Мои пригорки, ручейки. Воспоминания актрисы - Валентина Талызина
Шрифт:
Интервал:
И Фаина тоже должна была пробегать, но она сидела и смотрела, как все это делают. Последняя перед Фаиной бежала Варвара Сошальская. Варвара побежала и остановилась, Ирина Сергеевна ей сказала: «Ну, Варвара, сделай какую-нибудь фигуру, как будто ты прислушиваешься…» Пока Варвара делала одну фигуру, другую, мальчик, который сидел на колосниках и в определённый момент должен был поднимать этот «язык», ждал.
Вдруг произошло непредвиденное: у Варвары каблук зацепился за ткань «языка». Материал был гнилой и прорвался. Варвара вроде как должна бежать, но не может двинуться с места. Второй режиссёр, который сидит на пульте, не заметил, что она застряла в этом «языке», дал мальчику команду поднимать.
Тут надо сказать, что все мы были в кринолинах. Злополучный «язык» пошёл вверх, нога Сошальской застряла в дырке, юбка задралась, Варвара повисла, как кукла, и этот «язык» стали поднимать высоко над сценой. Мы все, которые сидели и стояли на сцене, стали орать. Второй режиссёр не мог понять, потому что не видел, что происходит.
Варвара болталась с открытыми голыми ногами, а колосник всё поднимался. Пока второй режиссёр на пульте сообразил, пока мальчик нашёл нужную кнопку, колосник взлетел совсем высоко, почти на высоту четырёхэтажного дома. Вся сцена орала, все ждали, что Варвара сейчас грохнется вниз. Это было непередаваемо. Наконец к всеобщему облегчению колосник постепенно начал спускаться. Когда он достиг сцены, Сошальская тут же упала в обморок на наши руки.
Это даже не я, но это я. «Дядюшкин сон» – Зина
Варвару освободили, вытащили каблук из «языка» и потащили её, бесчувственную, за кулисы. Фаина повернулась к Ирине Сергеевне и сказала: «Ирочка, я на эту мизансцену не согласна».
Фаина Георгиевна впервые после данного Ирине Сергеевне обещания помалкивать и не произносить своего знаменитого «я не согласна» не смогла себя сдержать. Потом, конечно, все хохотали. Это слышал Гена Бортников.
А Ирина, конечно, сидела бледная, потому что она понимала, что Варвара чудом спаслась. Варвара была умница, она не подняла никакого скандала. Ну, мальчик-техник ошибся, второй режиссёр ошибся. А она держалась на руках…
Вспоминаю последние дни Варвары Сошальской. Она уже не играла в театре. Я как-то привезла арбуз из Крыма и собралась к ней. Она была одета в одно из своих лучших платьев, на шее – бусы. Меня это потрясло. Я вскричала: «Варвара, миленькая, это вы ради меня так оделись?» – «Как же, конечно, я же тебя ждала в гости». По-моему, выпили по стопочке, разрезали арбуз.
Если бы всё вернуть назад! Сейчас бы я предложила деньги, а тогда постеснялась. Я этого не смогла сделать. Боялась обидеть великую актрису. И конечно, мне не дано было знать, что это была наша последняя встреча.
Варвара никогда не делала замечаний своему сыну Володе, в отличие от меня, не скупившейся поучать дочь. Однажды я пожаловалась на Ксюшу, а Варвара мне сказала в ответ: «Это ты так её воспитала». Я обиделась, конечно, но сейчас я всё больше вспоминаю её слова и думаю, что, возможно, она не так уж ошибалась.
Володя Сошальский был не самый лучший сын. И потом мне уже рассказывали, что, будучи в больнице, Варвара на него кричала. Такой несдержанной, кричащей я не могу её себе представить. Все обиды, вся неудовлетворённость, возмущение детьми у неё прорвалось как нарыв.
Варвара дружила со всеми жёнами, любовницами Володи. Она была потрясающая мать. Красавец Володя имел успех у женщин, он поражал искрящимся остроумием. И мать смотрела на любимого сына с восхищением – что бы он ни делал, ей всё нравилось. В то же время он был необязательный, наверное, Варваре не хватало его внимания.
Любовь Орлова. Мы мало с ней общались. Она держалась особняком в театре, она была звезда. Мы все на неё смотрели как на человека с другой планеты. Хотя сколько я помню, она ходила в одной юбке и одной кофте. Серенькая юбочка из букле, коричневый свитер и кулон с Нефертити. А когда она выходила на какие-то важные мероприятия, то, конечно, наряжалась.
На юбилее театра Любовь Орлова блистала. Это, конечно, была вылитая Мальвина, что-то невероятное. Уникальный костюм, роскошные туфли, грим, парик – вот живая Мальвина, и всё… Возраст и Орлова – вещи параллельные. Она была изумительна, сидела ровно, как струна.
В спектакле «Жизнь Сент-Экзюпери» Бероев играл Сент-Экзюпери, а я – мадам Н. Мне наши гримёры сделали парик. Любовь Петровна шла через сцену – мы играли утренний спектакль – и вдруг мельком увидела этот парик! Она прибежала в гримёрную и сказала: «Покажите тот парик, который у Талызиной…» Парик был фантастический! Это, конечно, комплимент нашим гримёрам. Орлова быстро примерила этот парик, посмотрелась в зеркало: идёт ей или нет? Не знаю, сделала ли она заказ, но париков у неё было много.
Однажды у меня с ней произошёл такой эпизод. Ирина Сергеевна Анисимова-Вульф после «Дядюшкиного сна» дала мне роль в «Последней жертве» Островского. Я играла Юлию Павловну Тугину. Получить главную роль в Театре имени Моссовета, да ещё в пьесе Островского – это было счастье. Фрол Федулыч – Марков, Дульчин – Бортников, Глафира – Раневская! Я оказалась в таком цветнике.
И вдруг у меня дома раздаётся телефонный звонок: «Это говорит Любовь Петровна (она очень хорошо ко мне относилась). Валя, ко мне тут пришла старушка и принесла потрясающие кружева, чуть ли не восемнадцатого века. Срочно идите в дирекцию и скажите, чтобы вам купили эти кружева на платье. Идите и скажите!» Это она, легендарная актриса, могла пойти в дирекцию и потребовать, но не я, молодая артистка. Я попыталась дать задний ход: «Вы знаете, ещё нет художника по костюмам, нет даже эскиза…» Она сказала: «Это меня не интересует, и это никому не интересно. Идите и настаивайте, чтобы вам купили эти кружева».
«Последняя жертва». Наташа Ткачёва и я – Тугина Юлия Павловна
Я пошла к Вале Школьникову, нашему замдиректора. Он любил артистов, смотрел все спектакли и ценил лучшие традиции театра…
После недавней программы на НТВ с моим участием мне позвонила жена Вали Мира: «Валя, всё очень хорошо, здорово. Я смотрела на одном дыхании!» Я пригласила её на спектакль «Свадьба Кречинского». «Нет, Валя, я сейчас не выхожу…» – «Ну сейчас не выходите, а скоро начнётся весна…» – «Ой, я так постарела, поседела…» – «Это не имеет никакого значения…» Мира слыла красавицей…
А Валя Школьников был прирождённым театральным директором. Он помогал всем, никогда никому не отказывал. И я к нему пришла и тоном просителя заговорила: «Валя, надо купить кружева! Там старушка пришла к Любови Петровне. Понимаешь, она говорит, чтобы я настаивала…» – «Иди, иди, всё сделаем, всё купим. Успокойся, только репетируй, играй…» И купили эти кружева. Сейчас одно платье с этими кружевами – оно как-то сохранилось – я отдала историку моды Александру Васильеву. Потому что это платье было сшито по эскизам его отца. Костюмы у меня были потрясающие.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!