Вынуть дьявола из мелочей - Леонид Гурченко

Сармато-азийские обликом и нравом этнические украинцы ищут и никак не нападут на корень своего дерева, поэтому по дальнему расовому естеству к нашей маслине прицепились[4]. И так вышло, что сюжет анекдота о них задевает и нас темой тесноты. Чумак в широкой степи расположился на ночлег, отпряг волов, залез под телегу варить кашу. Разжёг костерок, поставил котелок, но тут неловко повернулся, и котелок вверх дном. Хлопнул себя хохол по ляжке: «Тьфу ты, говорит, теснота проклятая!» Дело за малым оказалось – всё дело в масштабе разума, стремящегося к самосознанию, в способности мыслить в духе и силе правды. Так что в решении обременительного противоречия – простор и теснота – можно обратиться к диалектике Гегеля, он знал об этом противоречии. Из всеобщего природного духа выделяются многообразные местные, или национальные, духи. Телесное развитее, образ жизни, занятия, одним словом, природный дух, обусловливает особые направления ума и воли нации – прочное национальное различие, столь же прочное, как и расовое различие людей. Люди обнаруживают на себе резкую противоположность возвышенного, необъятного, с одной стороны, а с другой, склонность тесниться на просторе; действительность видится только в сфере покорности природе.

И только в христианстве противоположность мысли и наличного бытия, выраженная с наибольшей резкостью, сведена была к единству. В практической сфере установилось единство между собой и внешним миром[5]. Но чтобы не оставаться во власти диалектики Гегеля, лучше обратиться к народной философии простора и тесноты. В этой философии есть удобный случай считать хохлов вполне свободными от обвинений в тесноте – простор давит на человека. У Даля есть другой вариант анекдота о чумаке в просторной степи. «О, уж я терпеть не могу этой тесноты! – сказал чумак, доставая огню на люльку среди голой степи и опрокинув котелок». Чумак сам не знает, из-за чего в степи ему тесно. Оказывается, «в тесноте люди песни поют, на просторе волки воют». «Тело тянет в тесноту, простор – давит». «Тело в тесноту, а душу на простор». «Телу простор – душе теснота», обратно: «Телу теснота – душе простор». Таким образом, настоящая русская жизнь – крепко скрученная, тесная связь простора и тесноты, Бога и «наличного бытия». Но действительного бытия, а не такого, как сейчас на самом деле.

А когда безумные сказали, но сказали так впервые на свете от лица государства: «Бога нет», – угнездилась языческая теснота треклятая. Индустриальный подъём на фоне упадка народного духа стал создаваться через внешние инвестиции, коллективизацию, голодомор и ГУЛАГ. Потомки безумных, вторая волна, нечестивые и заносчивые ленинградцы, глупая и слабая порода необогащённых русским духом интеллектуалов, для которых всё существует в представлении и противостоит жизни – опять-таки вся эта пролетария всех стран, в том числе украинские поселенцы в Петербурге, начиная с XVIII в. – опять увернулись от внутренних инвестиций и нацеленных на характер автаркии реформ сельского хозяйства, финансов и промышленности. Но без понижения уровня жизни народа. И таким образом привели нас на позицию колониальной готовности перед натренированной «железной волей» Запада. Но Бог за русских всегда наказывает. Тем не менее сказали об этом не природоведы, астрофизики, например, или экономисты, а писатель русопят Лесков сказал.

2015–2016 гг.

В основе бытия лежит божественная воля к воскрешению мёртвых, когда мир будет переоснащён, проявления человеческой воли исчезнут, останется познание, но не в качестве вспомогательного средства, боевой машины для воли, а как богопознание. Из-за человека существуют небо и земля. Воля к воскрешению обретает самосознание в мышлении тех, чья душа видит Бога, всевидящее Око. Но есть воля, тождественная с падением не воссоединившихся с Богом, которых «некто, сопровождаемый другими», совлёк с правильного пути. И было создано большевистское государство, в котором встала на ноги онтологическая ложь расово смешанных инфернальных большевиков. Бог, однако, видит, что людям требуется помощь, иначе они пропадут [2, c. 192, № 62]. И Бог дал войну. «Благодаря ей, – нависает Гегель античной мыслью над людьми, – сохраняется нравственное здоровье народов… война предохраняет народы от гниения… как движение ветров не даёт озеру загнивать». И более военная мысль: «Если известное число государств и сольётся в одну семью, то этот союз должен будет в качестве индивидуальности создать свою противоположность и породить врага… войны возникают там, где они вызываются природой вещей» [1, c. 344, 345, 346]. Врагом европейских народов, слившихся в одну семью, Третий рейх представил, по природе вещей, СССР. Но усмотреть потаённое в виде исправления современной ситуации с целью достижения согласия с дохристианской реальностью – усмотреть в первобытной практике, генетически обусловленной, но папуаски жестокой – нам трудно. Трудно, когда положение воинских преступлений в сознании удовлетворяет фантазиям дикарских религий, отворачивая достижения науки и искусства, и охватывает еретическим сознанием всё в целом.

И хотя Гитлер напал на СССР по всем правилам политики стратега: он имел волю «убить сильного», имел силу исполнить эту волю и преобразовать мир на основе расовых законов и ариохристианства, он извлёк меч и вонзил его в Европу, он «узнал, что рука его будет крепка», но Царства германского не достиг, – он не «убил сильного», и его цель не стала явлением. Почему? Если для исторических событий не бывает общезначимых интерпретаций, то моё субъективное мнение выглядит так. О наличном бытии в Третьем рейхе произносились мощные и провокационные слова. Оно должно бы стать плотью «от духа» фюрера, его воля и интеллект отождествлялись с волей и мышлением Сущего, но знали, что это не Божия воля, что она не объективна, надеясь в то же время, что его цель будет реализована, станет явлением и в ней будет истина. Это учение подразумевало в Гитлере второе воплощение Христа. Но враг Божией воли обожествляет свою волю. И второе, не менее обременительное обстоятельство для кандидатов на мировое господство: «Умеющий побеждать врага не нападает… небо ненавидит воинственных… объяснить это трудно и совершенномудрому» [3, № 68, 73]. То есть, нападающий первым никогда не достигает цели.

Польза волевых решений Гитлера состояла в том, что благодаря им в первый год войны он отсёк самонадеянную волю большевиков к бахвальству и лжи. Теоретическое, а с ним и практическое отношение к войне ушло в пятки, «ибо невозможно обладать волей без интеллекта» (Гегель). А когда деятельность мысли Бога «Мне отмщение и Аз воздам» прокатилась по нам, Бог неведомо для наших, так что они не знали, как то было, даровал Свою волю, и силу дал нашим исполнять её [2, с. 229, № 99].

А теперь тó стало, что ничего не стало – прогорели все злободневные концепции овладения ходом вещей. В сложившейся определённой социальной ситуации осталось нам вручить себя изначальному вéдению: когда творение мира было кинуто Богом сверху вниз (καταβολή) в виде наличного бытия, мир был устроен по расовым законам. Нам стоит заново заострить это вéдение, чтобы стало оно почвой и областью современной истории. Злые большевики и «внутренние эфиопы» [4, c. 92], пёсьеголовые либералы, увидели нас первыми, патриоты онемели, теперь не упустить бы себя. Поэтому, на волне надежд и вдохновения – гойда!