Невеста по наследству - Ирина Мельникова

— Позволь поинтересоваться, какое место в твоей жизни занимает Райкович?

— Я уже отвечала на твой вопрос: никакое! Я его терплю постольку поскольку, и, не будь он другом Кости, его ноги бы в моем доме не было!

— Но он, похоже, питает к тебе определенный интерес!

— Побойся бога, — рассмеялась женщина. — Об этом и речи не может быть. Да и тебе никакого дела не должно быть до меня, тем более до моих знакомых.

— Конечно, — согласился Ратманов, — если бы ты не была той женщиной, которую я когда-то до безумия любил и которая с необыкновенной легкостью отвергла меня, только потому что поверила гнусной клевете.

Ольга Ивановна поднялась с постели и сверху вниз посмотрела на графа.

— Спокойной ночи, ваше сиятельство! Уже слишком поздно, а завтра нам рано отправляться в путь. Прошу вас, покиньте мою комнату.

— И не подумаю, — Андрей притянул к себе подушку и, облокотившись на нее, прилег на постель. — Я не уйду до тех пор, пока ты не пообещаешь, что не будешь строить глазки Фаддею и выгонишь этого сморчка Ратибора. Скажи, он случайно не еврей?

— Случайно, он болгарин, — сердито ответила Ольга Ивановна и попыталась столкнуть графа с постели. — Убирайтесь немедленно!

— Как прикажете, сударыня! — Андрей рассмеялся и вдруг схватил ее за обе руки и резко дернул на себя. Охнув от неожиданности, женщина упала ему на грудь, и в ту же минуту он ужом вывернулся из-под нее и прижал к постели. — Можешь думать обо мне что угодно, но я не хочу уйти просто так. Знаешь, за двадцать лет я очень соскучился по тебе!

— Вы с ума сошли, — прошептала Ольга Ивановна и попробовала освободиться, но мужские руки, будто тисками, сжали ее запястья, и она с негодованием произнесла:

— Оставьте меня в покое. Вам, граф, есть куда приложить свои усилия. Я всего лишь вдова, а вам нужно непременно найти молоденькую жену, чтобы успеть ей сделать ребенка. А то в ваших закромах, я полагаю, как раз бабкиного наследства не хватает!

— Прекрасно! — прошептал ей на ухо граф. — Твоя пылкая речь лишний раз подтвердила, что тебя безмерно волнует моя женитьба. Но до нее еще как до луны пешком. А я хочу тебя сейчас, — его рука скользнула вниз по женскому бедру, захватила край халата и медленно поползла вверх. — Оля, — прошептал он, задыхаясь, — сознайся, мы многое потеряли, отказавшись друг от друга.

— Убирайтесь прочь! — чуть не рыдая, закричала Ольга Ивановна и все-таки исхитрилась, столкнула Андрея и вскочила на ноги. — Вы жалкий негодяй, и я лишний раз убедилась в том, что для вас нет ничего святого! — Она отошла к окну, потирая запястья. — Теперь я не удивляюсь, в кого пошел младший братец. — Открыв окно, она гневно посмотрела на Андрея. — Уходите, как пришли. Я не хочу, чтобы вас заметили в моей комнате.

— Ты собираешься вечно хранить верность покойному мужу? Но это же глупость! Ты молодая, красивая женщина…

— Позвольте обойтись без ваших советов. — Ольга Ивановна отвернулась, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы. — Уходите скорее, умоляю вас! — И когда Андрей, перекинув ноги за окно, ухватился за карниз, чтобы спуститься вниз, добавила:

— Дайте слово, что никогда более, и на людях особенно, не напомните мне о прошлом.

Андрей мгновение смотрел на нее, потом скривил губы в презрительной усмешке и, не ответив, скрылся за окном.

Завидев околицу села, всадники спешились. Сергей внимательно оглядел свою спутницу и сказал:

— Думаю, вам не стоит появляться в селе. Я поеду один, найду старосту, заявлю о случившемся, а потом постараюсь купить что-нибудь из еды и, наверное, одежду. Если мы не переоденемся, то будем выглядеть белыми воронами в этой глуши.

— Фаддей, — Настя испуганно вскрикнула, — а где мой саквояж?

— Там же, где и мой портплед — остался на хуторе, — граф удрученно развел руками. — Вероятно, до сих пор валяется во дворе.

Девушка закрыла лицо руками и горько расплакалась.

— Все пропало! Что же мне теперь делать? — всхлипывала она.

Сергей обнял ее за плечи, погладил по голове.

— Вы везли в нем что-то очень ценное?

— Геологические образцы. Папа наказывал беречь их как зеницу ока, а я их потеряла… — Слезы полились потоком, и девушка уткнулась лицом в грудь Сергея. — Я должна была показать их папиному брату в Казани.

— Ничего не понятно, — граф подвел ее к одному из стогов сена. — Давайте сядем, и вы мне все более доходчиво объясните.

Девушка послушно опустилась на охапку сена рядом со своим спутником, но заговорила не сразу, раздумывая, стоит ли доверять этому человеку тайну, о которой не знала даже матушка.

Фаддей смотрел на нее спокойно, его рука бережно гладила ее руку. До сих пор он был внимателен к ней и на хуторе защищал с беспримерной смелостью. В конце концов, ей нужен кто-то, на кого она могла бы опереться, а поэт уже доказал, что на него можно положиться. Она вздохнула и нерешительно улыбнулась.

— Хорошо, я вам расскажу, но пообещайте мне, что никто больше об этом не узнает.

— Слово дворянина, это вам о чем-то говорит?

— Надеюсь, что вы его сдержите. — Настя помолчала некоторое время. — Для человека несведущего это простые камни, но для геолога они много значат.

«Понимаю, — хотел было сказать граф, — ведь я два года изучал минералогию в Оксфорде», но вовремя спохватился: сейчас он — Фаддей, а тот не проучился и года в Московском университете и был изгнан из него за чрезмерную леность. Поэтому предпочел уточнить:

— Это как-то связано с гибелью вашего отца?

— Возможно, — прошептала девушка. — Неделю назад недалеко от нашего дома ко мне подошел странный человек. Он передал мне мешочек с кусками кварца, путевой дневник моего отца и небольшую записку, написанную, без сомнения, папиной рукой, в которой он просил меня непременно, в случае его смерти, показать эти образцы профессору Нагуманову, который преподает в Казанском университете. Дядя Равиль был воспитанником моего деда и учился за его счет вместе с моим отцом в Петербургском университете. Никому более, даже маме, отец не велел говорить об этом.

— И вы не знаете, почему он принял такие предосторожности?

— Не знаю, но могу догадываться. Он боялся, что кто-то узнает о документах, вероятно, это связано с его последней экспедицией.

— Насколько я понимаю, он был геологом?

— Да, и каждое лето уезжал в тайгу, в горы. Мама сердилась, к тому времени он уж мог не заниматься изысканиями. У нас был хороший управляющий, а в конторе работало несколько опытных геологов, но ему непременно нужно было увидеть все самому. И, как мне кажется, он просто не умел жить без тайги. После каждого возвращения он первую половину зимы вспоминал о прошлой экспедиции, а со второй половины начинал готовиться к новой. В нашем доме, в Красноярске, постоянно жили какие-то бородатые мужчины, некоторые из них выглядели жутковато. В прихожей всегда пахло дымом, махоркой, лошадьми… А что начинало твориться весной, вы себе не представляете, Фаддей! Число гостей утраивалось, дом превращался в какой-то походный лагерь, и мама лишь хваталась за голову, когда обнаруживала в гостиной очередного папиного приятеля спящим под облезлым полушубком на лучшем персидском ковре. Особенно этим увлекался Курей, папин проводник. Он был из минусинских татар и часами мог сидеть около камина, курить свою длинную трубку и что-то монотонно, так тоскливо-тоскливо, напевать. Иногда он внезапно принимался молиться своим богам, хотя и был крещен в свое время. Говорят, его дед был шаманом, поэтому перед экспедицией он всегда совершал ритуальный танец, который якобы отгонял злых духов, бил в огромный бубен, а потом приносил жертву — кровь молодого барана выливалась в огонь, и, несмотря на ужасный смрад, папа запрещал мешать ему в чем-либо. Курей был его кровным братом. Еще до моего рождения он спас папу от медведя-шатуна. После этого они были вместе во всех экспедициях, — она вытерла сбежавшую по щеке слезу. — Они и погибли вместе.