Самый вкусный пирог в мире - Лариса Петровичева

- Кто вы такой, и где моя дочь?

Ага, вот как ты выглядишь, гном Фьярви, который когда-то умудрился жениться на эльфийской княжне. Из тарелки на меня смотрел серьезный господин, который устроился в жизни и знает цену себе и своим делам. Хорошо, когда такой у тебя в друзьях, и очень плохо, если это твой враг. Я придал лицу максимально солидное выражение и ответил:

- Я Виктор Шмидт, муж Глории. А вы, я полагаю, Фьярви?

- Ох, Глубинный червь всех вас заешь… - Фьярви устало провел ладонью по голове и показал мне квиток телеграммы. – Вот, получил только что. «Мама, папа, мы уехали в Итайн, все хорошо». Что случилось? Глория жива? Не ранена?

Я провел следующие полчаса, рассказывая о том, как познакомился с Глорией, как Айзен, угрожая ее семье, пытался вынудить ее вступить с ним в брак, как мы поженились, как Айзен, запугивая, сжег дотла ее погребок и мою квартиру, как принц Бруно пришел нам на помощь и как в итоге мы оказались в Итайне. Закончив свой рассказ, я почувствовал, что у меня во рту воцарилась сухая пустыня.

- Азора на работе, еще ничего не знает, - сказал Фьярви и посмотрел на меня таким пристальным, пронизывающим взглядом, который бывает перед тем, как человека начинают резать или бить. Я даже поежился и невольно обрадовался тому, что мы с ним не в одной комнате. Гномы очень семейственный народ, родственные узы для них не пустой звук, и следующим номером программы наверняка будет обещание начистить мне физиономию, если я обижу Глорию словом или действием.

- Все в порядке, - уверенно произнес я. – Вот, обустраиваемся на новом месте, Глория пошла в магазин артефактов. Все-таки она маг, а не повар. И заниматься ей надо магией, а не кастрюлями.

- Я всегда так говорил, - согласился мой тесть, и я вздохнул с облегчением. – Конечно, не стал ее переубеждать, когда она открыла «Кошек». Дело родителей поддерживать детей в любом начинании, а не толкать туда, куда мы считаем нужным. Но она с детства была талантливой волшебницей, я рад, если у нее и дальше все пойдет в сторону магии, - он помолчал и добавил: - Я читал твои статьи о спорте, Виктор. Ты хорошо пишешь. Если что-то понадобится, обращайся, мы поможем. Но если хоть чем-то расстроишь мою девочку – не обижайся, тебе от этого будет больно.

Я угрюмо посмотрел на него и ответил:

- Меньше всего я собираюсь обижать свою жену, уважаемый тесть. Я люблю ее.

- Мое дело предупредить, - Фьярви и бровью не повел. – Что ж, будь здоров!

- И вам всего доброго! - я помахал ему, и картинка в блюде растаяла. Я невольно провел ладонью по лбу – никогда бы не подумал, что мне придется знакомиться с родителями своей жены через такой причудливый артефакт – и обнаружил, что весь вспотел от волнения.

Но мы, кажется, нашли общий язык и поняли друг друга – об этом я и рассказал Глории после того, как мы сели за стол. Она задумчиво отрезала кусок мяса и сказала:

- Ты знаешь, я начинала учиться магии еще в детстве. Отец оплатил мне удаленный обучающий курс, потом я ездила в столицу сдавать экзамены. Все преподаватели решили, что я должна учиться только очно. Отец тогда сказал, что так будет лучше. Так я больше узнаю. Я всегда знала, что он мне поможет и во всем поддержит…

- Это так, - согласился я. – Такой отец это редкий случай, можешь мне поверить. Хочешь, пригласим твою семью сюда, когда обустроимся? Никогда не думал, что буду знакомиться с тестем через артефакт.

Глория посмотрела на меня так, словно пыталась понять, что именно я затеял. Отрезала еще один кусок мяса, прожевала – кажется, моя стряпня пришлась ей по душе. Или она просто была вежлива?

- Надеюсь, ты не рассказал ему, что женился на мне ради рецепта пирога?

- Да не при чем тут рецепт! – вспыхнул я. – Я все равно бы на тебе женился.

Взгляд Глории потемнел, и на мгновение я испугался, что она сейчас сломает серебряную вилку – так напряглись ее пальцы.

- Тебе нужна была помощь, - негромко сказал я. – Тебе, девушке, которая мне понравилась. И пирог тут не при чем. Мне и без него есть, о чем написать в книге.

И я неожиданно для самого себя понял, что не вру. И Глория это поняла и приняла. Некоторое время мы ели молча, а потом она сказала:

- Ты хорошо готовишь, Виктор. Серьезно. Мы действительно останемся в Итайне? Не вернемся в столицу?

Я отметил это «мы» - и понял, что Глория поддержит мои решения.

- Пока у нас все равно нет выбора, - ответил я. – Бруно велел сидеть тихо – и мы сидим. А там будет видно.

- Хорошо, - кивнула Глория. – Передай мне солонку, пожалуйста.

Глория

Когда на следующий день я пришла к магазину, то обнаружила, что меня уже ждет добрая дюжина местных, которые при моем появлении хором застонали на все лады:

- Матушка! Благодетельница! Спаси! Как маемся, ведь никакого же терпежу больше нет!

Они были готовы не только взывать к милосердию, но и оплачивать его: каждый держал в руке монеты в четверть серебряной кроны. Я холодно кивнула и, отпирая дверь, приказала:

- Ждите здесь.

Артефакты нового поколения, спасающие от похмелья, имели один небольшой побочный эффект: если их применить более двух раз, то они пробуждали в выпивохе невосприимчивость к спиртному. Ты будешь пить – но не опьянеешь. Так, будет легкое веселье, не более того. Я вынесла коробку с подготовленными серебряными пластинками на улицу, и развернулась бойкая торговля: за пять минут ушло четырнадцать артефактов, и протрезвленные и просветленные господа, благодаря меня на все лады, отправились по своим делам. Я вернулась в магазин, открыла кассу и, ссыпав выручку, начала готовиться к новому рабочему дню.

Для уборки я слепила мехового колобка с дюжиной лапок – подхватив влажную тряпку, он весело покатился по магазину, убирая грязь. Следующая четверть часа ушла на создание еще одного колобка: ему надо было обогревать помещение. Осень выдалась теплой, но все же осенью. Когда колобок завозился на окне, бормоча себе под нос старые сказки, и по магазину поплыли ласковые волны тепла, то Аврелий вздохнул в своем зеркале и сказал:

- Отличная мысль, дорогая Глория! Зимы здесь иногда бывают невыносимы.

- Вам же не холодно? – удивилась я. Аврелий кивнул, и я заметила на его виске свежую ссадину.

- Нет. Но вид снега за окном вызывает у меня определенное неудобство, - сообщил Аврелий, расправляя кружева на манжетах своей безукоризненной рубашки. Я бы решила, что он хочет понравиться, но эта была лишь привычка светского человека.

- Что у вас на виске? – поинтересовалась я. Аврелий лишь махнул рукой.

- Забрел аскоруб на огонек. Мелкий, но очень дерзкий и шустрый.

- И что вы с ним сделали?

- Если бы мог, то продал бы его в чинские края, там тянут в рот все, что шевелится. Но я его просто испепелил.