Червонный король - Натали де Рамон

— Софи. — Он все-таки положил мне на плечи свои руки.

Но я молчала. Он тоже. И тут в тишине очень тихонько и тоненько завякал мобильник.

— Это в твоей сумке, — сказал Виктор, убирая руки. — Вон она, лежит на кресле.

Я испугалась. Вдруг это Анри? Как я буду разговаривать с ним в присутствии Виктора?

— Ответь. — Виктор протянул мне сумку. — Вдруг это твой.., этот... Анри!

Если бы он не произнес имя Анри с таким вызовом, я бы не сняла трубку.

— Мадам Норбер, когда в ближайшие дни вы смогли бы выбраться и съездить со мной посмотреть загородный дом? — спросила моя давнишняя клиентка мадам Рейно, которой я оформляла квартиру года два назад.

— Вы купили дом?

— Собираюсь купить, но не могу решиться без вашей консультации. Я не уверена, возможно ли его слегка перепланировать по моему вкусу.

— Я могу встретиться с вами прямо сейчас, — обрадовалась я. — У меня как раз свободное утро, мадам...

— Вовсе даже не свободное. — Виктор полез целоваться и не дал мне договорить.

— Отстань, не сейчас! — Я попыталась отстраниться.

— Простите, мадам Норбер, я, видимо, позвонила не вовремя, — сказала клиентка, — вы там не одна.

— Нет-нет, все в порядке... — Я прикрыла трубку рукой. — Виктор, я прошу тебя!

— Виктор? — все-таки услышала клиентка.

— Да! — громко крикнул Виктор и поднял меня на руки. — Это я! Великий и непревзойденный Виктор Пленьи!

— Виктор, пожалуйста, опусти меня на пол!

Извините... — Я плотнее зажала мембрану. — Она же все слышит!

— Пусть слышат все! Я готов напечатать об этом в газетах и объявить по телевидению! Я люблю Софи!!!

— Извините, мадам... Виктор!!! Хватит!.. Да, я, конечно, сейчас встречусь с вами.

— Мадам Норбер, — в голосе мадам Рейно послышались лукавые нотки, — я вовсе не настаиваю на сегодняшнем дне. Можно в другой раз.

— Лучше сегодня, мадам Рейно. Вам удобно через четверть часа у метро...

Я хотела уточнить у Виктора, какая здесь ближайшая станция метро, «Сен-Поль» или «Шеми Вер», но мадам Рейно произнесла «Сен-Поль» раньше Виктора, а он почему-то радостно вытаращил на меня глаза.

— Но я буду там не раньше чем минут через сорок, мадам Норбер, через час, мне нужно собраться. И если на мосту не попаду в пробку...

— Хорошо, мадам Рейно. Вас не затруднит перезвонить мне перед выходом?

— Так ты разговариваешь с Мартой Рейно? — вдруг спросил Виктор. — Ты ее знаешь?

Я кивнула и собралась повесить трубку, но он вдруг вырвал ее из моих рук.

— Марта! Здорово! Это я, Виктор! Мы к вам приедем вместе! Марта, что ты! Как ты могла подумать? Мы позавтракаем по дороге! Ты знаешь ее два года? И до сих пор не познакомила со мной? Марта, я серьезный человек, я самый серьезный человек на свете! А это все интриги злопыхателей! Ладно, ладно, не кипятись, патрон! Мы приедем ровно через полчаса, можешь засекать время! Да-да, завтракать по дороге не будем, явимся голодные, вам же хуже. Пока, Жюль, хорошо, через двадцать восемь минут!

— Почему так долго, Пленьи? — Взвинченный мсье Рейно открыл нам дверь. В руках он держал видеокассету и зонт.

— Патрон, ровно двадцать семь ми...

— Доброе утро, мсье Рейно, — подчеркнуто вежливо сказала я, перебив Виктора.

Рейно нервно кашлянул и старательно изобразил улыбку.

— Доброе. Прекрасно выглядите, мадам...

— Норбер, — подсказала я, но, кажется, тут же перестала существовать для него, потому что бросив:

— Идем, Пленьи. — Рейно торопливо направился вниз по лестнице.

— Седьмой этаж, — напомнил ему Виктор, вызывая лифт.

— Это долго, Пленьи! — гневно раздалось этажом ниже.

Виктор виновато развел руками, послал мне воздушный поцелуй и через две ступеньки верноподданно поскакал за патроном.

Я осталась одна перед распахнутой настежь дверью. Через нее я видела прихожую, часть гостиной и небо за окном, выходящим на лоджию. Как будто я специально выбрала удобный ракурс, чтобы поэффектнее сфотографировать интерьер для рекламного проспекта. Красивое, стильное убранство квартиры супругов Рейно завораживало. А ведь все это было придумано мною два года назад, но сейчас оно существовало само по себе, как будто в этой квартире так было всегда и быть не могло иначе. Это всегда странно — видеть ожившими родившиеся в твоей голове интерьеры. И особенно обжитыми, что предполагает определенный бардак и нарушение первозданной продуманной гармонии. Но здесь по-прежнему все было безупречно.

И это радовало меня. Как и стойкий аромат кофе, придававший квартире особый стиль. Жаль, что дизайнеры никогда не задумываются над тем, чем должно пахнуть в интерьере.

В прихожей возникла мадам Рейно. Невообразимо яркое одеяние, телефонная трубка прижата ухом к плечу, темные волосы как попало завязаны чем-то на затылке, прозрачные светлые глаза из-под черной короткой челки...

— Конечно, конечно, — сказала она в трубку и, прикрыв ее рукой, удивилась:

— Вы одна?

Я кивнула, изобразив улыбку. Я никогда не видела мадам Рейно в ярком. Надо же, в ярком ей еще хуже, чем в черном, или она просто не успела сделать макияж?..

— Несомненно, мсье Вольер, я дождусь вашего звонка, конечно, это в наших общих интересах. — Это относилось, естественно, не ко мне, а к собеседнику на том конце провода. — Проходите, — она поманила меня рукой и, снова прикрыв трубку, коротко пояснила:

— Издатель. — Мадам Рейно виновато пожала плечами, отчего чуть не уронила трубку, и продолжила уверять издателя, что обязательно дождется его звонка.

Я шагнула в прихожую и захлопнула за собой дверь. Длинное зеркало тут же злорадно сообщило мне, что цвет моего лица ничуть не здоровее хозяйкиного, а вечерние драгоценные серьги совершенно неуместны рядом с плащом спортивного покроя. И уж совсем дико выглядят голые ноги между плащом и лаковыми туфлями на шпильках.

Мадам Рейно продолжала заверять издателя и одновременно глазами и жестами делала мне знаки раздеваться и проходить. Я замялась. Если я сниму плащ, то моя клиентка увидит разодранное коготками Шено вечернее платье; что она подумает обо мне? Как же глупо все получается, словно я сознательно выставляю свою личную жизнь напоказ...

— Извините меня, мадам Норбер, — сказала мадам Рейно, со вздохом облегчения отключая телефон и разминая затекшую шею. — Ужас какой-то, представляете, позвонил сразу после нашего с вами разговора и полчаса нес мне какую-то чушь, вместо того чтобы просто известить о том, что типография задерживает выход моей книжки. А теперь я должна еще сидеть и ждать его звонка. Зачем? Не сегодня, так завтра типография отпечатает ее. Ну поступит она в продажу на день позже, на день раньше... Извините, мадам Норбер, — она виновато замахала тонкими ручками, похожими на куриные лапки, — проходите, по крайней мере, покажу фотографии этого дома и угощу вас кофе. Потрясающие серьги! Восемнадцатый век?