Холодное пламя - Джон Пассарелла

– Да. Нет. А кто-то готов? Хоть когда-нибудь? – выпалил Гэри.

Дениз похлопала его по руке.

– Лучше поздно, чем никогда.

Перед тем, как выйти из «Центра материнства», Хлоя и ее отец, который, наконец, представился полным именем, – Эдвард Сайкс, – заставили Дина пообещать, что он сообщит им, когда убийцу найдут. Дин, Сэм и Кастиэль проводили их взглядами. Они шли через парковку, рука Эдварда лежала на плече дочери, будто защищая ее. Тихие всхлипывания Хлои вскоре растворились в шуме автомобилей.

Несколько кварталов Кастиэль ехал по улицам Брейден-Хайтс за черной «Шеви Импалой». Дин решил вернуться в мотель, в котором они остановились незадолго до того, как в город явился Кастиэль. Братья нуждались в отдыхе после долгого переезда, опроса свидетелей и посещений мест преступлений, а еще Кастиэль подозревал, что Дин – да и Сэм тоже – хочет сменить костюм федерала на обычную одежду.

Они до сих пор не узнали ничего, что привело бы к преступнику-каннибалу. Однако слово «каннибал» подразумевало, что убийца – человек, а это далеко не факт, учитывая специфику их работы. Убийца мог раньше быть человеком или притворяться человеком или и даже близко не быть человеком. Но в течение дня стало очевидно, что дело вовсе не… как это говорится? «Проще пареной репы»? Хотя Дин больше любит пироги… Проще пареного пирога? Кастиэль не думал, что это распространенное выражение, но что если заменить одно другим? В конце концов, и то, и другое – еда.

Даже если не отвлекаться на метафоры, все это обещало занять больше времени, чем рассчитывали Дин и Сэм, покидая уютный бункер. Наверное, они хотят оценить, как продвигается дело, и устроиться поудобнее, прежде чем продолжить охоту.

В какой-то момент по дороге в мотель Дин свернул налево. Кастиэль потянулся, чтобы включить поворотник, но помедлил, а потом продолжил ехать вперед и пересек перекресток. Он вспомнил имена, адреса и телефонные номера, которые Хлоя Сайкс сообщила ему, заглянув в список контактов своего телефона. Кастиэль снова подумал о том, как она похожа на Клэр, дочь Джимми Новака. Но на этот раз он увидел только сходство. Ушло то невероятное зеркальное отражение Клэр, которое на миг полностью завладело его мыслями, когда Хлоя впервые повернулась к нему.

Наверное, это человеческая реакция, нечто вроде дежавю. Но он не мог отделаться от этого ощущения. Полный искренней веры, Джимми Новак отдал свое тело в распоряжение Кастиэля. Из-за этой он и умер. В отличие от Ханны, другого ангела, Кастиэль не смог вернуть тело человеку, у которого его одолжил. И предложение Джимми стать сосудом для ангела Кастиэля обрело еще большую значимость. Его дар стал наивысшей жертвой. Кастиэлю пришлось понять, что он не только погубил Джимми, но и разрушил отношения отца и дочери. Под впечатлением от самоотверженного поступка Ханны, отпустившей свой сосуд, Кастиэль решил принять ответственность за содеянное: понимая, что никогда не сможет заменить Джимми, он пытался заполнить пустоту в жизни Клэр, возникшую после его смерти.

А что если принятие этой эмоциональной связи изменило что-то и в его разуме? Он часто слышал, что родители никогда не перестают волноваться за детей, сколько бы лет тем не было. Родитель приносил в этот мир новую жизнь и посвящал ей свою. Кастиэль занимал человеческое тело, у которого была ДНК отца Клэр. И он решил заменить ей отца. Так разве странно предположить, что между ними установилась некая связь, когда Кастиэль активировал связь между отцом и дочерью, приняв на себя эту роль?

Умом он понимал, что она может подумать о нем, если он будет ей нужен. Он будет знать, что у нее неприятности. Но Кастиэль подозревал, что связь между родителем и ребенком не всегда сводится к рациональным объяснениям. В конце концов, Клэр сможет связаться с ним, только если осознает угрозу и будет в сознании, если успеет «позвать» его. А сколько может подстерегать ее ужасов, о которых она не узнает, пока не будет слишком поздно? Авария, случайный выстрел, преследователь, проблемы со здоровьем…

Кастиэль не был всеведущим. Сейчас он не был даже нормальным ангелом, его благодать с каждым днем угасала. Что будет с Клэр, если он угаснет окончательно? Нет, когда речь шла о ее безопасности, ни в чем нельзя было быть уверенным. Клэр приняла решение идти своей дорогой, но Кастиэль изменился. Он не мог беспокоиться о ней в удобный момент, по расписанию. Эта стало постоянной работой, ежедневной обязанностью. И большую часть времени приходилось просто верить, что с ней все в порядке. Кастиэль понимал всю иронию происходящего. Кто-то когда-то сказал, что худшая ложь – та, когда мы врем себе.

«Где сейчас Клэр? В безопасности ли она?»

Наверное, этот вопрос будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.

Не имея возможности сделать что-то для Клэр, Кастиэль хотел позаботиться о девушке, которая таким странным образом на время заняла ее место.

Когда он подъехал к дому Даффордов, оттуда как раз выходил Кордеро, сообщивший родителям Эйдана печальные новости. Помощник шефа кратко представил Дональда и Пэйдж Даффордов и объяснил, что Кастиэль – специальный агент Коллинз – расследует это дело от имени ФБР.

– Соболезную вашей потере, – проговорил Кастиэль, стоя на пороге, когда Кордеро отъехал от дома. Опасаясь, что родители, потерявшие сына, не захотят повторять сведения, которыми поделились с Кордеро, Кастиэль добавил: – Прошу прощения, что не приехал раньше.

– Входите, пожалуйста, – сказала Пэйдж Даффорд и, посмотрев на Кастиэля заплаканными глазами, кивнула и отступила, приглашая в дом.

Дональд Даффорд угрюмо смотрел перед собой, стиснув челюсти. Он придержал дверь для Кастиэля и закрыл ее за ним. Пэйдж провела Кастиэля мимо темноватой гостиной в кухню, где в лучах послеполуденного солнца, струившихся сквозь тонкие занавески, танцевала пыль. Пэйдж убрала со стола грязную кружку, поставила ее в раковину, и предложила кофе. Кастиэль понял, что ей нужно чем-то занять себя, сосредоточиться на сиюминутных делах, чтобы не утонуть в бурном потоке мрачных эмоций, грозившем поглотить ее.

– Да, – сказал Кастиэль. – Спасибо.

– Садитесь, пожалуйста, – она указала на стул, на котором, наверное, недавно сидел Кордеро.

Кастиэль сел и сложил руки на столе. Пэйдж налила кофе в черную кружку с белой надписью «Музей Джона Диллинджера» и поставила перед ним. Кастиэль гадал, намеренно ли она выбрала кружку, или это обычное совпадение. Диллинджер[9] родился в Индиане, и музей был местным, поэтому Кастиэль склонялся ко второму варианту. В конце концов, на кружке, из которой пил Кордеро, были нарисованы мышиные уши из всем известного мультфильма.

– Молоко? Сахар? – спросила Пэйдж. – Простите, сливок нет.

– Молоко и сахар вполне подойдут, – отозвался Кастиэль, позволяя Пэйдж совершить еще несколько простых действий.