Нам нельзя - Виктория Лукьянова

буду звать тебя сестренкой, ты же младшая. У меня никогда не было сестренки.

Сальная улыбочка сочится ядом.

— Сестренка, не стой, заходи. Присаживайся, — изображает гостеприимство и, резко поставив стакан на стол, Арсений спрыгивает со стула и подлетает ко мне с пугающей скоростью.

Я даже подумать не успеваю, настолько ошарашена его заявлением, что реакция у меня замедленная, когда Арсений кладет свои крепкие ладони на мои плечи и подталкивает вперед к столу. Я делаю шаг, повинуясь порыву, и вот уже меня усаживают на стул.

— Кажется, в прошлый раз мы начали не с того, — заявляет Арсений, продолжая стоять подле меня.

Нависает тенью, отчего я едва не сжимаюсь, и лишь память тела не позволяет мне принять позу жертвы. Он делал мне больно, он угрожал. Я не могу и дальше быть слабой рядом с тем, кто не поскупится на угрозы вновь.

— Давай дружить, Элла, — и протягивает мне ладонь, продолжая сально улыбаться.

Я сжимаю кулаки под столом.

— Станислав Валерьевич тебе сказал, чтобы ты подружился со мной?

Арсений усмехается. Я надеюсь, что на этом наш разговор исчерпан, но он неожиданно подступает ко мне, хотя я почти готова к броску, однако все равно не успеваю среагировать. Кладет руки на мои плечи, резко разворачивает и смотрит в глаза, нависая надо мной и обдавая перегаром, от которого приходится морщиться.

— Станислав Валерьевич тут не причём, сестренка. Я лишь хочу дружить с тобой, — нашептывает он, скользя мутным взглядом по моему лицу. И тут-то я понимаю, что Арсений еще не протрезвел. Это сколько же он вчера выпил, раз все еще ходит пьяным?! Отсюда эти странные речи про братьев и сестер, про дружбу, которой у нас никогда не будет. Эти резкие маневры, от которых нет спасения.

Его руки, которые уже держат мои запястья…

— А ты маленькая лгунишка, — шепчет Арсений, рассматривая мои запястья. Пытаюсь вырваться, но меня держат слишком крепко. — Ничего не осталось. А говорила, что синяк будет. Значит, обманула.

— Убери свои руки, — рычу сквозь зубы, чувствуя, как Арсений выходит из себя.

— Ладно, — хмыкает он и перестает держать мои запястья. Разворачивается и бодрым шагом возвращается на свое место. Плюхается на стул и самодовольно мурлыкает себе под нос какой-то мотивчик популярной песни, когда в столовую входит Лидия Павловна, внося с собой поднос для завтрака.

Я стараюсь не смотреть на нее, потому что опасаюсь, что пока на моем лице буйство эмоций, она все поймет. А если поймет, то определенно задаст неудобный вопрос. Мне придется либо солгать, и тогда Арсений решит, что и дальше может издеваться надо мной без последствий, либо сказать правду, чем я только усугублю ситуацию. Пока мне не стоит лезть в драку, не подготовившись как следует.

— Вот, держи, — Лидия Павловна ставит передо мной чашку с ароматным кофе. — Приятного аппетита.

— Спасибо, — улыбаюсь я, чувствуя, как сердце все еще барабанит в груди.

— Может, принести торт? А то ты так его и не попробовала, — интересуется она, и тем самым привлекает внимание Арсения.

— Торт? — удивлен он. — По какому случаю у нас торт на завтрак?

Лидия Павловна бросает на парня гневный взгляд. Нет, она все еще зла на него за вчерашнюю проделку, хотя, может, он и до этого успел навести здесь шороху, о чем я, конечно же, пока не знаю.

— Торт в честь выпуска Эллы. Вчера ты всем испортил праздничный ужин, — строго произносит женщина, подперев бока. — Мог хотя бы один день…

— Ой, прошу, сжальтесь надо мной, теть Лид. Я болен, — и Арсений театрально закатывает глаза и хватается за голову. Возможно, это раньше прокатывало и забавляло Лидию Павловну, но Арсений уже не ребенок и пора бы ему нести ответственность за поступки. Именно это я читаю на разгневанном лице женщины, которая неподдельно беспокоится о парне, но в то же время она понимает даже лучше Станислава Валерьевича то, что Арсений на самом деле уже перегибает палку. Не зря же мама вчера закатила мужу истерику, если ее визгливый голос, который я никогда раньше не слышала, можно счесть за срыв.

— У тебя дикое похмелье, — Лидия Павловна отмахивается. — Просто прими таблетки и иди к отцу в кабинет. Сегодня утром он работает дома. И хочет видеть тебя.

Арсений морщится. Кажется, головная боль ему нравится больше, чем предстоящая встреча с родителем.

— Так что ешь, — фыркает Лидия Павловна и вновь смотрит на меня. — Тортик?

— С удовольствием, — отвечаю я.

Она кивает и обещает вскоре вернуться с десертом, оставляя меня вновь наедине с этим наглым мерзавцем, который даже не пытается скрыть своего недовольства.

— Значит, тортик, — тянет Арсений, поигрывая последними каплями в прозрачном стакане. — А меня угостишь?

Пожимаю плечами.

— Могу лишь плюнуть в тарелку, — отвечаю, принимаясь за сытный завтрак.

Арсений усмехается.

— Все-таки мы подружимся, — заявляет он, поднимаясь из-за стола. Его завтрак почти не тронут, разве что графин, который стоял в центре, пуст. — Или, может, еще что-нибудь сделаем, — бросает напоследок он и, обойдя стол, игривой походкой покидает столовую.

Я же остаюсь с поднесенной ко рту вилкой и с ужасом наблюдаю за Арсением. И как ему удается всего лишь несколькими фразами выбивать дух?

И что он, черт побери, имел в виду под «что-нибудь сделаем»?

Глава 13

Не знаю, чем закончился разговор Самойловых, но времени у меня сидеть и ждать нет. Нужно действовать и выбраться наконец-то из дома. А то я начинаю опасаться за свое психическое здоровье.

Убедившись, что Арсений у себя в комнате по басам громкой музыки, которую он включил полчаса назад, видимо, решив таким образом показать всем свое недовольство, я тихонько, едва ли не на цыпочках, пробираюсь по коридору мимо его комнаты и направляюсь к кабинету Станислава Валерьевича. Он остался работать дома, судя по тому, что водитель усердно полирует машину перед гаражом. Я добираюсь до дверей кабинета, оглядываясь на звук, который все еще доносится от комнаты Арсения. Чертов бунтарь! Ведет себя как ребенок, ей-богу!

Вздыхаю и отворачиваюсь, выбрасывая мысли о парне из своей головы.

Поднимаю кулак и стучу в дверь, надеясь, что мне удается застать на месте Самойлова. Пора поиграть в хорошую девочку. Думаю, контраст между мной и Арсением будет таким разительным, что Станислав Валерьевич только обрадуется меня увидеть.

— Да, войдите! — слышится из-за двери и я, выдохнув, нажимаю на ручку. Дверь беззвучно отворяется.

— Можно? — произношу тихо, скромно потупив взор. Играть так играть.

— Элла! Да, конечно, — в голосе Станислава Валерьевича слышится удовольствие. Как и думала, он будет рад меня