Наследники тьмы - Урсула Цейч

Он крепко прижал к себе внука и подтолкнул вперед. Сердце у него ныло.

Когда они проехали уже довольно приличное расстояние, Горен еще раз обернулся и увидел, что флаг шейканов до сих пор развевается наверху.

— Гордая крепость, — заметил ехавший рядом Крэйг. — Несравнима с обсидиановыми башнями норканов, но для людей уникальна.

— Моя родина, — пробормотал Горен. — И уже такая далекая.

Менор Худощавый опекал судорожно вцепившегося в седло Корбена Сапожника.

— Расслабься, наконец. Мы едем достаточно медленно, со временем ты обязательно привыкнешь. Смотрю на тебя и удивляюсь, как же ты сюда добрался!

— Я просто хочу домой, — пробормотал сквозь стучащие зубы Корбен. — Эта бесконечная ширь степей нагоняет на меня страх. Мне хорошо, когда вокруг дома и широкие дороги, а рядом маленькая лавочка, дающая мне средства к существованию. Больше мне ничего не надо. Не понимаю, как вы можете так жить!

Ехавший позади Бульдр разразился громовым хохотом.

— Будет неплохо, мой юный друг, если ты разок оторвешься от шила, сапожных колодок, подметок и кож! Зачем нам шикарные сапоги, которые ты производишь, прочные и непромокаемые, если впереди нас не ждет путешествие, полное опасностей и приключений?

Он поехал быстрее и обогнал Корбена. Его тяжелая рыжая косичка подскакивала в такт движению лошади.

Вечером они устроили привал в низине, по которой тек маленький ручей, питавшийся из подземных источников. Они преодолели достаточно большое расстояние, чему Горен был рад. Ему нравилось снова сидеть у костра под звездным небом, далеко от всяких стен и преград.

Старавшиеся держаться особняком шейканы во главе с Дьюрассом развели поодаль собственный костер. Горену это пришлось по душе, потому что он так и не сумел ощутить себя частью своего народа.

Менор старался развеселить общество с помощью губной гармошки и песен собственного сочинения, время от времени ему подпевал Бульдр, уютно откинувшийся на седло и покуривающий трубку.

Горен посчитал, что настал подходящий момент расспросить Крэйга о его прошлом; ведь теперь они постоянно ехали рядом.

— Крэйг, откуда ты так много знаешь?

Дрэгон смотрел на угли. В темноте его глаза сверкали как звезды. Здесь, под открытым небом, он тоже утратил свою неприступность и казался более раскрепощенным.

— Я уже немало прожил на свете, Горен, — ответил он. На доли секунды взгляд его потерялся вдали. — Я присутствовал при распаде империи Kсy, которая вовлекла в войну мой народ. Мы покорились, и начались длительные скитания на севере континента. Пока строились корабли, я с остатками войска сдерживал людей, а потом мы смогли покинуть Kсy… навсегда.

Он задумался, глядя на звезды.

— Выбора у нас не было. Нам оставалось или умереть на Kсy, или жить на чужбине. — Он повернул к Горену лицо. — В общем, мне довольно рано пришлось отправиться в ссылку, так что дело это для меня совсем не новое.

Горен молча кивнул. Он внимательно слушал. А Крэйг продолжал:

— Мы создали новую империю в Ургате, и из простых солдат я стал дрэгоном. Я присутствовал при высадке в Фиару…

— Во второй раз, — перебила его Звездный Блеск. — Империя Kсy распалась, потому что твой народ сначала попытался захватить Фиару.

— Да. С юга и с востока. Но в первый раз меня там не было, а войска были плохо обучены и неорганизованны. В то время я, простой солдат, не имел достаточного влияния, и к моим предупреждениям никто бы не прислушался.

Вывести Крэйга из себя было практически невозможно.

— Но я был во второй раз, когда мы высадились на восточном побережье под предводительством Фиал Дарг. Теперь мы считали, что непобедимы. И у нас почти получилось. В апогее войны Шести Народов чаша весов склонилась на нашу сторону. Казалось, что освобождение ренегатов совсем близко. Но потом… потом вмешались Стражи. Остатки нашей армии вернулись на восток, так был основан Лар.

Свою историю Крэйг рассказывал монотонно, а Горену никак не удавалось почувствовать в нем врага, которым в принципе он все еще оставался. Потому что теперь, несмотря ни на что, он поддерживал народы Света. Отношения были странные, двойственные, совсем как у шейканов, которые впервые в своей истории решили принять одну сторону.

— А как получилось, что ты стал чужим для собственного народа? — спросил он.

— Окончательное деление на касты и неумолимое возвышение Архонов, — пояснил Крэйг. — Я ведь солдат, Горен, и привык убивать в бою. Но кровавые жертвы, лукавство, стремление к власти — все это я не приемлю. Поскольку я имел собственное мнение и был непокорным, то стал неудобен, и меня часто отправляли в опасные походы. Архоны надеялись, что я погибну, но такого удовольствия я им не доставил. Правда, эти путешествия сослужили свою дурную службу, поскольку во время поездок я многому научился. Я не гнушался ближе познакомиться с народами Света и, в конце концов, понял, чего нам не хватает и почему мы никогда не добьемся окончательной победы. Я устал от постоянных битв и жертв и почувствовал отвращение, потому что не видел смысла в становившихся все более жестокими ритуалах Архонов.

— А почему они не вынудили тебя просто принять участие в Элин Муин? — поинтересовалась Звездный Блеск. — Битва один на один под громкий бой барабанов. Избавиться от тебя не представило бы труда.

— Побоялись. Я лучший воин нашего народа. Никто бы не рискнул со мной тягаться, даже Шар Ардуин. Открыто выступив против высшего Архона, помешав ему принести кровавую жертву, я сам определил свою судьбу и отправился в ссылку. С тех пор я разъезжаю по этим землям в поисках того, чего мне не хватает, что не позволяет заполнить царящую во мне пустоту. Эта пустота, отталкивающая меня от моего народа, заставляет меня чувствовать себя крайне одиноким. — Он посмотрел на Звездный Блеск. — Любовь, тепло и страсть никогда не дадут людям опустить руки. Эти чувства заставляют их совершать неразумные поступки, делать глупости, не имеющие практической пользы. Они с открытыми глазами летят навстречу своей гибели и готовы принести себя в жертву, хотя уже проиграли битву. И, несмотря на это, именно они хозяева Фиары, а не мы.

Звездный Блеск отвела взгляд и откинула волосы, обнажив шрам на лбу.

— Этого ты никогда не узнаешь, — пробормотала она, — просто норканы совсем другие.

«Но он способен сомневаться, — подумал Горен, — а это намного больше, чем умеют другие представители его народа, начиная с Архонов».

На некоторое время он погрузился в себя, чтобы переварить услышанное и разместить в хронологическом порядке. Осознав, сколько же лет Крэйгу на самом деле (больше семисот), он с удивлением поднял глаза:

— Но если ты с самого начала присутствовал при скитаниях твоего народа, это значит, что ты…

Крэйг кивнул:

— Да, я был создан, а не рожден. И я лицезрел моего господина, Нора, когда был отдан под его покровительство и купался в его свете и в блеске его взгляда, который меня просвещал и глубоко проник в меня, в мое сознание, в мою душу, в каждую частичку моего существа. Что бы я ни делал, я вечно буду ему служить и попытаюсь вернуть его из изгнания.