Тайна «Нереиды» - Роман Буревой

— Взгляни, — прошептала она дрожащим голосом. Юпитер сонно хлопал глазами.

— Ну и что… щека, веко…

— Морщина! — воскликнула Юнона в ужасе. — Да не одна, а целых три! И рядом с другим глазом — тоже. Ты понимаешь, что это значит?

Юпитер погладил завитки густой бороды, разметавшейся по груди. Борода была почти совсем седая. Повелитель богов вынул зеркало из рук супруги и принялся разглядывать собственное отражение. Вокруг рта залегли глубокие складки, на переносице — морщина, как скальная трещина. Но это — следы тягостных раздумий, а не признаки старости. Вот только седина. Хотя ее тоже можно считать символом мудрости. Да, да, седина — это мудрость, как же иначе. Ведь боги бессмертны. Боги вечны и блаженны. Так считают люди.

Юпитер вернул зеркало Юноне.

— Так что же мне делать? — спросила богиня.

— Употребляй побольше амброзии.

— Я и так ем с утра до вечера! А что толку? Я лишь полнею! Мы стареем, Юпитер! Неужели ты не видишь?!

— Я — нет. Я сделался мудрым, — заявил повелитель богов не терпящим возражений тоном.

Юнона выскочила из комнаты, оставив позади себя запах дорогих галльских духов. Опять шлялась на землю, разгуливала по улицам Лютеции, закутавшись в паллу, заглядывала в парфюмерные лавочки и уютные уличные таверны под пестрыми тентами, кокетничала с белокурыми длинноволосыми галлами. В этом вся беда — боги слишком зачастили на землю. Нет чтобы сидеть в Небесном дворце и… спать. Почему спать? Что за чушь? Юпитер громко зевнул и прикрыл рот ладонью. Может, он в самом деле много спит?

Юнона вернулась. И не одна. С нею пришла Минерва.

— Она тебе все объяснит, — сообщила Юнона. Юпитер вздохнул. Ему опять мешают спать. Пусть бы лучше отправлялась Минерва в Александрию да присматривала за обожаемыми академиями, только бы оставила старого отца в покое. Старого? Неужели он так и подумал — «старого»?

— Все дело в повышении уровня радиоактивности, — сообщила Минерва.

— Что? — не понял Юпитер, потому что в это мгновение провалился в сон.

«Морфей, проказник, шутит», — подумал Юпитер и вновь отчаянно зевнул, рискуя вывихнуть челюсть.

— Люди изучают радиоактивные элементы, не принимая мер предосторожности. Даже небольшой естественный фон заставляет нас метаморфировать. А самое распространенная метаморфоза — старение. Дополнительное Z-излучение ускоряет этот процесс. Z-излучение бывает трех видов — альфа, бета и гамма, по первым трем буквам греческого алфавита…

— Да, да, я что-то слышал, — отвечал Юпитер. Не ясно было, что он слышал — про греческий алфавит или про радиоактивность.

— Особенно опасно для нас гамма-излучение.

— Слышишь? — спросила Юнона тоном неподкупного судьи и топнула ножкой.

— А молодеть не может заставить? — переспросил Юпитер.

— Гамма-излучение может заставить нас кардинально переродиться. Но для этого нужны сильные дозы облучения. И никто не знает, чем кончится такая метаморфоза. Это большой риск.

— Большой риск, — повторил Юпитер, и глаза его вновь сами собой закрылись.

— Все дело в уране, — сказала Минерва. Юпитер сделал отчаянное усилие и открыл глаза.

— Старик Уран? Уж он-то должен стареть быстрее всех…

Минерва раздраженно тряхнула головой:

— Элемент, который люди называют ураном. Вот нынешний бог земли. И он может погубить нас всех.

— Какой плохой, — покачал головой Юпитер. — Так скинь его подальше в Тартар. Чтобы людям было до него не добраться.

И Юпитер заснул.

— Скинуть все запасы урана в Тартар, — прошептала Минерва. — Хотела бы я знать, как это можно сделать. И не начнут ли души преступников, заключенных на дне Тартара, перерождаться точно так же, как и боги.

— А что с морщинами?! — воскликнула Юнона. — Их что, будет больше?.. — хотела еще что-то спросить и замолчала.

В золотых волосах Минервы она разглядела седой волос. Один, потом второй. Богиня мудрости тоже старела. А ведь Минерва гораздо ее моложе.

Два кота сидели на крыше и смотрели на Вечный город. Один кот был сер, другой черен. У черного кота были голубые, как льдинки, глаза и белые усы. У серого глаза зеленые, как изумруды. Солнце всходило. Его лучи горели на золоченой черепице, вспыхивали на золотых крыльях бесчисленных Ник, венчающих колонны, горели на золоченых квадригах, которыми правили боги и богини, мчась б лазурное небо. Серый кот, глядя на это великолепие, тоскливо мяукал, черный смотрел молча.

— Жаль, что нам не удалось переделать этот мир, — сказал черный кот. — Потому что теперь нам придется в нем жить.

— Мне не особенно здесь нравится, — признался серый. — Я не ел три дня. Не знаешь, где можно перекусить?

— Лови мышей, — посоветовал черный.

— После того как я питался амброзией, употреблять мышей неприлично.

— Говорят, в одном доме можно подкормиться, — отвечал черный и зевнул.

— А нас там не убьют? — обеспокоился серый.

— Ты ценишь свою жизнь? — презрительно фыркнул черный. — А я, признаться, нет.

Курций взъерошил волосы и тупо уставился в стену. Вигил с красным потным лицом что-то толковал ему про хлебные очереди, о пропаже людей и отлове котов. Курций не слушал. Стол перед ним был завален жалобами. Кого-то вигилы схватили, не разобравшись, и сделали «тест на гениальность» — то есть надрез на руке. Человек стал вырываться, и ему перерезали вену. Пришлось срочно вести глупца в Эсквилинку. Теперь пострадавший подавал на вигилов в суд. Хуже всего, что этот тип оказался человеком — кровь его была обычной, без платинового ореола. Почему вигилам так захотелось провести тест? Гораздо проще снять у подозреваемого отпечатки. У гениев их нет. У большинства кожа на пальцах совершенно гладкая. У некоторых, правда, есть подобие отпечатков. Но это лишь хаотичный пунктир без всякого закономерного узора. Однако и вигилов можно понять. Сейчас многие в опасности. Хорошо, если твой бывший гений оборотился котом. Когда он явится к тебе в подобном обличье, все, чем ты рискуешь, — это быть исцарапанным. А мисочка молока или сырая рыбка, брошенная у порога, вполне примирят вас, даже если прежде вы не дружили. Ну а если гений принял человечий облик? Что тогда? Хорошо, если он станет твоим клиентом и униженно попросит о помощи. Но гении непредсказуемы! На стол Курция непрерывным потоком сыпались жалобы. У кого-то выпотрошили банковский счет. У кого-то обокрали квартиру, вытащив из тайника ключи. Беда в том, что гении знали о своих подопечных все. Тут бесконечный простор — от примитивных краж до утонченного шантажа.

Адвокаты вопили о нарушениях прав человека, а Курцию хотелось послать всех подальше вместе с их гениями и их котами. Пусть делят то, что прежде принадлежало одному, пополам, как советуют Сивиллины книги. Люди, будьте так добры, поделитесь со своими небесными патронами! Разумеется, так не получится. Большинство гениев будет истреблено, остальные затаятся и озлобятся,