешок картошки.

Поняв, что на эту шайку зарвавшихся негодяев нашлась-таки управа, уже не обращая внимания на их ножи, пассажиры набросились на внезапно «сдувшихся» и скисших отморозков. Те, уже не смея даже пикнуть, безропотно расстались со своим оружием и позволили связать себя по рукам и ногам кусками шнура, нашедшегося у пенсионера, который только что атаковал «ухажера». Тут же, в ходе стихийно образовавшегося митинга, был решен вопрос о том, как поступить с недавними «крутяками».

Суждения были самые разные, пожилой железнодорожник вообще предложил выкинуть их прямо на ходу из электрички. Но Гуров, вмешавшись в кипение страстей и мнений, уведомил, что, с точки зрения закона, самосуд – это уже явный перебор. И тут снова явил смекалку все тот же дед.

– Граждане, – поправляя седые усы, заговорил он, – этих обалдуев, как приедем в Руднокамск, сдадим в полицию. А вот за то, что они тут на народ, можно сказать, плюнуть вознамерились, за их бесчинство поганое, высечь их не мешало бы. Что скажете? Вы же, как я понял, из органов? – вопросительно мотнул головой дед в сторону Льва.

Одобрительно рассмеявшись, Гуров подтвердил, что он действительно сотрудник угрозыска, и добавил:

– Как представитель своего ведомства, разрешить вам экзекуцию я не имею права. Но я как раз собирался выйти в тамбур подышать свежим воздухом. А уж вы тут охраняйте их – ну, как это у вас получится… Кстати! По внутренней связи кто-нибудь попросите машиниста связаться с Руднокамском, чтобы на вокзале нашу электричку встретил наряд полиции.

Выходя в тамбур, он встретился взглядом с мужчиной в черном костюме, который, судя по всему, все еще никак не мог прийти в себя, и движением руки пригласил его тоже выйти вместе с ним. Проследовав за Гуровым и плотно сдвинув за собой створки двери, мужчина тягостно вздохнул и благодарно кивнул головой:

– Спасибо вам огромное, что вмешались и приструнили этих мерзавцев. Но я так понимаю, вы о чем-то хотите меня спросить?

– Совершенно верно, – подтвердил Лев, краем глаза взглянув на то, что в этот момент происходило в центре вагона.

А там развертывалось, если и не «Утро стрелецкой казни», то что-то наподобие. Дед, взявший в свои руки бразды правления «народными массами», достал из своей неисчерпаемой сумки кусок полудюймового резинового шланга. По его команде главарька положили на лавку, головой к окну, спустили штаны, и дед, засучив рукава, «с оттяжкой» жахнул шлангом по пухлым ягодицам «крутяка». Тот визгливо вскрикнул на весь вагон.

Прочие отморозки, ожидающие своего череда, ошалело хлопали глазами. Один из пассажиров, по виду студент, достав телефон, начал снимать на видео «воспитательный процесс», но так, чтобы не захватывать лиц участников экзекуции. А дед, лупцуя шлангом по заднице, на которой появились багрово-красные отметины ударов, назидательно приговаривал, игнорируя «охи» и вопли главарька:

– Ничего! За одного битого семерых небитых дают! Я пятерых вырастил, сек, как сидоровых коз. Людьми выросли! И ты, бог даст, человеком станешь… Ну, хорош с него. Давай следующего!

– Вы не имеете права! – плаксиво проорал главарек. – Я заявлю об этом в полицию! Вы будете отвечать по закону!

– Теперь давайте этого! – указала на «ухажера» недавняя пленница.

– А может, не надо? – испуганно задергался тот. – Мне уже и так досталось по голове…

– Надо, Федя, надо! – Разминая кисти рук, мужчина в рыбацком камуфляже взял у деда шланг. – Тебе, кстати, придется отвечать еще и за попытку насильствования. Так что готовься!..

– Ай! А-а-й!!! – заорал тот в такт ударам шланга.

– Да, правильно замечено, что самые наглые и злобные на деле оказываются самыми хлипкими и трусливыми, – стоя в тамбуре, произнес Лев. – Так вот… Как я понял, вы работали в системе исполнения наказаний? А где, если не секрет?