Игра королей - Дороти Даннет

Только вечером Эрскин смог покинуть город.

Он не взял сопровождения, ибо это не допускалось, и один выехал за ворота Стерлинга, направляясь в сторону заходящего солнца, которое вскоре скрылось за горизонтом.

Наступила темнота. Мелькали очертания деревьев; за ними лежали болота, а справа поднимались холмы Ментейта. Легкий ветерок шелестел в траве. Дорога стала лучше; он увидел огни домов и почувствовал запах дыма. Потом его остановили.

Это была первая стража. За нею последовали две другие. Он миновал деревушку Порт, часовню, амбары, потом проехал через буковую рощу, назвал свое имя и пароль; его пропустили, и он наконец натянул поводья.

Черное, неподвижное, распростерлось перед ним озеро Ментейт, а посредине его, в полутора милях от берега, виднелись два островка: на одном расположился монастырь его брата, на другом — островная усадьба графов Ментейт. На поверхности воды дрожали отражения множества огней, горящих на двух островках, и доносились звуки музыки — это играл орган монастыря Инчмэхом, где шло вечернее богослужение и спали дети; ему вторили звуки гальярды с острова Инчталла, где коротал свой досуг укрывшийся на время вторжения шотландский двор.

С зажженным фонарем на корме прибыл паром, и Эрскин вступил на него.

— Дорогой мой, — говорила на следующий день Сибилла, которая безмятежно клала стежок за стежком, сидя перед огромным камином в доме графа Джона, — признайтесь, что вам никогда не приходилось жить с восемью детьми на острове. А у каждого из этих детей повадки взрослого лемминга.

Вдовствующая леди, умевшая по-своему смягчать напряженность, сидела рядом с Томом Эрскином; на ее аристократическом носу красовались очки в роговой оправе с тонкой золотой цепочкой; неизменная вышивка лежала на коленях. Кристиан Стюарт ушла, Сибилла же была свободна, а значит, вовсю командовала и Эрскином, и прибывшим недавно с донесениями сэром Эндрю Хантером, которые помогали ей развлекать Мариотту.

Недавнее нападение на Мидкалтер выбило жену Ричарда из колеи, а происшествия последних трех недель не улучшили ее состояния. Похищение столового серебра не нанесло заметного ущерба богатству Ричарда; но Мариотту пробирала дрожь при одной мысли о Лаймонде, о его холодном, дерзком умении овладевать всем существом человека: за какие-то пять минут он походя добился большего, чем Ричард с его робкими ухаживаниями за все время их знакомства. Ее мужа эта история тоже повергла в мрачное состояние, которое Мариотта в полной мере ощутила за два суматошных дня, предшествовавших отъезду Ричарда. С тех пор единственные новости о Ричарде были те, что привез Эрскин; вдовствующая леди выслушала эти новости молча и вернулась к своим делам. Мариотта посмотрела на сэра Эндрю Хантера.

Он наблюдал за нею. Эндрю Хантер, сосед, хотя и не близкий, почти ее ровесник, помещик и придворный, образованный, с мягкими манерами, был хорошо знаком Калтерам; Мариотте нравились его любезность, знаки внимания, которые он расточал, даже его правильная речь, которая порой заставляла ее тосковать по дому. Внезапно, подчиняясь неожиданному порыву, Мариотта спросила у него:

— Скажите-ка, Денди, о чем разговаривают -между собой мужчины? Вот, например, Ричард с вами?

Этот вопрос застал его врасплох, но он ответил:

— О чем говорит Ричард с друзьями? Конечно, о лошадях. И о свиньях. Об урожае ячменя, о петушках, о соколиной охоте. О хозяйстве, о новых грузах, прибытие которых ожидается. О налогах, о браконьерах, о ценах на кровельный материал, о пистолетах, о псарне, о миланской броне и об окоте овец. Интересы Ричарда, — вкрадчиво заключил сэр Эндрю, — весьма широки.

— И никогда не бывают низменными. Интересно бы знать, — добавила Мариотта, стараясь выглядеть безразличной, — а какие предметы выбирает Лаймонд для светской беседы?

— В разговорах Лаймонда страшного ничего нет. Его действия — вот что опасно. Ричард принял вызов, и если он придет на военный смотр, это будет самоубийство.

Глаза Мариотты широко раскрылись.

— Но вызов не был серьезным. Если Лаймонд появится в Стерлинге, его немедленно схватят. И потом, Ричард — лучший стрелок в…

Она осеклась. Хантер прав. Что толку от первоклассной стрельбы, если стрела направлена в спину? «Господь карает тысячью рук», — сказал тогда Лаймонд и под Аннаном почти добился своего. Мариотта открыла было рот, но Сибилла, не переставая ловко орудовать иголкой, заговорила первой.

— Том, вы слышали что-нибудь об Уилле Скотте? — Потом сдержанно добавила: — Мы знаем, что он вместе с моим сыном. Сэр Эндрю привез из Аннана известие о том, как они с Ричардом встретились.

Эрскин облегченно вздохнул, поскольку отпала необходимость в дипломатических ухищрениях, и ответил:

— Других новостей пока нет. Вчера я видел Бокклю и сообщил ему. А рядом вертелся этот болван Джордж Дуглас.

— Где? В Стерлинге? — с интересом переспросил Хантер. — Я думал, сэр Джордж сейчас у брата.

Эрскин пожал плечами:

— Он уже уехал в Друмланриг, слава Богу. Не выношу я его.

Но думал он не о Джордже Дугласе, а о Кристиан и о том, как странно вела она себя прошлым вечером. Первым делом Том направился с докладом в Аббатство, к вдовствующей королеве, которая так долго продержала его у себя, что он уже начал беспокоиться, не легла ли Кристиан спать. Но когда паром доставил Тома в Инчталлу, девушка ждала его в зале и, взяв за руку, отвела в сторону.

— Том, вдруг нам больше не удастся поговорить… Помните, я спрашивала вас об одном человеке? Джонатане Крауче?

Он сообщил ей то, что она хотела знать, прервав разговор, когда явилась вдовствующая леди со своей вышивкой и наступила ему на ногу, поскольку забыла снять очки. Кристиан больше не возвращалась к этому: она лишь поблагодарила его, дав понять, что дело закончено. Том был слегка уязвлен. Он, конечно, не настаивал, но все же Кристиан могла бы посвятить его в тайну…

На следующий день трубы осени звучали в полную силу, солнечные лучи отливали медью, а в монастыре разгорелся ужасный скандал. На севере высились пурпурные горы Бен-Деарга, и теплый воздух колыхался над голубой гладью. В зеленых сумрачных галереях Инчмэхома, где находились пятеро взрослых и ребенок, среди древних колонн воцарился дух раздора. Гневливая дочь галлов, вдовствующая королева Шотландии, так и клокотала от ярости.

— Кто-нибудь скажет мне наконец, как такое могло приключиться?! — Мария де Гиз восседала на своем резном стуле прямая, как палка. Нянька средних лет, белая, как фартук, который она теребила, начала говорить:

— Ой, мадам, этого я не знаю. Чертова девка… — И запнулась, бросив уничтожающий взгляд на испуганную няньку помоложе, которую подбадривала Мариотта.

Вдовствующая леди Калтер сидела и благоразумно помалкивала, частично из дипломатических соображений, а частично из-за того, что щадила свои голосовые связки; маленькая девочка с растрепанными рыжими волосами стояла рядом с ней, стучала кулачком по ее колену и выкрикивала истошным голосом какую-то тарабарщину.