Пончик идет по следу - Карен Арутюнянц

…Сумерки опускаются на землю, но тут же на цирке-шапито вспыхивают разноцветные фонарики и лампочки, играет музыка, и от этого на душе становится чуть веселей.

Мы с Бобиком немного успокаиваемся. К тому же у входа толпятся зрители — взрослые и дети: скоро начнётся представление. Господин директор проверяет билеты и пропускает публику в шатёр, а наша задача всем приветливо махать хвостами, что мы и делаем.

Проходит ещё немного времени, играет марш, и мы слышим, как публика аплодирует и смеётся, а нам с Бобиком только и остаётся прислушиваться, принюхиваться да считать звёзды на небе — как вдруг!..

Всё-таки чудеса в этой жизни происходят, и собачье везение тоже есть! Потому что…

Да потому, что откуда-то прямо перед моим носом вырастает знакомая и дорогая сердцу фигурка крысы! Да-да! Это Сенька, который весело пищит:

— Надо же! И как это вас угораздило?!

Я повизгиваю от счастья и стараюсь лизнуть Сеньку в нос.

— Да тише ты! — отмахивается Сенька и за несколько секунд перегрызает своими острыми крысиными зубами мой толстенный поводок.

То же самое он проделывает с поводком Бобика.

Мы сломя голову бросаемся подальше от цирка-шапито. Сенька бежит рядом.

— Ты как здесь очутился? — спрашивает Бобик, когда мы оказываемся на безопасном расстоянии.

— По счастливому стечению обстоятельств, — хихикает Сенька.

— Неужели ты услышал нас?! — ликую я.

— Ага! Вот прям сидел и вслушивался! — шутит Сенька. — Да капитану моему захотелось перед отъездом повеселиться, любовь у него несчастная. Я ему и посоветовал в цирк пойти, на клоунов посмотреть. И вас увидел, вот и все дела!

— Это здорово, что у него несчастная любовь! — радуется простодушный Бобик.

— Кому здорово, а кому — печалька! — хмыкает Сенька.

— В смысле? — не понимает Бобик.

— Последний у нас был поход по реке, — вздыхает Сенька. — Продал капитан наш прогулочный катер и купил билет на самолёт до Новой Зеландии, чтобы встретиться со своей Анжеликой. Приспичило ему спросить у неё, не станет ли она его женой. Он и кольцо купил этой Анжелике! Вот с таким огромным алмазом! Совсем голову потерял мальчишка!

— А кому он продал свой катер? — интересуюсь я.

— Какому-то Аристарху Плющу, — пищит Сенька.

— Так это же директор цирка! — восклицаю я.

— Сплошные совпадения, — удивляется Бобик.

— А меня больше всего интересует, — хмыкает Сенька, — откуда у этого Аристарха Плюща так много денег, что он смог купить наш пароходик? На котах, что ли, заработал?

— Так он же котов покупает, а не продаёт! — возражает Бобик.

— Эх ты, голова садовая! — хихикает Сенька. — Да я про кошачьи представления в цирке… Хотя — самое последнее дело считать чужие деньги! Свои надо иметь!

— А у меня и рубля никогда не было, — смущённо улыбается Бобик.

— Так у меня тоже, — пищит Сенька и мудро добавляет: — Нам не полагается. Мы ж не люди. Ладно, ребятки, мне назад пора, к моему влюблённому капитану. Попрощаюсь с ним. Остаюсь я на родине. Нам, Сенькам, в Новой Зеландии делать нечего.

— А чем займёшься-то? — спрашивает Бобик.

— Да чем… По помойкам буду шарить… Или… — он обращается к нам обоим: — А что если, ребята, на рынке вместе поработать?

— Снова мясо таскать? — возмущаюсь я. — Снова воровать?!

— Да не волнуйся ты так, — перебивает меня Сенька. — Не хочешь, и не надо. Сами разберёмся, верно, брат?

Сенька хитро подмигивает Бобику, у того аж нос краснеет от этого крысиного взгляда, но Бобик ничего не отвечает.

— Всё! Побежал я! — Сенька машет нам лапкой, но неожиданно возвращается: — Ёлки-моталки! Я ж самое главное забыл сказать! Я ж Полканыча видел на нашем катере, в последнем рейсе!

— Да ну! — поражается Бобик. — Он же у бабы Нюры жил!

— Ну да! — соглашается Сенька. — Так они в Большие Сосенки уплыли.

— А кто они? — спрашиваю я.

— Полканыч с бабой Нюрой да Мурзик с котятами… Нет, не Мурзик… — Сенька задумывается. — Полканыч сказал, что его как-то иначе кличут… И прозвище такое странное, на растение похоже… Дубик, что ли… Нет… не Дубик… У него ещё с лапой неприятность случилась, подвернул, что ли, когда свалился откуда-то…

У меня от внезапной догадки начинает сосать под ложечкой.

— С форточки?! — спрашиваю я.

— Точно! — удивляется крыса Сенька.

— Лаврик?! — спрашиваю я.

— Лаврик! — ещё больше удивляется Сенька.

Мы с Бобиком переглядываемся. Ура! Мы снова напали на след!

Было холодно, и стояла кромешная тьма, потому что на землю спустилась ночь, а тучи заволокли небо, и не было видно ни звёзд, ни луны.

Дрожащий и несчастный, Лаврик брёл по неведомой тропинке неизвестно куда, пока тропинка не уткнулась в заброшенный сарай. В него и вполз совершенно измотанный Лаврик, по запаху отыскал в углу копну сена и хотел уже зарыться в эту самую копну, как вдруг кто-то пнул его лапой.

— Потише, ты! — прошипел Кто-то. — Куда лезешь? Занято!

Лаврик от испуга, а точнее от бессилия, просто сел, даже не пискнув.

В это время луна всё-таки выглянула из-за тучи и сквозь щели в крыше сарая осветила копну и того, кто шуганул Лаврика.

Огромный чёрный кот глядел на Лаврика своими пронзительными зелёными глазами. Наконец он зевнул, продемонстрировав острые клыки, и спросил:

— Ну чего уставился?

Лаврик молчал. Больше всего на свете ему хотелось согреться и тихонько полежать, чтобы набраться сил, а потом… Что он станет делать потом, Лаврик себе плохо представлял.

— А ничего и не надо себе представлять, — вдруг сказал кот, а Лаврик вздрогнул от неожиданности. Этот чёрный кот умеет читать мысли!