Арлекин - Лорел Гамильтон

- Мне такое нравится не так сильно, как Натаниэлю, но иногдая получаю от этого кайф.

Он забрался с ногами на диван, втиснувшись между Натаниэлеми боковой спинкой. И снова обнял того за плечи, хотя, сидя в такой позе, уже несмог бы оказаться с ним лицом к лицу. Натаниэль прижался к нему с умиротвореннойфизиономией. Меня слегка передернуло. Но Натаниэль обхватил руки Байрона и ещекрепче прижал их к себе, словно тот был его любимым плюшевым мишкой. Байрон емуникогда настолько не нравился. И вот, пожалуйста - хватило лишь небольшойгрубой ласки, чтобы тот стал его лучшим приятелем. Я не понимала этого, простоне могла понять.

Байрон обнял Натаниэля в ответ и погладил по волосам.

- У меня двойственная натура, Анита, в буквальном смысле.

- Это означает бисексуальность, как я понимаю, - нахмуриласья.

- Есть и другое значение, милочка.

- Ну так поясни. Я не очень хорошо понимаю намеки, Байрон.

- Это означает, что я могу быть как доминантом, так иподчиненным.

- Доминантом и подчиненным, - повторила я, и он кивнул. -Так что ты предлагаешь?

- Я могу помочь в приручении твоего котенка.

- Как? - в одно это слово я постаралась вложить все, чточувствовала по этому поводу.

Байрон хохотнул:

- Какая концентрация угрозы и сомнения в одном слове,милочка.

- Отвечай на вопрос.

- Питай ardeur от Натаниэля в то время, как я буду делатьему больно. С такой прелюдией выход энергии будет колоссальным.

- А тебе это что даст?

- У меня будет секс с тобой, душенька.

- Ага, очень правдоподобно, - покачала головой я. - Мальчикитебе нравятся гораздо больше, чем девочки.

- У меня будет сексуальный контакт с Натаниэлем.

Я недоверчиво сузила глаза:

- Я никогда не замечала, чтобы ты был неравнодушен кНатаниэлю.

- Я знаю, что он несчастен, а я хочу, чтобы моим друзьямбыло хорошо.

- Ты говоришь не все, - продолжала настаивать я.

- Не понимаю, о чем ты, любимая, - он забился глубже в уголдивана. Они с Натаниэлем устроились так, как будто это им было не впервой, хотяя сильно в этом сомневалась.

- Он делает это ради меня, - неожиданно заявил Реквием. Яуставилась на вампира, который так и просидел все это время без движения:

- Поясни.

- Скажи ей, Байрон, скажи, зачем ты это предлагаешь.

- А куда ж подевалась твоя поэзия, Реквием? -полюбопытствовал тот.

- В цепях и во тьме, зачем мне быть здесь, Скорбеть взаключении, владея ключом? - охотно перефразировал Реквием.

- Уже лучше, - довольно сказал Байрон. - Скажи, тызадумывался о том, чтобы положить всему этому конец, радость моя? Неужели то,что Анита не очарована тобой, так сильно тебя ранит?

В ответ Реквием бросил на Байрона такой взгляд, что тотзаметно вздрогнул. Не знаю, от страха или от чего другого. Я бы на его местеиспугалась. Никогда не видела, чтобы Реквием смотрел на кого-то таким холоднымвзглядом.

- Так, сдается мне, что если ты сорвешься, будут жертвы, -сказала я ему. - Раз уж я всегда защищаю тех, кто в этом нуждается, то говорисо мной.

- Натаниэлю нужна боль, Анита, - взглянул на меня Байрон. -В постели я могу делать это за тебя. Ты сможешь держать все под контролем, нобудешь избавлена от необходимости делать это собственноручно.

- Натаниэль рассказывал тебе о своих проблемах?

- Я знаю, как это бывает, Анита, - хотеть чего-то и получатьотказ. Я несколько столетий принадлежал мастерам, которые плевать хотели на моипотребности. Ты любишь Натаниэля, так же как и он тебя, но, в конце концов,неудовлетворенные потребности испортят вашу любовь, как портится молоко,оставленное на солнце.

- Так значит, это маленькое представление ты разыграл подоброте душевной, - сказала я, позволив просочиться в голос ноткам недоверия.

- Он пытался тебе сказать, но ты не смогла понять.

- Я и сейчас не уверена, что понимаю, - ответила я.

- Но мое представление хоть немного помогло?

Я хотела ответить отрицательно, но это было бы ложью.Большинство вампиров способны учуять неправду, так что не имеет смысла дажепытаться.

- Не хочется этого признавать, но да - помогло. Больше непытайся повторить что-либо в этом духе, но на этот раз я тебя поняла.

- Что, правда? - произнес он, меняя положение так, что они сНатаниэлем оказались еще плотнее прижаты друг к другу. Если Натаниэля ибеспокоило такое близкое и интимное соседство с обнаженным мужчиной, который невходил в число наших постоянных партнеров, то с виду так не казалось. Неужелито, что Байрон слегка подергал его за волосы, могло настолько сильно его к немурасположить? Неужели насилие - это настолько сильная потребность, или ядействительно настолько пренебрегала его желаниями?

Байрон ведь не сделал ничего такого, против чего я стала быкатегорически возражать. Он не сделал ничего плохого. Может, ничего страшногонет в том, чтобы связать Натаниэля и заниматься с ним сексом так же, какобычно? Так ли это чудовищно? Я смотрела на двух свернувшихся на диване мужчин,на спокойное и умиротворенное лицо Натаниэля, и внезапно осознала, что была слишкомэгоистична. Я предполагала, что если наши отношения закончатся, то конец имположу именно я. Что я порву с ним из-за его чрезмерных требований или чего-топодобного. А сейчас я ясно осознала, что он мог бы бросить меня просто потому,что я недостаточно внимательно отношусь к его желаниям. От этой мысли сдавилогрудь. Я любила его, правда любила. Я не могла бы представить свою жизнь безнего. Так на что я готова для того, чтобы его удержать? Как далеко я могузайти, и нужна ли мне в этом помощь?

С Байроном у меня однажды уже был секс. Я кормила от негоardeur. Сможет ли Байрон научить меня быть госпожой для Натаниэля? Может, да, аможет, нет. Но это его небольшое представление показало одну вещь: мне нуженкто-то, кто объяснил бы, что делать с Натаниэлем. Сама я никогда бы недодумалась, что всего лишь сильно потянуть его за волосы будет достаточно,чтобы добиться такой потрясающей реакции.

- Кажется, ты серьезно над чем-то задумалась, детка.

- Размышляю над тем, что ты продемонстрировал; ты разве неэтого добивался? - огрызнулась я.

- Я надеялся, что тебе понравится, но в твоих глазахчитается нечто другое, - нахмурился, в свою очередь, Байрон.

- Ее нелегко убедить на такое, - заметил Реквием.

- Ей нравится быть сразу с двумя.

- Но не с любыми двумя, - возразил Реквием. - А с теми, изкоторых она не могла бы отдать предпочтение одному.