Писатель: Назад в СССР - Рафаэль Дамиров

У тебя, конечно, все на месте, но женитьба в мои личные планы пока не входит!

Я бы лучше соседей своих подтолкнул к матримониальным отношениям — возможно, так жизнь у них повкуснее получится.

Но старшее поколение быстро выдохлось и вернулось за стол. Мы с Наденькой еще поплясали, но когда очередная песенка закончилась, я решительно нажал на клавишу «СТОП». Кузина посмотрела на меня осуждающе и надула губки. На помощь пришла соседка, сказав, что время позднее, завтра большинству из присутствующих рано вставать — и добавила, что девушку она забирает к себе, ибо у нее в комнате имеется лишнее спальное место. Мужчины свободны, а женщины займутся ликвидацией следов попойки.

Не знаю, как Савелий Викторович, а я воспринял данное предложение с радостью. Юрьева, с чисто женской мудростью, разрешила проблему выпроваживания гостьи. Выталкивать юную девушку на мороз, даже если собираешься ее проводить, это не по-джентльменски. Тем более, что формально я ее мог устроить у себя, но то ли соседка уловила мое нежелание это делать, то ли воспитание не позволяло ей допустить, чтобы молодые люди, не состоящие в браке, оставались наедине целую ночь. В любом случае, я ей был за такое вмешательство благодарен.

Пока они убирались на кухне, я совершил необходимые гигиенические процедуры и с чистой совестью завалился спать. И проспал часов до двенадцати. Никто меня не беспокоил. Проснувшись, я еще минут пятнадцать валялся, радуясь свободе и покою.

Совсем как у Пушкина: «На свете счастья нет, но есть покой и воля…» Вот-вот, счастье — дело наживное, а вот с покоем и волей всегда могут возникнуть проблемы, и нередко благодаря именно неугомонному стремлению к счастью…

Какие у меня планы на сегодня?.. Можно было бы просто побездельничать, но мне не терпелось заняться литературной карьерой. Все-таки надо перепечатать первые три сказки. А куда пойти? Поискать объявления на столбах и подъездах?.. Многие машинистки подрабатывают печатанием опусов таких как я, писателей-самоучек без мотора… На крайний случай, зайду в редакцию журнала, где собираюсь работать литсотрудником, ну или в любую другую редакцию. За коробку конфет мне уже наверняка отстучат три рассказика…

Я умылся и заглянул на кухню, насчет завтрака. Беглый осмотр семейного холодильника показал, что по крайней мере часть оставшейся после вчерашнего снеди перекочевала в него. Так что и позавтракал я с полным удовольствием. Теперь можно было отправляться по делам. Погодка на улице была вполне февральская. С пасмурного неба сыпался снежок. И надо было смотреть под ноги, дабы не поскользнуться.

Неторопливо продвигаясь к остановке, я поглядывал на столбы, обклеенные разными объявлениями, но ничего подходящего не обнаруживалось. Люди искали потерявшихся собак и кошек, сдавали комнаты и углы, хотели продать и купить разную бытовую утварь, от штопора до самовара. Само по себе это было дело увлекательное — для писателя — чтение, но у меня была сейчас конкретная цель. Я уже хотел было махнуть рукой и обратиться к иным способам, как увидел пожелтевший листок, на котором было напечатано: «ОПЫТНАЯ МАШИНИСТКА ПРИНИМАЕТ НА РАСПЕЧАТКУ РУКОПИСНЫЕ ТЕКСТЫ ЛЮБОГО ОБЪЕМА И СЛОЖНОСТИ. ОПЛАТА ПО ДОГОВОРЕННОСТИ» — и номер телефона. У меня екнуло под ложечкой.

Я ведь узнал это объявление!

Глава 9

Вот черт, а ведь я уже искал машинистку в первой своей жизни. И увидел именно это объявление тогда! Вот только номер телефона, конечно, забыл. И вот он, напечатанный на машинке, прямо под текстом. Не церемонясь, я сорвал листок целиком, сунул в карман и задумчиво побрел дальше. Ведь вспомнил я не только объявление, но и машинистку, которая его расклеила. А с этой молодой женщиной у меня было связано немало приятных воспоминаний…

Но, в отличие от Ангелины Дороховой, Лариса Ивановна, кстати, невестка Пименова, заведующего складом нашего завода, никогда не претендовала не только на мою вечную любовь, но и на штамп о браке в паспорте. К тому же она старше меня лет на пять и уже успела побывать замужем, но рано овдовела. Ее муж, племянник Федотия Тихоновича, военный летчик, погиб во время военных учений. Я собственными глазами видел его фотографию в квартире вдовы. Смущало ли меня это? Нисколько!

Не моя вина, что его уже не было, а молодая вдова изнывала от одиночества. У нее от мужа даже ребенка не осталось. Небольшая пенсия, да и только. Супруг ее не генералом был, а всего лишь старшим лейтенантом… Позвонить ей сейчас?.. А как же Лида?.. А что Лида? С ней у меня еще неизвестно, что выйдет, а с Ларисой… Хм… Приятные воспоминания нахлынули и развеяли все сомнения. Я поискал в районе телефон-автомат и нашел его неподалеку от магазина «Океан». Отыскал в карманах двухкопеечную монету. Зашел в будку. Набрал номер, и монетка провалилась.

— Слушаю вас! — отозвался знакомый до боли голос.

У меня даже сердце приятно ёкнуло.

— Здравствуйте! — сказал я. — Вам можно заказать перепечатку рукописи?

— Да, пожалуйста.

— Когда я могу зайти к вам?

— Да хоть сейчас, — последовал ответ. — Я работаю дома.

— Тогда подскажите, пожалуйста, адрес? — попросил я, хотя прекрасно его знал.

Она назвала улицу, номер дома и квартиры.

— Оказывается, мы почти соседи! — воскликнул я, постаравшись изобразить удивление. — Если не возражаете, я через десять минут подойду.

— Буду ждать!

— Спасибо, до встречи!

До дома, где живет вдова летчика, можно дойти и за пять минут, но я хорошо знал ее вкусы и потому решил по пути заскочить в магазин. Благо тот был в двух шагах от будки. «Океан» открыли, если мне не изменяет память, только в январе, так что внутри все еще было новеньким, так сказать, муха не сидела. И народ здесь толпился даже не столько ради покупок, сколько желая полюбоваться магазином, где вдоль зала тянулись витрины-холодильники с охлажденной и замороженной рыбой и стеллажи с рыбными консервами, пресервами и прочими полуфабрикатами. Я зашел не на экскурсию, а чтобы купить рыбный рулет — любимое блюдо Пименовой.

Ровно через десять минут я стоял перед дверью, обитой коричневым, потрескавшимся кожзамом. Надавил на кнопку звонка. Забавно, что визуальная и слуховая память из первой жизни у меня сохранилась, а вот тактильная словно отставала. Не помнили пальцы ощущения от кнопки звонка, на который я нажимал столько раз. Дверь распахнулась почти сразу же, и я увидел перед собой Ларису, в ее обычном темном домашнем платье, которое про себя называл «вдовьим», и в пуховой оренбургской