Я живу без оглядки, или Узнай тайны женской души - Юлия Шилова

— А нам и так не плохо было.

— Не скажи, в компании должно быть трое. Так ты на мой вопрос не ответила. На какие шиши ты себе машину купила?

— А ты что, в налоговой полиции работаешь, что задаешь такие вопросы?

Через секунду я поняла, что сморозила страшную глупость. Этот крупногабаритный псих ударил кулаком по столу и оскалился так, что у меня побежали мурашки по коже. В тот момент, когда он снова полез в карман за пистолетом, я судорожно замахала руками и быстро затараторила:

— Послушай, извини, ради бога. Сама не знаю, что на меня нашло. Эта машина мне от моих родственников досталась. Сама бы я в жизни не купила. Ну сам посуди, разве на мою мизерную зарплату такую купишь? Такие машины только богачи покупают и уж явно не на зарплату. А родственники у меня получают вроде бы прилично. Вот они все скинулись и на день рождения мне ее подарили. Я такого подарка даже не ожидала. Красивая у меня машина?

— Клевая. Ты ее когда последний раз ремонтировала?

— Да она совершенно новая. Она не ломалась.

— Это хорошо. А документы у тебя все в порядке?

— В порядке, — совсем сникла я, понимая, к чему клонит этот крайне неприятный тип. — Тебе моя машина приглянулась?

— Вроде того. Мне далеко идти, а ноги устают быстро. Сама посуди, мне колеса нужны?

— Нужны.

— Именно поэтому ты мне свою машину дашь.

От бессилия я опустила голову и со злостью прикусила нижнюю губу. Расставаться с любимой машиной мне, конечно же, не хотелось, но собственная жизнь была намного дороже.

— А ты что, от кого-то скрываешься?

— Разве похоже?

— Да. Плащ-палатку зачем-то надел…

В этот момент на улице разразилась самая настоящая гроза, от которой в буквальном смысле затрясся весь дом. Иногда я люблю такую погоду. Растопить камин, закутаться в теплый плед и почитать какой-нибудь журнал, где напечатан рассказ о большой и чистой любви. Хорошо сидеть в такую погоду дома…

— А ты говоришь, зачем я плащ-палатку надел. Видишь, погода какая.

— Так гроза только сейчас началась.

— А я могу погоду заранее предсказать.

Незнакомец допил дедову самогонку, встал со своего места и вновь достал пистолет. Мы с дедом переглянулись и побледнели.

— Послушай, я не знаю, как тебя зовут, но хочу сказать, что если нужна машина, то ты ее бери и уезжай. Для хорошего человека ничего не жалко. Только пистолет спрячь, уж больно он на психику давит.

— Давит, говоришь… А меня, между прочим, Иваном зовут.

— Красивое имя. Не скажу, что мне приятно наше знакомство, ну уж если так получилось, то будем знакомы.

Незваный гость не выпускал пистолета из рук. По всей вероятности, самогонка ударила ему в голову сильно, он стал агрессивен и бросал на нас с дедом злобные взгляды. Слегка пошатываясь, он шагнул к деду и, взяв его за подбородок, спросил:

— Дед, а у тебя еще самогонка есть?

— Есть. — От испуга дед Герасим в лице переменился.

— Где?

— В подполе.

— А подпол где?

— Прямо подо мной.

— Так лезь и доставай еще пару бутылей. Мы сегодня гуляем. Лезь, я сказал!

Дед откинул тканый половичок и открыл крышку подпола, заметно нервничая. Как только он спустился вниз, детина быстро захлопнул крышку и поставил на нее сундук.

— Дед, посиди там немного, а мы с твоей внучкой малость развлечемся. Выпивки и закуски в виде банок с различными соленьями у тебя там полно. Так что тебе скучно не будет.

Я наблюдала за происходящим в каком-то ступоре и даже протерла глаза.

— Ты зачем это сделал?

— Затем, чтобы старый нам не мешал. Ему какая разница, где пить, здесь или там? А нам, молодым, наедине побыть надо.

Я стала медленно отходить к стене и со страхом осознавая весь ужас своего положения. Я смотрела на этого странного человека в упор и хотела понять, кто он, что ему нужно и во что это страшное знакомство может вылиться? Сначала мне показалось, что он сбежал из тюрьмы, чуть позже — из психиатрической лечебницы, а теперь — что он маньяк.

— Тебе машина нужна? Так бери, — я уперлась спиной в стену и поняла, что дальше двигаться некуда.

— Я возьму. И деньги у тебя возьму.

— Деньги?

Я полезла по карманам и выложила содержимое на стол. Несколько сторублевых купюр и целую пригоршню мелочи.

— Вот все, что есть.

— Так мало?

— Больше нет. Но если нужно, я могу съездить домой и привезти. Ты пока здесь посиди, самогонки попей. А я мигом. Одна нога здесь, другая там. Я даже машину заправлю, чтобы тебе возни меньше было.

— Ты чо, меня за лоха держишь? Я им не был и никогда не буду.

— А что тебе тогда еще нужно?

— Щас узнаешь. Где тут кровать?

— Не знаю.

— Давай вместе узнаем. Да вот же она, за занавеской!

Я хотела было закричать и позвать на помощь, но поняла, что мой единственный защитник надежно закрыт в подполе. Бандит подтолкнул меня к кровати пистолетом и я сообразила, что надо подчиниться.

Я раздевалась медленно, голова сильно кружилась, а руки отказывались мне подчиняться.

— Не надо, пожалуйста, — жалобно произнесла я и посмотрела на незнакомца с надеждой. — Не надо…

— Надо, Федя, надо.

— У меня есть муж. Он этого никогда мне не простит.

— А ты ему ничего не рассказывай. Если, конечно, жива останешься. Только законченные дуры мужьям все рассказывают. Чем меньше мужик будет знать, тем спокойнее будет спать.

— Отпусти меня. Как я буду жить с этим?

— А с чего ты взяла, что ты вообще будешь жить? Сейчас твоя жизнь целиком и полностью зависит от меня.

— А кто ты?

— Иван. У тебя что, плохая память на имена?

— Нет. Ты уголовник?

— С чего ты взяла? — громко заржал детина и скинул на пол плащ-палатку.

Я осталась совершенно голая, залезла на постель и поджала под себя ноги. Бандит, не выпуская пистолета из рук, довольно ловко скинул с себя старые рваные штаны и не менее старую рубашку. К моему изумлению, на нем не было даже трусов.

— Смотри, как удобно, я никогда не любил трусы!

Я смотрела на совершенно незнакомого голого мужика в наколках, от которого за версту несло самогонкой, и тихонько всхлипывала.

— Прекрати реветь! Тебе радоваться нужно, что ты спросом пользуешься, что тебя хотят! Реветь будешь, когда тебе годков стукнет побольше и ни у одного мужика на тебя не встанет. А ты сейчас трагедию разыгрываешь. Рано еще до трагедии, ой как рано.