Сбывшийся сон - Дебра Уэбб

Притворившись, что его улыбки она не заметила, Ева переключилась на журнал регистрации. Со следующим пожилым пациентом она завела веселую беседу, как будто у нее самой все было просто прекрасно. Вчерашняя ночь стала ошибкой. Ей хотелось бы радоваться из‑за того, что она разрядила напряженную обстановку, сгущавшуюся между ней и Тоддом… но этого не произошло. Теперь она понимала, что в ее замысел вкрался существенный изъян. А ведь она собиралась доказать себе самой, что Тодд Кристиан совсем не так прекрасен, как ей запомнилось. Что он вовсе не такой замечательный любовник, каким она его когда‑то считала. Что он никогда не сможет доставить более опытной и зрелой Еве такую радость, какую дарил в юности, когда ей казалось, будто весь ее мир накренился.

«Ева, как ты ошибалась! Как же ты ошибалась!»

Она надеялась, что в девятнадцать лет, не обладая совсем никаким опытом, она руководствовалась лишь слепой страстью и сладкой невинностью первой любви. Оказалось — все совсем не так. Никто не целовал ее и тем более не занимался с ней любовью так, как он. С ним никто не мог сравниться. Он фантастический любовник.

Но великолепный секс — вовсе не основа для настоящих отношений.

Отношений?!

Ей не нужны никакие отношения!

— Ну как, еще работает старый моторчик?

Ева поморгала глазами, сообразив, что прижимает стетоскоп к груди пациента гораздо дольше, чем следует, чтобы выслушать сердце и легкие.

Она улыбнулась, еще немного послушала, сглаживая оплошность.

— Моторчик работает как часы, мистер Фрай. Как всегда. И в легких вроде бы чисто.

Лоренсу Фраю было семьдесят, всю свою жизнь он прожил в Чикаго. На жизнь он зарабатывал игрой на саксофоне в разных клубах, выступал и на улицах города. Он рассказал ей, что во времена сухого закона в подвале той самой церкви, где они сейчас находились, устроили тайный склад спиртного — без ведома тогдашнего священника, разумеется. Из всех ее знакомых Фрай мог считаться самым сведущим в истории Чикаго, причем не о самых славных страницах в жизни города.

Подобно многим их пациентам, у мистера Фрая не было близких родственников. Он мог надеяться получить хоть какую‑то медицинскую помощь только в их передвижном бесплатном медпункте. Но добрый пожилой музыкант никогда не жаловался. Он постоянно обещал Еве, что сыграет на саксофоне у нее на свадьбе. Она не портила ему настроение и не говорила, что в обозримом будущем не собирается выходить замуж.

— Всегда приятно это слышать.

Ева надела ему на руку манжету тонометра.

— Что привело вас сюда сегодня? Вас что‑то беспокоит? На что жалуетесь?

— На самом деле сегодня я пришел только для того, чтобы увидеться с вами. — Фрай огляделся по сторонам и наклонился к ней: — Птичка на хвосте принесла, что у вас неприятности.

Услышав его слова, она невольно застыла, скованная страхом.

— Мистер Фрай, пожалуйста, не волнуйтесь за меня. У меня все хорошо, уверяю вас. Кто вам сказал, что у меня неприятности?

Он молчал, пока она измеряла ему давление.

— Сто пятнадцать на семьдесят. Давление отличное.

После того как она сняла манжету, Фрай взял ее за руку.

— Ходят слухи, что вас разыскивает Мигель Роблес. Ева, здесь опасно… и в других местах тоже. Постарайтесь сегодня не задерживаться на работе. Я знаю этого типа. Человека хуже его я в жизни не встречал… Мне довелось общаться с ним и его людьми еще до того, как он стал большой шишкой. Он очень, очень опасен. Берегите себя, дорогая моя.

Ева сняла манжету и кивнула:

— Хорошо. Обещаю.

Он встал и похлопал ее по плечу.

— В таком случае больше не буду отнимать ваше драгоценное время. Сегодня я играю на Гаррисон‑стрит.

— Вы тоже берегите себя, — посоветовала Ева.

— Я всегда осторожен. — Мистер Фрай подмигнул ей и, прихрамывая, пошел к выходу.

Она смотрела ему вслед, сама не своя от беспокойства. Его слова не должны были ее удивлять и все же удивили. А ведь ей казалось: если она будет жить, как жила, все наладится само собой.

Но ситуация не налаживалась. Наоборот, дело приобрело нежелательную огласку. У Мигеля Роб леса нет другого выхода. Он должен спасти лицо. Если он продемонстрирует слабость, подданные восстанут против его диктатуры, основанной на страхе.

Завибрировал сотовый телефон, прикрепленный к ее лодыжке. Ева зашла за перегородку, в соседний импровизированный кабинет, и сообщила Бетти Джеймс, что уходит на перерыв. «Кабинеты» отделялись друг от друга всевозможными ширмами, от простых черных деревянных в китайском стиле до металлических, обтянутых дорогой материей, в стиле шебби‑шик.

Бетти подняла два больших пальца вверх. Ева вышла и направилась к притвору, в котором находились туалеты: слева женский, справа мужской. У входа в церковь стояли двое полицейских. Один из них, Келли О’Рейли, помахал ей рукой. Всякий раз, как он дежурил в этом квартале, он заходил повидаться с ней. Сегодня же они не просто заглянули на минутку, а находились здесь почти неотлучно. Видимо, Келли предупредили о том, в каком она положении. Чтобы избежать вопросов о ее нынешней ситуации и не выдумывать очередной предлог, чтобы отказаться от свидания с ним, она вошла в туалет не дожидаясь, когда он подойдет.

Ева вынула из кармана телефон и посмотрела на экран. «Лина». Сердце у нее бешено забилось. Стараясь успокоиться, она провела пальцем по экрану, ткнула в иконку «Набор номера». Услышав голос сестры, она мысленно возблагодарила Бога. Надо было давно ей позвонить. Сестры жили в одном городе, но виделись и перезванивались довольно редко.

— Почему я ничего о тебе не знаю с тех пор, как тебя перевезли в тайное убежище?

— Потому что я все время занята. — В голове мелькнула картинка гладкой кожи и напряженных мускулов. Ева прогнала неуместные образы.

— Как идут дела с Диком?

Ева рассмеялась. У сестры своя манера говорить. Способность быстро и красноречиво подытоживать ситуацию сделала ее одной из лучших репортеров Чикаго.

— С Тоддом все хорошо. Он великолепный телохранитель. — Вчерашние чувственные образы и звуки вернулись и что‑то нашептывали ей.

— Насчет его тела у меня сомнений никогда не возникало, — фыркнула Лина. — Зато сердце…

— Не желаю это обсуждать. Как дела в столице? — Ева так и не поняла, почему ей вдруг захотелось защищать Тодда. Сообразив, что слова сестры ее разозлили, она едва не закричала от досады. Но и кричать тоже нельзя.

— О господи! — выдохнула сестра, и Ева напряглась. — Ты уже переспала с ним!

— Я не спала с ним!

Тут она не солгала. Они занимались сексом. О сне и речи не было.

— Сестренка, не умеешь ты врать! Ты занималась с ним сексом. Погоди, вот я вернусь и надеру ему зад!